Как бы то ни было, неоклассические экономисты выбрали в качестве фокальной точки своих исследований модель равновесия. Эта модель предполагает, что вся информация задана (в определенных или вероятностных терминах),а переменные полностью согласованы между собой. С точкизрения австрийцев, главный недостаток неоклассическойметодологии заключается в том, что предположение о полной согласованности легко может привести к ошибочнымвыводам о причинно-следственных связях между различными экономическими концепциями и явлениями. В результате, утверждают австрийцы, равновесие выступает в ролисвоего рода завесы, мешающей теоретику обнаружить истинное направление причинно-следственных отношений, отраженных в экономических законах. Неоклассические экономистывидят не столько однонаправленные закономерности, илизаконы тенденции (laws of tendency), сколько взаимные (круговые) функциональные соотношения причин и следствиймежду различными явлениями, изначальное происхождениекоторых (человеческая деятельность) остается скрытым илисчитается несущественным.

Другим существенным элементом австрийской методологииявляется чисто субъективная концепция издержек. Многиеавторы полагают, что эту идею можно без особых усилийвключить в господствующую неоклассическую парадигму.Тем не менее неоклассические теоретики только риторически включают в свои модели субъективную концепциюиздержек, но при всех разговорах о важности «альтернативных издержек» всегда представляют их в объективизированном виде. Для австрийцев издержки — это субъективнаяценность тех целей, которыми действующий субъект жертвует, когда делает выбор в пользу определенного образа действий. Иными словами, объективных издержек не существует, а каждый действующий субъект должен использоватьсвою предпринимательскую бдительность, чтобы непрерывно выявлять издержки в каждом наборе обстоятельств.В самом деле, человеку случается проходить мимо многихальтернативных возможностей, которые радикально изменили бы его субъективное представление об издержках, еслиб ему удалось обнаружить их благодаря свои предпринимательским качествам. Поэтому не существует объективныхиздержек, которые бы определяли ценность целей, а вернопрямо противоположное: издержки, являясь субъективными ценностями, отражают субъективную ценность (и определяются ею), которую человек присваивает своим целям(конечным потребительским благам). Поэтому экономистыавстрийской школы полагают, что именно цены конечныхпотребительских благ, будучи рыночным выражением субъективных оценок, определяют издержки, на которые готовпойти человек для производства подобных благ, а не наоборот, как столь часто утверждают неоклассические экономисты в своих моделях.

Австрийцы и неоклассики расходятся в вопросе об использовании математических формулировок в экономическом анализе. С самого начала основатель австрийской школы КарлМенгер предусмотрительно отметил преимущество словесного языка, способного передать сущность (das Wesen) экономических явлений, на что математический язык неспособен. В 1884 г. Менгер поинтересовался в письме к Вальрасу: «Каким образом с помощью математических методовможно получить знание сущности, например сущности ценности, земельной ренты, предпринимательской прибыли,разделения труда, биметаллизма и пр.?» (Walras 1965, 2:3).Математический язык чрезвычайно удобен для выражениясостояний равновесия, изучаемых неоклассическими экономистами, но не позволяет передать субъективность времени и предпринимательского творчества, которые являютсясущественными чертами аналитических рассуждений австрийской традиции. Пожалуй, лучше всего выразил неадекватность математического подхода к экономической наукеГанс Майер: «В сущности, в сердцевине математическихтеорий равновесия наличествует неотъемлемая, более илименее замаскированная фикция, заключающаяся в том, чтоони соединяют в системе уравнений (по определению одновременных) неодновременные величины, действующие в генетико-причинных последовательностях, так, как если бывсе они существовали одновременно. “Статический” подходсинхронизирует состояние дел, тогда как в реальности мыимеем дело с процессом. Но порождающий процесс невозможно рассматривать “статически”, как состояние покоя,не лишив его именно того, что делает его тем, чем он является» (Mayer 1994, 92).

По указанным выше причинам члены австрийской школы полагают, что многие теории и выводы неоклассиковв области анализа производства и потребления лишеныэкономического смысла. Примером может служить «законравенства взвешенных по цене предельных полезностей»,покоящийся на очень шатких теоретических основаниях.По сути дела, он предполагает, что человек способен одновременно оценивать полезность всех имеющихся в его распоряжении благ, и при этом игнорируется тот факт, что каждоеего действие представляет собой последовательный и творческий процесс и блага оцениваются не одновременно путем уравнивания их предполагаемых предельных полезностей, а одно за другим, в контексте разных этапов и действий,для каждого из которых соответствующая предельная полезность может быть не только иной, но и несопоставимой(Mayer 1994, 81—83). Короче говоря, австрийцы считают,что использование математики в экономической науке не имеет смысла, так как этот метод синхронизирует величины,разнородные с позиций времени и предпринимательского творчества. По той же причине австрийцы считают бессмысленными используемые неоклассическими экономистамиаксиоматические критерии рациональности. В самом деле,если человек отдает предпочтение А перед В, а В перед С,он вполне может отдать предпочтение С перед А, при этомне переставая быть «рациональным» или последовательным,если он просто изменил мнение (пусть даже всего на сотуюдолю секунды, когда думал об этом). С точки зрения австрийских экономистов, обычные неоклассические критериирациональности смешивают идеи постоянства и последовательности (Мизес 2005, 98—100).

Наконец, австрийская парадигма радикально отличается отнеоклассической в вопросе о соотношении между теорией иэмпирическим миром и о том, что значит сделать предсказание. Действительно, для австрийцев тот факт, что научный «наблюдатель» не в состоянии получить субъективнуюинформацию, которую децентрализованным образом постоянно открывают и создают «наблюдаемые» действующиесубъекты — предприниматели, являющиеся главной движущей силой социального процесса, служит обоснованиемих мнения о теоретической невозможности эмпирическойверификации в экономической науке. Австрийцы утверждают, что факторы, делающие социализм теоретически невозможным (они анализируются в главах 5 и 6), — это те самые факторы, которые объясняют, почему в нашей наукенеприемлемы эмпиризм, анализ издержек и выгод и утилитаризм в его буквальном понимании. Более того, не имеетзначения, кто именно тщетно пытается получить жизненно важную практическую информацию — ученый для подтверждения своих теорий или политический лидер для координации с помощью приказов. Будь подобная информациядоступна, ее можно было бы в равной мере использовать дляобеих целей: как для переустройства общества с помощьюпринуждения (типичное для социализма и интервенционизма социальная инженерия), так и для эмпирического подтверждения экономических теорий. С позиций австрийскойэкономической теории социалистический, позитивистскийили строго утилитаристский идеалы недостижимы по следующим причинам: во-первых, из-за огромных объемов информации; во-вторых, из-за природы ключевой информации(разрозненной, субъективной и неявной); в-третьих, из-за динамизма предпринимательского процесса (невозможно передать информацию, которую предприниматели ещене создали в процессе постоянного, новаторского созидания); и, в-четвертых, из-за воздействия принуждения илинаучного «наблюдения» (которые искажают процесс предпринимательского порождения информации, препятствуютему или просто делают его невозможным).