Но не о себе волновался домовой. Из всех он единственный понимал, сколько на самом деле зависит от исхода ритуала. Понимал и, чтобы не пугать, не делился этим знанием. Послание и предостережение Лотты касалось не только внучек, а всех ведьм, всей магии, оставшейся в этом мире.

Не было никакого предсказания. Но существа, тесно связанные с магией, и без него знали, что должно произойти. Понимали. И ждали.

— На лысую гору из сказок не очень похоже, — заметил Фло, оглядывая заснеженные скалы с редкой порослью корявых горных деревьев. Темнело стремительно, контуры смазывались, и внизу, в проглядывающем между скал и деревьев Хексендорфе, зажигалось все больше огней.

— Ты еще веришь в сказки? — голос Санни звучал еле слышно из-за повязанного на лицо шарфа и мощного встречного ветра. Говорить почти не получалось, во-первых, подъем в гору забирал все силы, во-вторых холодно. Так холодно, несмотря на постоянное движение.

— Как не верить, если моя возлюбленная ведьма, — Фло подошел впритык, взял Санни за локоть, помогая преодолеть очередной высокий выступ.

— В сказках они страшные, с носом крюком и бородавками.

— Какой я везунчик, что встретил именно тебя.

— Уверен?

— Как ни в чем и никогда.

Они немного отстали от остальных. Замолчали, держась друг за друга, касаясь через слои теплой одежды. Взгляд стал выразительнее слов, мощнее самого откровенного прикосновения, самого сокровенного признания.

Осталось немного. Скоро все разрешится.

Хейго крикнул откуда-то сверху. Эля с Алисой уже дошли.

Санни еще раз оглянулась. Красно-оранжевый закат просвечивал сквозь тяжелые, нависшие прямо над головой, тучи. Внизу ничего не разглядеть. Только снег, снег и небо. С другого края уже черным-черно.

Впервые ей в голову пришла здравая мысль, что им же еще обратно идти. Сидя на кухне за столом они обдумывали лишь подъем и посвящение, никак не спуск и дорогу домой.

По описанию ритуал займет два, самое большее шесть часов. Зависит от множества факторов. Но обратная дорога… в это мгновение она казалась невозможной. Пути назад нет. Никто из них не вернется прежним.

Фло потянул ее за руку, и они поднялись последние метры к пещере.

Путь измотал всех, кроме Хейго. Он помогал и Эле, и Алисе, когда те оступались и поскальзывались, однако сам дышал ровно. Одежды на нем также надето несоизмеримо меньше, чем на остальных. При других обстоятельствах Санни и Фло наверняка бы обратили на это внимание, но сейчас лишь Эля да хитрющая, все подмечающая Алиса понимали, в чем секрет.

Пещера встретила мраком и стылым, нестерпимым холодом. Стен видно не было, только ломаное отверстие в потолке светилось красноватым светом заката.

Все звуки на мгновение стихли, замерли, словно оценивая пришедших. После чего шепот и шуршание раздались с еще большей силой, чем раньше. Громче, яснее и разборчивее, чем Эля с Хейго слышали вчера. Опаснее.

Тени и движение на самом краю поля зрения. Прямо не увидишь, а почувствуешь, будет уже поздно. Из-за мороза кожу покалывало, а пальцы и губы с трудом шевелились.

— Приступаем, — решил ликан. — Показывай картинку, я буду рисовать.

Назвать пентаграмму силы картинкой, начать ее «рисовать», вместо того, чтобы чертить… Ну-ну. Предки в гробу перевернулись, а оборотню хоть бы хны.

— Лучше я? — предприняла Эля еще одну попытку на право чертить остро заточенным чилийским ножом по льду.

Также безуспешно, как и предыдущие разы.

— Показывай лучше.

Хейго даже с его силой зверя нелегко пришлось. Как это собиралась проделывать ведьмочка, не понятно. Лед на полу в этой пещере не таял, наверное, никогда.

Линии должны ложиться плавно, все круги замыкаться идеально ровно. Пентаграмма состояла из большого круга, двух пересекающихся треугольников в нем, еще одного круга по центру и различных закорючек-символов. Эля назвала их рунами. С ними провозились дольше всего, ибо никаких неточностей или ошибок в «правописании» допустить нельзя.

Работали молча, ни на что не отвлекаясь. Где что не так, Эля указывала пальцем и рисовала на прихваченном из дома блокноте, как именно требуется.

Пещера шепталась. Лед потрескивал. Зубы Санни и Алисы равномерно отстукивали чечетку.

— Тебе нужно раздеться, только брюки можно оставить, — закончив с приготовлениями, произнесла Эля.

— Обувь и носки тоже?

— Да.

— Да он окоченеет моментально, — справедливо заметил Хейго.

— Никто не обещал, что будет легко и приятно, — Фло споро снял куртку и принялся за футболку с джемпером.

— Ремень не забудь, — добавила Санни. И не удержалась, подошла, поцеловала холодными непослушными губами колючий подбородок, потом губы. На миг прижалась всем телом.

И съехидничала, как бы поджилки от страха и холода не дрожали.

— В ритме танца, пожалуйста. Музыку включить?

— Так здесь же сеть не ловит, или у тебя в плеере? — Алиса и без музыки пританцовывала на месте, чтобы хоть чуть-чуть согреться. Она все приняла за чистую монету, отвыкла от юмора сестры за время разлуки.

— Шшш, — приструнила обеих Эля.

Шепот пещеры ее поддержал. Давать команду к началу или смотреть на часы не потребовалось. Луна взошла прямо над трещиной в потолке, кидая бледный отсвет на рисунок.

Хейго отошел к выходу, но не ушел и не отвернулся. Происходящее завораживало, ужасало и восхищало одновременно. Оставить Элю для него, в любом случае, невозможно. Тем более, сейчас, когда опасность буквально висит в воздухе подобно занесенному над шеей мечом.

Полуголый и слегка синий по цвету Фло встал в круг в центре звезды. Ведьмы расположились симметрично в трех ее лучах. По очереди, все тем же громоздким ножом, надрезали ладони. С каждой упало по несколько капель, совсем немного. Они взялись за руки, замыкая круг. Тонкие красные струйки потянулись друг к другу по линиям на льду, сходясь в центре, под ногами Фло.

Как он стоял босиком при таком холоде, голой кожей соприкасаясь со льдом, представить сложно. Однако стоял. Некоторое время.

Когда линии крови соединились, Эля произнесла первые слова. Равномерно, через короткие промежутки времени. Язык, на котором говорила, давно мертв. Его не помнили ни их бабушки, ни прапрабабушки. Неизвестно, откуда он вообще к нам пришел. Оживал только в древних заклинаниях.

Лед на стенах, гигантские сталактиты завибрировали, шепот стал явственнее, заполняя паузы между словами Эли. Ее голос становился тише, и в то же время набирал силу. Царапал слух, почти осязаемо царапал кожу, сливаясь со звуками льда, холода и духов воедино. Гул и вибрация.

Санни не могла смотреть, и зажмуриться была не в состоянии. Самое страшное — все видеть, не в силах помочь. Понимать, что это ты причиняешь эту боль любимому, ты повинна в том, что он сейчас здесь, проходит через все круги ада.

Фло висел в воздухе, его ломало как куклу, рот распахнут в немом крике. Тело выгнулось дугой, руки раскинуты в стороны, пальцы, будто в судороге сжаты. Стопы не соприкасаются со льдом, горячая кровь и, то ли пар, то ли туман, тянутся от пола к ногам и выше. Красная паутина обволакивает тело, не оставляя пустого пространства.

Сестры полностью отпустили силу, дали волю идти туда, куда ее призывают. И она ринулась к Фло. Сила ведьм, сила места, энергия этого мира.

Стало темно и тихо. Время оборвалось. Шепот пещеры утих.

Мир успокоился. Магия, столько веков запертая, наконец, нашла сосуд, выдержавший ее груз.

Фло с высоты рухнул на лед. Санни было дернулась к нему, но на первом же шаге ее повело, колени подкосились от слабости, и она упала, со всего маху приложившись затылком об пол.

Хейго успел подхватить Элю с Алисой, которых тоже порядком шатало.

— Вот это да! — восхищенно прошептала рыжая. — Меня прямо всю выкрутило, тряхануло, торкнуло как…

— Как он? — Эля присела над Фло. По его телу еще проходили волнами судороги, лежал без сознания.

— Все так и должно быть? — осторожно поинтересовался Хейго, наклоняясь рядом. В руках держал одежду Фло, готовый начать одевать и согревать бездвижное тело.

— Надеюсь. Про «после» написано только то, что некоторое время понадобится для свыкания и уравновешивания связи — энергия — тело. Как это происходит и сколько длится, не сказано. У каждого по-разному.