Эмме посчастливилось узнать о Кейто, когда она краем уха услышала сплетни в отделе промоушена и вскоре вышла на связь с загадочной кореянкой. Обмениваясь опытом, Эмма взамен подтягивала английский Минь, который оставлял желать лучшего. Обоюдно выгодное сотрудничество перешло на новую стадию, когда Эмма стала «подкидывать» для Минь заказы разного рода, иногда это были консультации, иногда требовались редакционные штрихи к готовым проектам. Удивительное дело, но каким-то образом Кейто удалось зарегистрировать авторские права на имя Кейто, которое было зарегистрировано, как товарный знак на Филлипинах.

Гений и талант, увы, не имели лица и Минь слыла интернет-легендой. Связаться с ней было очень тяжело, но работы ее были произведениями искусства, вызывающими зависть именитых дизайнеров по всему миру.

Эмма проводила немало времени за изучением проектов Кейто. Малейшие детали, использование света, природных материалов. Ведь базальтовое мощение не просто так пришло в голову Эммы, как альтернатива мрамору. Она видела конечный результат на одной из работ Кейто и это ее поразило.

Линда Хамид всеми фибрами души ненавидела конкурентку-выскочку и при любой возможности называла работы Кейто дешевкой и плагиатом.

Трудный рабочий день подошел к концу. В бюро стояла блаженная тишина. Эмма оделась, взяла сумку и заглянула в бумажник. Тяжело вздохнув при виде тридцати доллар, она раскрыла зонт и шагнула под унылый проливной дождь, который как нельзя лучше отражал ее состояние.

По дороге домой она заскочила в дешевый секонд хэнд и долго рылась на вешалке с непромокаемыми мужскими куртками. Вещам не очень старательно придавали товарный вид и запах оставлял желать лучшего, но отсутствие дыр и латок, уже было неплохим гарантом для сохранности тепла человеческого тела, тем более, что тот, кому она собиралась презентовать этот подарок вряд ли может рассчитывать на большее.

В паре кварталов от Фултон стрит была расположена ночлежка для бездомных. Эмма приходила туда каждую неделю по средам, но разбушевавшаяся стихия, подтолкнула ее нарушить свое расписание.

Каждый раз переступая порог этого жалкого и унылого заведения, Эмма не морщила нос от стойкого запаха мочи и вони грязных тел, тут легко было подцепить гепатит и нахвататься вшей. Но это не останавливало Эмму ни разу. Пройдя по тускло освещенному коридору в огромную комнату с двухуровневыми кроватями, Эмма как обычно пропускала мимо ушей грубые приветствия обитателей ночлежки. Здесь ей ничего не угрожало, а фривольные свистки и приветствия были своего рода данью тому образу жизни, который вели его обитатели.

Пройдя в дальний угол Эмма остановилась перед кроватью, на которой за чтением оборванной газеты сидел старик.

Привет, Ларсон.

Эмма, какого черта, ты тут делаешь в четверг?

Седовласый, коротко стриженный, явно не мывшийся пару-тройку дней, бездомный поднялся с кровати и постарался придать своего виду хоть немного аккуратности. Рваный и чудом не истлевший свитер, шерстяные брюки, подпоясанные веревкой и резиновые сапоги, едва спасали от сырости старика. От Эммы не укрылось, как он принюхался сам к себе, чтобы понять сильно ли от него воняет потом.

Да, душ не помешал бы… Пришел бы ко мне помыться.

Еще чего! Подцепишь еще какую-нибудь заразу от меня вроде лишая. Знаешь, розовые такие пятна на животе. Чешутся жутко!

У тебя лишай? — Эмма с тревогой посмотрела на бездомного, но Ларсон не заметил и тени брезгливости.

Нет. Пока нет, но…. Ой, все! Не спорь со старшими!

Эмма беспардонно покачала головой и протянула ему большой пакет.

Что это?

Подарок ко всемирному потопу.

Ларсон хрипло рассмеялся и с укором посмотрел на девушку.

Мужчина достал изрядно поношенную, но добротную куртку, которая была еще и на теплом подкладе.

Опять тратишь на меня деньги?!

Мои деньги, на что хочу на то и трачу! Давай выйдем на ступеньки. Курить хочется.

Едва ли не благоговейно накинув обновку, старик, казалось засветился от удовольствия.

Спасибо тебе, Эмма. Не стою я таких забот.

Ну, я же стоила…

Ларсон печально улыбнулся и согласно кивнул. Они молча поплелись к выходу и достав неполную пачку сигарет Эмма нетерпеливо закурила. Сделав глубокий вдох девушка закрыла глаза от удовольствия.

Тяжелый день? — Ларсон застегнул молнию на своей «новой» куртке до самого горла и прищурился.

Не то слово.

Все равно бросила бы ты эту гадость, — он кивнул на сигарету, от которой вилась тонкая струйка дыма. — Толком же не куришь, только продукт переводишь.

Наркоманам трудно полностью отказаться от дури. Даже такой несерьезной, — Эмма с горечью посмотрела зажатую между пальцев сигарету.

Не болтай чепухи. Ты не наркоманка! Наркоманы колят себе вены и умирают от передоза. Я тут через день такое наблюдаю. А ты просто по молодости ошиблась. Попробовала, но ведь бросила… И вот эта дрянь тебе бы не понадобилась, если бы в твоей жизни все было хорошо… Парень тебе нормальный нужен!

Есть у меня парень, — голос Эммы был безрадостным и тусклым. — Толку то от него… Так что пока еще эта дрянь в моей жизни есть. А куда деваться? Антистресс для бедных, — Эмма усмехнулась и расслабилась. Здесь не надо было стараться следить за своей речью, улыбаться когда не хочется, можно было ругнуться и рассказать пошлый анекдот, здесь не жили полумерами и отчаяние можно было практически потрогать, но и радоваться здесь могли самым ничтожным мелочам.

Эмма затушила почти целую сигарету и бросила ее в заплеванную урну. Храня свои малочисленные постыдные и не очень секреты, она приходила сюда, как на прием к психоаналитику. Что-что, а Ларсон слушал профессионально и не давал фальшивых советов. Их дружба длилась с самого приезда Эммы в Нью-Йорк после колледжа, когда с жалкими грошами в кармане и без работы, ей негде было переночевать, дешевая грязная койка стала первым прибежищем выплюнутой в жизнь сироты.

В ту ночь ночлежка была переполнена и Эмме предложили ржавую раскладушку, которая едва ли стала удобнее, когда на нее кинули видавший виды матрас. И все ничего, если бы не жадные взгляды пьяниц, которые еще могли причинить вред, изнасиловать или ограбить. Старики в это число уже не входили и Ларсон, заметив девушку, скромно одетую и растерянную, предложил ей свою кровать, а сам устроила на ее раскладушке совсем рядом и сказал, что с ним ей ничего не грозит, он тут ветеран и пользуется мало мальским авторитетом.

Эмма с сомнениями тогда приняла это «щедрое» предложение и совсем оттаяла, когда старик принес две жестяные кружки с чаем и даже раздобыл сахара. Так началась вынужденная и по своему трепетная дружбы. Забота Ларсона постепенно дала плоды и то, как он сдал за последние два года не оставило Эмму безучастной. Теперь она заботилась о бездомном.

Тогда, при первом знакомстве, она спросила как его зовут, на что услышала неизменное — Ларсон. Она как сейчас помнила, как отчаянно хохотнул бездомный и улыбаясь губами, с глазами полными сожаления и забитого отчаяния пояснил, что бездомным имена не нужны. Какой в этом смысл, если ты живешь не как человек, а как животное? Кличка есть, ну и ладно…

Я забегу в среду. Рада была тебя повидать, Ларсон. Постарайся никуда не влипнуть. Хорошо?

Влипнуть я могу только в могилу, милая, — хохотнул старик собственной шутке, но завидев усталый взгляд своей благодетельницы виновато моргнул. — Иди ты уже! Никуда я не влипну, привязалась!

Он замешкался и опустил глаза, немного растерянный вид указывал на то, что Ларсон сейчас начнет неловко благодарить Эмму и наказывать, чтобы она не тратила на него деньги.

Не за что, Ларсон! До среды!

Эмма подняла воротник пальто, чтобы прикрыть шею, от сквозняка и легко сбежала со ступенек. Старик грустно улыбнулся и сунул руки в карманы. В правом лежал клочок бумаги, он достал его, чтобы рассмотреть свою находку. Явно специально измятые на его ладони лежали десять долларов.

— Прохиндейка! — улыбнулся Ларсон и аккуратно сложив купюру переложил ее в карман брюк. Целее будет.