Мое появление, причем в непривычном виде, вызвало у сына гораздо большее удивление, чем вооруженные типы.

— Мама, ты? — спросил Витя.

— Как видишь, — ответила я и поинтересовалась, где его сестра.

Катька всегда была соней, так что еще не продрала глазки. Она тоже удивилась, заметив меня. Еще больше меня потрясло то, что моим детям полностью обновили летний гардероб: кто-то явно собирался держать их тут не один день и заранее побеспокоился, в том числе и об одежде.

Сборы отняли немного времени, охранников связали, но не очень крепко — при желании и некоторых усилиях без посторонней помощи смогут освободиться от пут. Увечий им никаких не наносили — они не сопротивлялись, понимая, что это бесполезно.

Затем меня завезли домой (второй джип с вооруженными типами от нас отделился), где я переоделась и покидала в сумку необходимые вещи (хотя качество моих вещей было гораздо ниже детских обновок), дискету с начатым романом (раз обещают компьютер), паспорт, тысячу долларов из выданных в свое время Лешкой на покупку оружия и глушилки (я ведь так этого и не сделала!). Свекру я сказала только, что мы на некоторое время уезжаем из города и велела возвращаться на дачу.

— Ну и правильно, — ответил он. — Так нам с твоим отцом спокойнее будет.

Нас завезли в какую-то хорошо обставленную квартиру (самолет вылетал в двадцать минут восьмого, так что где-то следовало провести день, не попадаясь никому на глаза), потом доставили в аэропорт, довели аж до трапа и сказали, что дальнейшие указания передадут по телефону. Один из провожавших раскрыл бумажник, отсчитал пять стодолларовых бумажек и вручил мне.

— Это на карманные расходы, — сказал он. — Питание будет обеспечено.

Он также объяснил, кто нас встретит в Ларнаке.

Всю дорогу Катька с Витькой радостно щебетали. Катька вообще впервые летела в самолете, Витька же в свое время ездил со мной в Турцию за шмотками. Катьке удалось побывать в Финляндии — в аквапарке, но туда мы добирались на автобусе.

Детям, захватившими их дядями было сказано, что это папа придумал для них интересное приключение. И все обставлялось именно как приключение. С ними не сделали ничего плохого, но нагнетали таинственность. Ночью, когда их забирали с дачи, Катька, спящая как сурок, даже не проснулась, Витьку же предупредили, что его ждет сюрприз.

А в тот вечер на пляже дядя Камиль как раз говорил про сюрприз.

Я застыла на месте. Потом уточнила, не появлялся ли дядя Камиль в домике-прянике. Версии про папу я не верила — Леху явно упоминали для отвода глаз, он ведь до сих пор в больнице.

— Не-а, — грустно покачал головой сын. — Мы его ждали, но он так и не приехал. Нам дяди сказали, что скоро папа появится. Про дядю Камиля они ничего не знали. А приехала ты. А где дядя Камиль? С ним так здорово!

Далее последовали хвалебные речи в честь Хабибуллина-младшего. С ним было так интересно играть, дети — со своими представлениями о возрасте — вообще решили, что он ненамного старше их.

Я откинулась на спинку самолетного кресла и закрыла глаза. А если все организовал «дядя» Камиль? Мог он о чем-то договориться с Надеждой? Или дом использовался без ведома хозяйки, которую как раз отвлекли от любовных утех убийством Толика.

— А кто с вами находился? — уточнила я у детей.

Они перечислили неких «дядь» — Олега, Игоря и Колю, которые проводили с ними все время, только дядя Олег вчера ненадолго куда-то отлучился. Витьку и Катьку сводили искупаться на озеро, хорошо кормили. Одним словом, дети не жаловались.

Затем наступил мой черед отвечать на их вопросы. Я одновременно старалась внушить им, чтобы никуда с незнакомыми людьми не уходили, потому что все может оказаться гораздо серьезнее, чем последнее «приключение».

— А кто были дяди с автоматами? — спросил Витька.

Мужик, сидевший в кресле перед нами, сунул нос в проем, чтобы посмотреть на нашу семейку.

— Говори потише, — прошипела я на сына. — Зачем людей пугать?

— А чему там пугаться? Подумаешь: автоматы. Ведь не стреляли же? Мама, а кто были эти дяди? Милиция, да?

— Да, — сказала я, потому что так мне было проще.

— ОМОН?

— ОМОН. Мне пришлось их вызвать, чтобы вас спасти.

— А зачем было нас спасать?

— Сколько раз можно повторять: никуда не ходить с незнакомыми людьми, — огрызнулась я. — Ничего не брать у добреньких дядей и тетей. Не разговаривать с незнакомыми на улице! Разве я вам этого не говорила?

— Мама, я Вите напоминала, что тебе надо обязательно позвонить, — вдруг заявила Катька, прекратив изучение облаков. Она сидела у иллюминатора, потом — сын, я заняла кресло у прохода. — А он твердил: мама нас отсюда сразу же заберет. А так мы тут подольше поживем.

И что делать в такой ситуации: орать ли мне на детей, плакать от радости, смеяться или произнести еще какую-нибудь воспитательную речь? Взяв себя в руки, я еще раз повторила наставления о том, как им следует себя вести с незнакомыми людьми. Потом объявила, что дяди, забравшие их из дома, поступили плохо, и детям следовало кричать и будить дедушек. Про себя добавила, что тогда, возможно, последовали бы какие-то действия не в пользу отца и свекра, хотя не исключено, что дедушки бы не проснулись. Скорее проснулись бы соседи, в особенности та стерва, бывшая коллега свекрови, пугало огородное, которая мне при каждой встрече указывает, как воспитывать детей. Тут бы она конечно развернулась, прославила меня на весь поселок. Но лучше это, чем переживания последних дней. Ладно, будем надеяться, что такое больше не повторится…

И все-таки почему Мурат Хабибуллин проявил такую доброту?

На Кипре нас встретил местный товарищ с табличкой, загрузил в свою машину и отвез на виллу Мурата Хабибуллина. Я не знаю, как называлось то место, водитель что-то сказал по этому поводу, но я не запомнила. Он болтал всю дорогу, развлекая детей, я смотрела в окно. Настроение было не из лучших. Но хоть дети счастливы. Когда бы я смогла их сюда вывезти?

Водитель оставил номер своего мобильного телефона, предлагая звонить в любое время, если что-то понадобится. На виллу каждый день, кроме воскресенья, приходит горничная, убирается и заполняет холодильник продуктами. Если у нас будут какие-то особые просьбы или заказы, следует оставить ей записку.

— На каком языке? — спросила я. Кстати, водитель прекрасно говорил по-русски.

— На русском, — он пожал плечами. — У нас многие говорят по-русски. И ваших тут много. Около восьмидесяти тысяч на семьсот тысяч населения. Я уже слышал, как они называют Кипр «наш русский остров».

Признаться, я ожидала опять увидеть что-нибудь или овальное, или шестиугольное, но вилла оказалась вполне обычным двухэтажным домиком: кухня, соединенная со столовой, и большая комната отдыха (или гостиная) с видом на море внизу (до пляжа было метров пятьдесят), четыре небольшие спальни наверху. Огромный трехкамерный холодильник в самом деле был забит самой разнообразной снедью, которая тут же заинтересовала детей. Правда, я их пыл несколько поумерила, не забывая, что нам все-таки могут выставить счет, а, главное, о том, как мои дети после всех праздников, как правило, мучаются животами.

Посуды тоже было в достатке. В огромном шкафу при входе нашла гидрокостюмы, акваланги и маски. Только детских не было. Дети в этом доме явно не жили: отсутствовали игрушки, надувные круги, «лебеди» и прочий инвентарь, который мы используем (или использовали раньше, пока дети были маленькие), отправляясь на пляж.

Я разместила детей в отдельных спальнях, и сама устроилась еще в одной.

Десять дней прошли просто отлично. Давно я так не отдыхала — да, пожалуй, никогда так не отдыхала. Днем мы ходили на пляж, где познакомились с несколькими русскими семьями. Дети играли со сверстниками, я вела неторопливые беседы с их мамашками, мужья которых являлись хозяевами соседних с нашей вилл. Судя по поведению теток, некоторые из них не так давно перешли в категорию «состоятельных людей» (или просто не смогли отделаться от старых привычек).