Крик услышали. В помещении вспыхнуло освещение, поначалу показавшееся ему ослепительно ярким, хотя это была лишь тусклая двадцативаттная лампочка. В проем, образованный открытой узкой дверью, с трудом протиснулся громадный мужик. Небритый. Из одежды на нем были только синяя майка и спортивные штаны. Ну и обувь, понятное дело. Плечи и грудь были сплошь покрыты густой сеткой черных курчавых волос, словно под майку мужик решил надеть еще и свитер. Где-то он уже видел этого человека. Ну конечно — он сидел на рулем джипа, когда Светлов пытался заскочить внутрь.

Пленник почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота. То ли от брезгливости, которую вызывал «каракулевый мех» на груди этого человека, то ли от спертого воздуха в помещении. Он отвернулся, чтобы перевести дух, а заодно осмотреться.

Помещение в самом деле было очень маленькое — чулан или подсобка, формой напоминающая пенал. Вдоль одной из стен стоял металлический стеллаж с тремя полками. Стеллаж, скорее всего, собирали на месте, в двери никак не просунули бы. Вот к одной из металлических секций этого самого стеллажа и была пристегнута наручниками его рука.

— Что-нибудь не так? — спросил мужик ровным, почти профессорским голосом, никак не вяжущимся с его внешним обликом.

— Сам-то как думаешь?

— Я никак не думаю. Чего кричал-то?

— Боюсь темноты.

— Оставить тебе свет?

— Как мне тебя называть?

— Никак.

— Я буду звать тебя Йети.

— Почему Йети? — удивился мужик, но тут же сам нашел ответ, глянув себе на грудь. — А, понял. Это потому что волосы. Ничего, не мешают. И бабам нравится.

Пленник собирался было спросить насчет женщин, но вдруг осознал всю нелепость ситуации. Разве так должны вести себя похищенные неизвестными генеральные директора успешных корпораций? Нет. Трусливые истерят. Те, кто покрепче и поувереннее, пытаются угрожать и качать права. Но и те и другие уж точно не будут вести разговоры о женщинах и кожном волосяном покрове.

— Кто вы такие? Что вам от меня нужно? Я хочу говорить с вашим главным. С вашим паханом или как там вы его называете. С бугром. С боссом. Ты меня понял, придурок?

Йети, похоже, не обиделся. Он просто грустно покачал головой с видом няньки, уставшей от капризов ребенка.

— Вы еще не знаете, с кем связались на свою задницу. Вы не знаете мои возможности. Вы ошибаетесь, если думаете, что вам это сойдет с рук!

Лицо Йети потеряло грустное выражение и стало решительным. Пленник прижался спиной к стенке чулана, понимая, что сейчас его заставят замолчать. Заклеят рот скотчем, как часто поступают в подобных ситуациях герои детективных сериалов. Это в лучшем случае. В худшем заткнут рот провонявшей мышиными экскрементами тряпкой. Второе было вернее. Вряд ли Йети принес с собой скотч. Зато тряпок на стеллаже валялось предостаточно.

Йети поступил еще проще. Он протянул руку, в которой сжимал небольшой электрошокер, к шее пленника и нажал на кнопку…

В следующий раз Светлов пришел в себя от мерзкого запаха. Закашлявшись, он отстранил невидимую руку и открыл глаза.

Перед ним стоял все тот же давешний мужик. Только теперь поверх майки на нем была застиранная джинсовая куртка.

— Все нормально? Голова не кружится?

Не дождавшись ответа, Йети решил, что пленник еще недостаточно пришел в себя, и ткнул ему белую тряпку в самый нос. Неизвестно, чем она была пропитана, но по сравнению с этим мышиная моча вполне могла бы сойти за кока-колу. Пленник подскочил вверх так, что едва не оторвалась зафиксированная наручниками рука, и закашлялся. Из глаз брызнули слезы, изо рта — слюни, из носа — сопли. Добрая часть всего названного попала Йети на руку. И не думая расстраиваться, он неспешно вытер ее о штаны Светлова, расстегнул наручники, поднял пленника на ноги и вытащил из чулана так же легко, как вынимают из корзины котенка.

За дверями был длинный мрачный коридор, как в подвале, а в нем стоял еще один человек, гораздо мельче калибром, лысый, с бородавкой на черепе.

Стоило пленнику оказаться рядом с лысым, как тот два раза ударил его кулаком в живот. Пленник согнулся.

— Будет тебе быковать! — урезонил коллегу Йети. — Мы же с ним еще и разговаривать не начали.

— А это… предварительное собеседование. Ну, чтоб посговорчивее был.

— Ну, раз так, тогда ладно. Только смотри, рожу ему не испорти. Нам она еще понадобится.

— Я в курсе, — ответил лысый и сложенными в замок руками грохнул пленника по спине так, что тот упал.

Йети наклонился к лежащему.

— Эй, ты как?

— Лучше всех, — тяжело дыша, проговорил тот. — Только не пойму, что это у него на лбу. То ли муха накакала, то ли изюм прилип.

Лысый в сердцах хотел пнуть пленника ногой, но Йети не позволил ему этого сделать.

— Ладно, ладно, разговорился. Вставай.

Поддерживая пленника под мышки, Йети довел его до железных дверей в конце коридора, за которыми оказалась просторная комната со скромной обстановкой — старый стол от кухонного гарнитура и несколько стульев, на одном из которых сидел человек с покрытым кровью и синяками лицом. Некогда дорогой, а теперь грязный изорванный костюм лохмотьями свисал с его тощего тела. Бросалось в глаза отсутствие двух пальцев на правой руке. Светлов подумал было, что пальцы ему отрезали при пытке, но потом заметил, что их нет у человека уже давно. Услышав шаги, тот на несколько секунд поднял голову, пытаясь сфокусировать свой взгляд на пришедших, но скоро клюнул подбородком. Если он не падал на пол, то только потому, что был крепко привязан к спинке стула.

Нового пленника посадили в стоявшее в углу единственное кресло. Кресло было безвкусным и очень большим. Оно словно обволакивало сидящего или даже полулежащего в нем человека таким образом, что похитители могли не опасаться резких движений с его стороны. Кулак Йети десять раз вернул бы пленника на место, прежде чем тот успел принять вертикальное положение.

Несколько минут прошло в тишине, нарушаемой разве что сопением, которое издавал травмированный нос человека, сидевшего на стуле. Это дало возможность второму пленнику прийти в себя.

— Мы кого-то ждем?

Йети кивнул.

— Ждем. Главного. Ты же сам хотел с ним встретиться.

— А это кто? — Он кивнул в сторону связанного мужчины.

— Человек, тип, индивидуум. Называй как хочешь. Очень жадный индивидуум. Нехорошо. Сребролюбие — грех большой.

— Поэтому вы его, грешного, так отделали?

Йети снова кивнул.

— Да что ты с ним разговариваешь! — рассердился лысый и подошел к креслу, потрясая маленькими, но едва ли не каменными кулачками. — Сейчас я его успокою.

Йети, которому в этом спектакле, должно быть, отводилась роль доброго следователя, оттолкнул подельника ладонью. Вроде легонько, но лысый через мгновение оказался у противоположной стены.

— Остынь, сказал. Имей терпение.

Беззвучно открылись двери, и в комнате появился худощавый человек среднего возраста и роста, одетый в серый недорогой костюм. Под пиджаком у него была черная футболка. Соломенного цвета волосы доходили почти до плеч, а движения были плавные, даже грациозные, как у пантеры. На прямом носу сидели круглые очки с затененными стеклами. Среди нападавших этого человека точно не было.

Окинув оценивающим взглядом Светлова, человек повернулся к другому пленнику.

— Ну, и как он?

— Никак! — развел руками Йети. — Нет, говорит, у него денег.

— Нет так нет. Столько возни, и все коту под хвост, — вздохнул длинноволосый. — Придется отнести это к производственным издержкам.

Йети достал из кармана куртки ПМ[1]. После слов «Господи, прими душу раба твоего грешного» в комнате оглушительно грохнул выстрел, опрокинув жертву на пол вместе со стулом.

Длинноволосый повертел указательным пальцем в одном ухе, потом в другом и только после этого гневно посмотрел на Йети.

— И на хрена ты это сделал?

Йети растерялся.

— Так это… сам сказал… производственные издержки.