Эти племена — людоеды; они едят даже трупы тех, кто умер от болезни».

Тот же путешественник рассказывает в этом отношении самые странные вещи:

«Однажды я разговаривал с их королем, — говорит он, — когда фаны принесли мертвое тело, которое купили в соседней деревне и которое надо было разделить. Я заметил, что этот человек умер от какой-то болезни. Признаюсь, я не мог оставаться там, когда приготавливались его рубить. Мне сделалось дурно. Я ушел, как только эта адская сцена началась, и издали мог еще слышать как они ссорились из-за раздела.

Есть тела умерших от болезни — это утонченность людоедства, и я никогда об этом не слыхал. Я пожелал узнать, вообще ли принят этот обычай у фанов или это была только чистая прихоть. Мне ответили, что они покупают все мертвые тела племени осгебы, которые взамен покупают у них их трупы… А в своем племени они едят мертвецов лишь из других семейств. Кроме того, фаны доставали тела невольников у бишо и будемо за слоновую кость, по одному маленькому кусочку за каждый труп.

До тех пор я никак не хотел верить двум случаям, однако доказанным, но которые покажутся невозможными всякому, кто еще недостаточно знаком с этим народом. Мне рассказывали об этом в Габоне. Шайка фанов, прибывшая к берегу, украла однажды труп, только что похороненный на кладбище, изжарила его и съела. В другой раз люди того же племени похитили другой труп, перенесенный в лес, разрезали его, выкоптили и принесли его к себе.

Я видел у фанов ножи, покрытые человеческой кровью, которым они придают большую цену. Это, впрочем, негры самые красивые, каких я видел, и их страшный обычай идет им в пользу. Однако впоследствии я встретил другие племена фанов, члены которых не имели такой красивой наружности, как эти горцы. Там, как и везде, природа оказывает, без сомнения, свое влияние. Живя в горах, они имеют смелую и гордую наружность всех горцев.

Следует заметить, что когда людоеды встречаются с племенами не каннибалами, они не выказывают своего страшного обычая, они как будто даже его стыдятся, и это подает повод надеяться, что рано или поздно относительная культурность других негров преодолеет это страшное варварство».

По словам того же путешественника, фаны очень искусны в фабрикации железа. В торговле они ищут предпочтительно белые бусы, украшение, употреблявшееся во всей этой части Африки, и сосудов из желтой или красной меди.

Железо находится в значительном количестве в стране фанов и разрабатывается на поверхности земли. Рудников не роют, а берут только то, что находится вровень с землей. Для извлечения железа они разводят громадный костер, на который наваливают большое количество истолченного булыжника; последний покрывают дровами, и потом костер зажигают. Пока он горит, в него постоянно подбрасывают дрова до тех пор, пока приметят по некоторым признакам, что железо расплавилось. Тогда дают массе остыть, и железо отлито. Чтобы сделать его ковким, они подвергают его разным операциям: греют на углях, бьют молотком — и таким образом получают железо, едва ли не высшего качества, нежели то, которое привозят им из Европы.

Для того, чтобы сделать лучше нож и арматуру стрел, они употребляют железо не американское, а свое собственное. Их копья, по большей части сделанные очень хорошо, украшены резьбой, красота которой может удивить в таком грубом народе.

Как кузнецы, они превосходят далеко все племена тех областей, которых белые не научили этому искусству. Благодаря их воинственным привычкам железо сделалось для них первой необходимостью; если их инструменты просты, то терпение велико. Кузница их помещается везде, где можно развести огонь. Они изобрели мех странного сорта: этот мех двойной и состоит из двух пустых деревянных цилиндров, обтянутых кожей, в которых сделана отдушина, приспособленная к деревянной ручке. Человек, раздувающий мех, садится на землю и очень скоро приводит в движение этот мех. Воздух прогоняется сквозь легкие деревянные цилиндры в трубы, проведенные к огню.

Их наковальня — большая железная масса, а молотки — куски того же металла, весом от трех до шести фунтов, имеющие форму усеченного конуса. У этого молотка ручки нет, его держат за тонкий конец, а это, конечно, требует большей траты сил. Довольно любопытно, что при всем их искусстве они не умели придумать такой простой вещи, как ручка к молотку.

Время не имеет никакой цены в глазах фанов. Старательный кузнец часто употребит несколько дней и даже недель на фабрикацию маленького молотка, а для военного ножа, роскошного копья или топора требуются месяцы. Легкие узоры, украшающие самые красивые оружия, все делаются рукою с помощью инструмента, довольно похожего на резец нашего скульптора. Эта работа показывает большую верность взгляда и известное художественное чутье.

Они также довольно искусно фабрикуют глиняную посуду, хотя употребляют только трубки и котлы; они делают их просто рукой, потому что им неизвестно токарное искусство.

Они носят и сохраняют воду в тыквенных бутылках или кружках из тростника, обмазанных камедью. Камедь сначала растапливается на огне, потом ею покрывают всю поверхность сосуда. Таким образом горлянка становится непроницаемою и сохраняется такою. Только ее необходимо продержать в воде две недели, чтобы лишить очень неприятного запаха камеди.

Фаны курят дикий табак, которым изобилует страна. Мясо слона — их главная пища, а слоновая кость — единственный предмет отпускной торговли, предмет чрезвычайно важный, потому что в обмен слоновой кости они достают красную или желтую медь, котлы, зеркала, кремни и бусы; все эти предметы сделались для них необходимы. Более всего они дорожат медью.

Их система земледелия очень груба. Они вырубают Деревья и кусты, чтобы сделать прогалины, жгут все, что срубили, и разводят плантации на вычищенном месте. Единственное земледельческое орудие, известное им, — это род очень тяжелого ножа, который заменяет сошник у плуга, чтобы пахать землю и вырывать ямочки, в которые садят маниок и банан.

После мяса человеческого и слонового самое любимое их кушанье — маниок, растение драгоценное, потому что дает много и питает больше банана. Его рассаживают черенками; маленькая ветвь, старательно посаженная в землю, дает два или три крепких корня, толщиной с иньям. Листья кипятят и едят; это превосходный овощ.

Кроме маниока у них есть банан, два или три сорта иньяма, великолепный сахарный тростник и тыква.

Зерна тыквы составляют их пищу; они умеют извлекать из них нечто вроде теста, до которого они очень лакомы, и которое кажется недурным даже европейцам. В то время года, когда поспевает тыква, все деревья покрыты зернами, потому что их собирают сушить, а высушив, завертывают в листья и вешают над огнем, в дыму, чтобы сохранить от одного насекомого, которое очень лакомо до них. Процесс приготовления очень длинен. Часть зерен, очистив от скорлупы, кипятят, потом всю массу кладут в деревянную ступку, куда прибавляют некоторое количество растительного масла. Потом, сделав эту смесь, жарят на углях в глиняном сосуде или на банановом листе. Это вкусное и питательное кушанье.

Каждая семья фанов имеет такую ступку. Это нечто вроде деревянной лохани длиною в два фута, глубиною в два или три дюйма, шириною в восемь. Деревня владеет сообща громадными деревянными ступками, в которых толкут корень маниока.

Фаны не едят и не продают трупов своих начальников, а, напротив, воздают им большие почести.

У них существует обычай, весьма любопытный, потому что он существовал у всех первых народов Азии, и, кажется, происхождения не совсем африканского: всякий неоплатный должник, всякий обвиненный в колдовстве или прелюбодеянии, каждый возмущающийся против власти начальника продается в неволю.

Как все расы, занимающиеся набегами, фаны мужественны на войне и с редким искусством стреляют из лука.

По словам дю Шалью, у которого заимствована большая часть этих любопытных подробностей, большие стрелы, которые они употребляют, покрыты железной арматурой, похожей на зубцы гарпуна; эти стрелы употребляют на охоте; они почти в два фута длины. Но другое оружие еще опаснее: бамбуковая палочка, очень тонкая, длиною в один фут и заостренная только на конце. Стрелы эти так легки, что сами вылетали бы из лука, как только их положат туда; чтобы удержать их там, лук покрывают камедью; кроме того, для той же цели длинная ручка лука раздвоена наверху, и когда сближают обе части, слетает маленькая затычка, удерживающая веревку, которая крепко натягивается и выбрасывает стрелу на большое расстояние. Эта стрела поражает смертью все живое, чего коснется, потому что стрела отравлена.