Утром я проснулась одна, с легкой болью, оставшейся от вторжения чужого тела в мое – едва заметное жжение кожи, которую целовали и целовали, и чувствительное натяжение внутренней части бедер.

Я не знала, что и думать про свое поведение.

Джо, уходя, почти ничего не сказал, если не считать обязательного «я позвоню». Обещание, которое никто никогда не выполняет.

Я напомнила себе, что имею право переспать с кем захочу, даже с незнакомцем. Нет оснований себя осуждать или чувствовать вину.

И все же… Казалось, будто у меня что-то отняли, только я не представляла ни что это, ни как это вернуть. И чувствовала, что уже никогда не буду прежней.

На глаза навернулись слезы, и я, неровно вздохнув, промокнула их простыней.

Затем сильно надавила на глаза.

– Ты в порядке, – прошептала я. – Все в порядке.

Когда я откинулась на влажную подушку, то вспомнила, как в начальной школе для научного проекта мы изучали бабочек. Под микроскопом было заметно, что их крылья покрыты мельчайшими чешуйками, похожими на перья или черепицу крыши.

Учитель объяснил, что, если прикоснуться к крылу бабочки, часть чешуек отпадет и никогда больше не отрастет. У некоторых бабочек были открытые, прозрачные на свету, участки на крыльях. Но даже такие бабочки, без чешуек, могли летать.

Значит, и я все это переживу.