...Через минуту в кабинет вошел, вернее вкатился, Смайльс. Смайльс являлся прямой противоположностью своему начальнику. Невысокий, приземистый, с небольшим брюшком, с короткими ручками и ножками, он всегда был добродушно настроен, с его пухлого красного лица никогда не сходила улыбка. Там, где он появлялся, всегда звучал смех. Любитель хорошо покушать и славно выпить, он чем-то отдаленно напоминал добродушного мистера Пиквикка из классического произведения Чарльза Диккенса. И только слегка заплывшие глаза Смайльса были похожи на колючие и злые глаза маленькой, но ядовитой змеи.

Артур Годвин дорожил Смайльсом, хотя и считал его плебеем и циником. Многолетняя совместная служба вначале в ФБР, затем, в Разведывательном управлении выработала между ними идеальные деловые взаимоотношения. Они как бы дополняли друг друга. Если Годвин (он горделиво называл себя разведчиком-философом), исполняя волю хозяев, затевал темную путаную игру на Востоке или в Европе, если он забрасывал своих людей в самый отдаленный уголок земного шара, Смайльс немедленно включался в сложную партию, разыгрываемую его шефом. Если по ходу этой партии требовалось выполнить самую грязную, самую черную «работу», Смайльс принимался за дело и быстро подготавливал все необходимое. Удар ножом, выстрел из-за угла, шантаж, провокация, диверсия... Смайльс был изворотлив, изобретателен и не брезговал ничем.

Так выглядели руководители отдела «X».

Войдя в кабинет и увидев, что Годвин вопросительно смотрит на него, Смайльс кивнул головой, словно давал понять, что все в порядке. Он неторопливо прошел вглубь кабинета, бесцеремонно уселся на край стола, закурил сигарету и после продолжительной паузы заговорил высоким, почти женским голосом.

— Все в порядке, дорогой шеф! Сейчас наш мальчик, — Смайльс посмотрел на ручные часы, — да, именно сейчас «Малыш» пересекает Босфор.

— Вы уверены в этом?

Годвин говорил очень медленно, отчетливо произнося каждое слово, каждый звук.

— Как в самом себе! Час назад мне радировали с борта «Виргинии». Содержание телеграммы? Извольте, сэр: «Малыш» здоров. Все в порядке. Капитан».

— Отлично, Смайльс, отлично! — Артур Годвин потер ладони, и на его хмуром лице промелькнуло нечто похожее на улыбку.

— Пока все идет по расписанию, это очень важно. В нашем деле, Смайльс...

— В нашем деле аккуратность сопутствует успеху. Вы это хотели сказать, сэр?

Артур Годвин удовлетворенно кивнул головой. Чертовски хорошо, когда тебя понимают с полуслова.

На какое-то мгновение в кабинете воцарилось молчание.

— Кстати, Смайльс, вам это также не мешает знать: сегодня в морском министерстве мне дали понять, что в случае успешного выполнения задания...

— Дорогой сэр! — почтительно и в то же время слегка фамильярно перебил вице-адмирала Смайльс. — Лично для себя я уже решил: весь гонорар по этому делу я вложу в акции Бильд-компани. Я внимательно слежу за биржевыми бюллетенями. Акции Бильд-компани неизменно повышаются. Рекомендую вам сделать то же самое, сэр!

Годвин раздраженно махнул рукой, вышел из-за стола и, сутулясь больше обычного, зашаркал по кабинету.

— Черт подери ваш оптимизм, Смайльс! Вы говорите так, как будто материал у вас в кармане. Вы не отдаете себе отчета в тех трудностях, которые предстоит преодолеть «Малышу».

Смайльс, насупив брови, несколько секунд молча смотрел на патрона, шагавшего из угла в угол.

— Маршрут разработан до мельчайших подробностей. Учтены все трудности, сэр, — сказал он с обидой в голосе, — все, до одной. Я их даже пронумеровал — от первой до последней. Поверьте, сэр, они не так велики и не так опасны, как это вам кажется. Кстати, такое мнение разделяет и сам «Малыш».

Внезапно Смайльс громко расхохотался.

— Простите, сэр, мне пришла на память забавная деталь... Последние десять дней перед своим отъездом «Малыш» усиленно читал русских писателей. Он уверял меня, что это чтение поможет ему лучше узнать русскую душу.

Вице-адмирал Артур Годвин ничего не ответил своему помощнику. Он еще раз прошелся по кабинету, шагнул к стене и, отодвинув тяжелую портьеру, принялся внимательно разглядывать большую географическую карту. Его глаза проследили — в какой уже раз! — весь путь до южных портов Советского Союза. Потом он на секунду прикрыл глаза и медленно произнес:

— «Малыш» прав. Так надо работать, Смайльс! Именно так. Тогда мы избавимся от многих наших неудач и провалов.

Смайльс улыбнулся. Он был доволен этой косвенной похвалой шефа.

— Как вам известно, сэр, — сказал он не без гордости, — в нашей картотеке «Малыш» значится агентом номер один. Он не подведет!..

— Не Подмосковье, а джунгли, честное слово, джунгли! Заплутаться в два счета можно! — Низенький пожилой мужчина в серой полосатой пижаме, в тапочках на босую ногу, остановился на маленькой лесной полянке и огляделся. — Сергей Сергеевич, где вы?

— Здесь! — откликнулся Дымов, появляясь из-за деревьев. Он тоже был одет по-домашнему: в тенниске, пижамных штанах, широкополой соломенной шляпе и спортивных тапочках. В руках он держал небольшую плетеную кошелку, из которой виднелась стеклянная банка из-под варенья.

— Не отставайте, а то потеряем друг друга! — сказал мужчина в полосатой пижаме. — Без вашей помощи я из этих уссурийских дебрей ни за что не выберусь.

— Не беспокойтесь, Антон Яковлевич! Не заплутаемся. Да вы посмотрите, какая прелесть!..

Вокруг краснели кустики земляники. Большие спелые ягоды, освещенные лучами солнца, омытые утренней росой, были словно чьей-то щедрой рукой густо рассыпаны на земле среди буйно разросшейся травы.

— Вот они, дары природы! — довольно проговорил Антон Яковлевич и опустился на землю.

— Вот видите! — обрадованно воскликнул Сергей Сергеевич и тоже опустился на колени. — А ну, кто больше...

Собирая землянику, Антон Яковлевич наткнулся на мухомор — тонкий, высокий, с нарядной красной шляпкой, усеянной, как блестками, белыми крапинками.

— Извольте видеть... Ждали его... вылез! — недовольно сказал Антон Яковлевич, показывая на гриб. — И чего только природа не придумает: красивый, нарядный, а дрянь ядовитая.

— Это уж из нашей области, — сказал Дымов, разглядывая мухомор. — Поглядишь на иного — блестит, сияет, а заглянешь внутрь — весь червивый, чужой. И с ядом!..

Антон Яковлевич сел на траву и большим носовым платком вытер вспотевшее лицо.

— Мы с вами, кажется, договорились, — притворно сердито сказал он, — в выходные дни служебных разговоров не заводить.

— Договорились, — согласился Дымов. — Но какой же это служебный разговор? Небольшая аналогия... осмысливание некоторых фактов... рассуждения вслух.

— Ладно, ладно, философ! — проворчал Антон Яковлевич. — Банка, небось, еще пустая?

— Заполняется!

Сергей Сергеевич снова, передвигаясь на коленях, начал собирать «дары природы». Через минуту он оглянулся и увидел, что Антон Яковлевич сидит на месте в той же позе, рассеянно вертя мухомор, и на лице его — выражение сосредоточенного раздумья.

— ...Конечно, статья Лидснея в журнале «Сайенс»[2],  опубликована неспроста, — медленно заговорил Антон Яковлевич. — Ведь вот этот мухомор вылез на свет божий и словно оповестил — внимание, грибной сезон не за горами!

Сергей Сергеевич молча смотрел на спутника.

— Я это к чему... — продолжал Антон Яковлевич. — Статья в «Сайенсе» весьма прозрачно намекает, что ключ к получению материалов, могущих решить проблему постройки глубоководного скоростного корабля, у них в руках.

Сейчас задача в том, как воспользоваться этим ключом. Это, дорогой мой, не научная статья... Тут прицел иной. О предстоящем научном открытии или изобретении так не говорят и не пишут. Здесь больше похоже на то, что эти господа присвоили чужой ключ от чужого замка, но еще не знают, как к этому замку подобраться.