— Ну, Саш, — умоляющий взгляд темно-серых глаз.

Ой, зря я в это ввязываюсь. Ой, зря.

— Ладно. На что спорим?

— На любое желание.

— Я уже вырос из этого возраста, — смеюсь.

— Ну чего ты? Если я проиграю, сможешь пожелать все, что захочешь.

— Даже не мечтай.

Проверяю журнал регистраций. Ира молчит. Надулась.

— Хорошо, — через минуту сдаюсь. — За какой срок? Неделя? Месяц?

— Полгода. Через полгода он сделает мне предложение.

— Ты сумасшедшая, — смеюсь, качая головой. — Посмотрим, — пожимаем руки и она перебивает рукопожатие.

После обеда приходит мастер, и я провожаю его в номер со сломанным кондиционером, пока Ира оформляет бронь по электронной почте в перерывах между перекурами. Никаких форс-мажоров больше не происходит, и в конце рабочего дня я возвращаюсь домой.

Снимаю однокомнатную квартиру, в которую переехал почти сразу, как устроился на работу. Ее хозяева уехали куда-то заграницу, и главным требованием было отсутствие домашних животных (в том числе и тараканов), а деньги я плачу какой-то их родственнице раз в месяц. Мама была не в восторге от этой идеи, но после того, как Ванька женился, и они с Катей переехали к нам, стало понятно, что места на всех явно не хватит. Кроме того, я до сих пор не посвящал их в свои предпочтения в личной жизни, поэтому отдельный угол стал идеальным выходом для всех. Год назад у меня появилась своя машина (вечная слава кредитам), во всем остальном… Просто живу. Как получается.

Принимаю душ, переодеваюсь в темно-синие джинсы и синюю с черными разводами тенниску. Забросив в стиральную машину свою белую рубашку из униформы, набираю номер Сени. Договариваемся встретиться в клубе «Элизиум» через полчаса. Когда добираюсь на место, он уже ждет меня за стойкой. Сегодня людей не очень много, но музыка все равно бьет по барабанным перепонкам. Берем бутылку коньяка, нарезанный лимон и два тирамису. Не могу без сладкого. Усаживаемся на мягкий диванчик за низеньким столиком.

— Ну, за встречу? — улыбается Арсений и отсалютировав друг другу, осушаем бокалы на низких ножках. — Рассказывай, как ты?

— Все так же, — улыбаясь, пожимаю плечами, — работаю там же, машину взял в кредит, а больше никаких глобальных изменений в жизни не произошло. Хотя нет, можешь меня поздравить, я теперь дядя.

— Серьезно? Ванька, наконец, созрел?

— Почти сразу, как я съехал, — смеюсь. — Да, Диане год в апреле был. Каждые выходные езжу к ним. Она так быстро растет. Маленькая принцесса.

— Тебе всегда нравились дети, да, Сань?

— Это ты к чему? — чуть удивленно.

— Просто, — как-то загадочно это прозвучало. — А с личной жизнью как?

— Если тебя интересует что-то серьезное, то ничего.

— Сань, уже столько лет прошло, а ты так никого к себе и не подпустил, — он слишком хорошо меня знает.

— Сень, в чем смысл? Ты вот в отличие от меня можешь и жениться, и детей заводить, только я тоже почему-то не вижу тебя сломя голову несущимся в ЗАГС. Что уж говорить обо мне?

— Твои так и не в курсе? — игнорируя мою реплику о себе, интересуется он.

— Не было причин посвящать их в эту подробность. Если бы был какой-то человек, с которым у меня получились более-менее серьезные или хотя бы просто стабильные отношения и которого я захотел бы представить семье, возможно, я сделал бы это. В данный момент не считаю это такой уж острой необходимостью. Всем спокойней и так. Лучше расскажи, ты навсегда вернулся?

— Да, — кивает, — ты знал, что моя мать вышла замуж?

— Нет, — ошарашено мотаю головой.

— И я не знал. И Соня. Ну, Соня-то понятно, она из своего лицея вообще не вылезает. Сань, ей уже четырнадцать лет, а она все это время живет, как в колонии или еще хуже интернате. Изолировано от мира. Мать же даже не забирала ее на каникулы, пока меня не было. Я вообще не уверен, что они виделись за все эти два года. И ты еще спрашиваешь, почему я не стремлюсь в ЗАГС? Поверь, моя мать прочно отбила у меня такое желание. Я видел, какая она может быть, когда пыталась очаровать очередного мужика, а потом видел то, что не хочется даже вспоминать. Если все женщины такие, я предпочитаю ограничиваться первой стадией отношений.

— Но нельзя же всех равнять под одну…

— Я знаю, — перебивает меня, — но вряд ли когда-нибудь изменю свое отношение к этому.

Да, чувствую, что наш спор с Иришей, все-таки выиграю я.

— Ты решил забрать Соню?

— Да. Но не сразу. Сначала нужно разобраться с работой. Хочу открыть свою клинику.

— Сенька, это замечательная новость! — хлопаю его по плечу.

Арсений закончил медицинский по специальности стоматология. Одно из пяти бесплатных мест на потоке все-таки досталось ему. Помню, как мы тогда от радости напились с ним. А еще очень хорошо помню реакцию его матери. Слегка безразличное: «Надо же. Я думала туда не берут кого попало». Арсений не показал, как его задели слова матери, но я знал, что сильно. Она даже его успехам порадоваться не могла, как все нормальные матери. Хотя, о чем речь, она никогда и не относилась к их числу.

Когда стало известно, что мы оба поступили (я все-таки на свой факультет туризма и гостиничного бизнеса) мои устроили праздник и для меня, и для Арсения. Потом была студенческая жизнь. Сеня учился на год дольше меня, шесть лет. Затем у него была двухгодичная интернатура, а потом ему кто-то помог, и удалось улететь в Штаты. Все, что у Сени в жизни получилось — исключительно его личная заслуга.

Дальше вечер потек в ностальгирующих воспоминаниях. И чем меньше коньяка оставалось в бутылке, тем больше воспоминаний всплывало из памяти. Слишком много. Даже чересчур. Пока не всплыло одно, абсолютно лишнее. Давно похороненное в подсознании. Ты.

Вчера мы с Арсением засиделись допоздна, не ограничившись одной бутылкой коньяка, и я абсолютно забыл о своем обещании позвонить Ирише или хотя бы кинуть смс о том, где мы находимся. И судя по ее узко прищуренным глазам целое утро, очень зря.

— Ну, Ириш…

— Я с тобой не разговариваю.

Уже заметил.

— Только по-русски или на всех остальных языках тоже? — изобразив самую виноватую улыбку, на которую только способен.

— Могу на языке жестов объяснить, что я о тебе думаю, хочешь? — злюка.

— Прошу прощения, можно сдать ключ? — от нашей негромкой перепалки нас вежливо отвлекает высокий худощавый мужчина на чистом английском.

— Естественно, мать вашу, какого хрена мы здесь тогда стоим, — так же вежливо и ослепительно улыбаясь, поворачивается к нему Ириша и уже на английском добавляет. — Хорошего дня, сэр, — забирает у него ключ, пока я изо всех сил пытаюсь спрятать улыбку.

— Ты когда-нибудь нарвешься на того, кто поймет, что ты на самом деле говоришь, — улыбаюсь, когда мы опять остаемся за стойкой одни.

— Не повезет ему, — безэмоционально констатирует. Когда она не в настроении, всегда такая. Бука.

— Ты должна быть олицетворением вежливости и воспитанности. Если бы Одуван узнал, как ты общаешься с постояльцами, он бы тебя расстрелял, — произношу, рассортировывая оставленные сообщения и письма для наших гостей по ячейкам.

— Даже не пытайся. Я все еще с тобой не разговариваю.

— А если я скажу, что мы с Арсением договорились встретиться в субботу вечером в «Элизиуме», я буду прощен?

Минуту молчит. Думает.

— Все равно ты гад, — уже спокойно.