– Закрой глаза.

Мать честно зажмурилась.

Достав из верхнего ящика пару рабочих перчаток, которые он приготовил специально для нее, Аллан быстро запихнул их в одну из коробок.

Вместе они завернули и перевязали лентами подарки. Сложив их под дерево, скудно увешанное самодельными украшениями, Аллан на секунду замешкался, затем подошел к коробке с игрушками и достал свой набор астронавтов. Они были сделаны из той же глины, что и подарок бабушке и дедушке. Отец их вылепил и обжег, а мать раскрасила. Экипаж находился в отличной форме, только у навигатора отломилась правая рука, в которой он держал карандаш. Аллан отнес навигатора матери.

– Ма, давай и это завернем.

– Зачем? – удивилась она. Аллан смущенно погладил обломок руки навигатора.

– Это будет подарок… для Харви.

Она пристально посмотрела на него.

– Твой навигатор? Как же звездолет полетит без него?

– Ничего, полетит.

– Но, милый, Харви – не маленький мальчик. Что он будет делать с навигатором? Он вряд ли станет им играть.

– Да, – согласился Аллан. – Но он сможет хранить его у себя. Правда?

Мать неожиданно улыбнулась.

– Конечно. Ты хочешь завернуть его и положить под елку?

Он настойчиво покачал головой.

– Нет. Харви со свертком не справится. Я лучше отнесу подарок к бухте и отдам прямо сейчас.

– Сейчас уже поздно. Пора спать. Ты отнесешь его завтра.

– Но как он его найдет, когда проснется завтра утром?

– Ну хорошо, – кивнула мать. – Я сама его отнесу. Но ты сейчас же запрыгнешь в постель.

– Уже прыгаю, – с готовностью согласился Аллан и вытащил из шкафчика пижаму. Когда он устроился в уютной постели, мать поцеловала его и выключила свет, оставив только ночник.

– Спи. Спокойной ночи, – сказала она, взяла астронавигатора и вышла из спальни, тихо прикрыв за собой дверь.

Выключив моечную машину, она надела куртку, ботинки и спустилась на берег бухточки.

– Харви!

Сайдорца не было видно. Она постояла, оглядывая черную воду и темные низкие берега, на которые из-за облаков едва сочился тусклый свет луны. Она почувствовала себя очень одиноко на этой чужой земле, и ей страстно захотелось, чтобы муж оказался дома. По телу пробежала дрожь; женщина нагнулась и положила астронавигатора у кромки воды. Затем начала подниматься по склону, но на полдороге ее окликнул Харви.

Она обернулась. Сайдорец наполовину выбрался из воды и держал маленькую фигурку, обвив ее серебряными нитями. Она спустилась обратно, и Харви благодарно скользнул в воду. Он мог передвигаться по земле, но с огромным трудом.

– Вы что-то потеряли, – он протянул ей астронавигатора.

– Нет, Харви, – ответила она. – Это тебе рождественский подарок от Аллана.

Несколько секунд он молча лежал на воде, и, наконец, произнес:

– Не понимаю.

– Я знаю, – она вздохнула и в тоже время слегка улыбнулась. – Рождество – такой день, когда все дарят друг другу подарки. Это очень древний обычай… – Стоя во тьме на сыром берегу, она принялась рассказывать, и, слушая звук собственного голоса, удивилась, как разговор с каким-то Харви может принести столько облегчения. Она говорила о Рождестве, о том, почему Аллан захотел сделать Харви подарок… Сайдорец молча и тихо покачивался на черной поверхности воды.

– Ты понимаешь? – переспросила она после долгой паузы.

– Нет, – отозвался Харви. – Но это красиво.

– Да, это красиво, ты прав. – Внезапно она вернулась из теплого солнечного детства в свой нынешний промозглый мир и вздрогнула. – Харви, на реке и в море опасно?

– Опасно? – переспросил он.

– Я имею в виду водяных быков. Они в самом деле могут напасть на человека в лодке?

– Один может. Один нет.

– Теперь я не понимаю тебя, Харви.

– Ночью, – сказал Харви, – они поднимаются из глубины. Они разные. Один уплывет. Один выберется за человеком на сушу. Один будет лежать и ждать.

Она поежилась и спросила:

– Почему?

– Они голодные. Они злые. Они – водяные быки. Вы их не любите?

– Я их боюсь до смерти. – Она на секунду задумалась. – А тебя они не трогают?

– Нет. Я… – Харви замолк, подыскивая слово, – электрический.

– Вот как. – Она снова зябко поежилась. – Холодно. Пойду домой.

Харви шевельнулся на воде.

– Я бы хотел подарить что-нибудь, – сказал он. – Я сделаю подарок.

У нее на мгновение сжалось горло.

– Спасибо, Харви, – сказала она мягко и торжественно. – Мы будем очень рады, если ты сделаешь нам подарок.

– Не стоит благодарности, – ответил Харви.

Чувствуя себя непонятным образом согретой и приободренной, она повернулась и направилась к мирному, теплому дому. Харви, неподвижно распластавшись на воде, смотрел, как она уходит. Когда дверь захлопнулась, и в доме погасли огни, он развернулся и двинулся прочь из бухточки.

Со стороны могло показаться, что он летит, но в действительности он стремительно плыл. Сотни тончайших нитей с поразительной скоростью несли его по темной воде; на поверхности не оставалось даже ряби, словно вода была не жидкостью, а газом, сквозь который он продвигался, влекомый силой мысли. Покинув бухточку, Харви поплыл вверх по реке, двигаясь с той же легкостью и быстротой мимо низких берегов и островков, едва возвышающихся над поверхностью. Наконец, он добрался до места, где вода была особенно черна и глубока, а на протянувшуюся меж двух островков серебряную лунную дорожку деревья-колючки отбрасывали мрачные тени.

Здесь он остановился. Черное зеркало воды разбилось, и из глубины медленно и бесшумно поднялась огромная, напоминающая лягушачью, голова, увенчанная двумя короткими хрящевыми наростами над крохотными глазками. Голова заговорила с Харви на языке речных волн, который он понимал.

– Эти мерзкие люди совсем рехнулись, раз прислали тебя сюда.

– Я пришел ради красивого Рождества, – ответил Харви, – чтобы сделать из тебя подарок.

На следующее утро, через час после рассвета. Честер Дюмей, отец Аллана, спускался вниз по реке в компании почвоведа из колонии, лодка которого шла на буксире. Проплывая между двумя островами, они обсуждали кислотность почвы на полях Честера, как вдруг его спутник – худощавый, смуглый человечек, дядюшка Хама, как звали его в колонии – запнулся на полуслове.

– Постойте-ка, – пробормотал он, вглядываясь куда-то поверх плеча Дюмея. – Посмотрите.

Честер оглянулся. В тридцати футах от них из воды торчали колючки затонувшего дерева, а рядом виднелось что-то большое и темное. Он развернул лодку и подплыл поближе.

– Что за черт…

Честер заглушил мотор. Лодка заскользила по течению и ткнулась носом в зацепившуюся за сук черную тушу, опутанную тонкими серебряными нитями и иссеченную серыми шрамами, словно оставшимися от яростных ударов бича.

– Водяной бык! – воскликнул Хама.

– Так вот он каков! Никогда раньше не видел.

– А мне доводилось, во время Третьей высадки. Этот – настоящее чудовище! И мертвый… – озадаченно добавил почвовед.

Честер осторожно толкнул огромную тушу, и она покачнулась. В темной воде на глубине нескольких футов неясно показался и тут же исчез какой-то большой серый пузырь.

– Сайдорец, – присвистнул Честер. – Досталось же ему. Но кто бы мог подумать, что они способны сражаться с такой тварью.

Хама зябко поежился, хотя утреннее солнце ярко светило.

– И победить – вот что главное, – добавил он. – Никто и не подозревал… – он остановился. – Что с вами?

– В нашей бухте живет один сайдорец; мой сын постоянно с ним играет и зовет его Харви. Я подумал было…

– Лучше не позволяйте своему мальчишке играть с существом, способным убить водяного быка.

– Да нет, Харви не тронет, – промямлил Честер. – Хотя… – он нахмурился, оттолкнулся багром от туши и снова запустил мотор, урчание которого музыкой зазвучало в ушах. – Знаете, мне кажется, не стоит ничего говорить жене и ребенку – портить им Рождество? А потом, когда представится возможность потихоньку избавиться от Харви…