- Вы будете есть сырых червей, ибо не сможете разжечь огонь. Вы лишитесь мужества. Вас перестанут бояться поселяне и начнут охотиться за вами, как за трусливыми зайцами, а рабы заберут ваших женщин. Вы лишитесь памяти и навсегда забудете дорогу домой.

 Варвары были близки к панике. Маг предвещал такие страшные кары - и все за каких-то трех лошадей... Да пропади они пропадом эти лошади! Уж лучше плюнуть на них, но не лишаться памяти и всего остального, о чем вещал маг.

 Но напугать Бахаррака Мичиграну не удалось. Тот стал назиром Орды не только из-за своей силы. Сильных в орде было много. Бахаррак был, кроме того, еще и умен, и хитер, и упрям. Две ночи тому назад он лично принес в жертву Великой и Ужасной богине Шазурр, всегда жаждущей крови, резвого черного жеребенка. И был уверен, что до нового полнолуния мог делать все, что захочет. Кровавая богиня Шазурр, сумеет защитить своих поклонников от святого Фестония, который всю жизнь только с драконами и возился. Бахаррак видел, что Орда дрогнула. Этого он не мог допустить.

 - Богиня Шазурр, Великая, Ужасная, Кровавая и прекрасная в гневе своем, каждое утро глотает твои звезды, маг, и каждый вечер точит серп луны, - кричал Бахаррак погромче Мичиграна и это тоже впечатляло. - Она носит ожерелье из черепов наших врагов и умывается их кровью. Великая и Ужасная богиня Шазурр, любит нас, трепещущих перед ее гневом! Она растопчет твоего Фестония, разрази его гром и разгонит все твои чары, маг!

 Орда побаивалась святого Фестония: все-таки святой и побил целое стадо драконов. Но Кровавая, Великая и Ужасная Шазурр была их богиней. Свирепой, непреклонной, ужасной и прекрасной в гневе своем. Орда верила в могущество Великой богини Шазурр, дарующей им победу, и Бахаррак сумел поставить эту веру выше страха перед святым Фестонием. Орда очнулась и дружными криками поддержала назира.

 Напугать варваров, Мичигран не сумел. Предстояло драться и следовало начать первыми. Древогрызу тоже хотелось начать первым.

 - Теперь можно?! - обрадовался он.

 - Нельзя! - снова оборвал его Бахаррак. Мичигран ему понравился: у варвара еще никогда не было раба-мага. - Будешь рабом, - объявил он.

 - Ага, прямо вот сейчас все брошу, и пойду в рабы, - привычно выдал маг.

 - Не просто рабом, а моим рабом, - напомнил варвар магу, что оказывает ему высокую честь. - Рабом назира Орды, разрази тебя гром!

 - А в лоб не хочешь? - спросил Мичигран.

 Все знакомые Мичиграна старались уклониться от такого предложения. Но назир Орды не относился к знакомым мага, не понял суть вопроса и не мог себе представить, что за ним последует.

 - Как? - спросил он.

 - Вот так!

 И маг ловко врезал концом посоха в лоб Бахарраку. Тот посмотрел на Мичиграна мутными ничего не видящими глазами, потом они у него закатились, и он мягко опустился на землю.

 Но надежда Мичиграна на то, что с потерей предводителя варвары растеряются, не оправдалась.

 Наступившую тишину нарушил крик Древогрыза.

 - А-а-а! - обрадовался коротышка, что теперь его некому остановить. - Я тагар правой руки! Падай на колени! - закричал он магу. - Я тебе голову рубить буду!

 - Сейчас все брошу и начну падать, - сообщил ему Мичигран и повторил испытанный прием с посохом.

 Тагар правой руки выронил секиру и улегся рядом с назиром.

 - Так тебе и надо! - бросил ему, довольный этим, тагар левой руки Гортек Медная Башка. - Рубить магу голову буду я! - Он легко поднял длинный меч и бросился к Мичиграну.

 Буркст, внимательно следивший за тем, что делает маг, видел, как рухнул назир варваров, а за ним упал, сраженный посохом коротышка.

 - Помоги нам, святой драконоборец, сокрушить эту толпу еретиков и бездельников, - попросил он небесного покровителя Ордена. - Для тебя стараемся, дважды рожденный!

 Испросив поддержку у небес, монах приказал Альдариону сидеть на козлах и не отдавать никому вожжи, спрыгнул на землю, откинул капюшон и направился к варварам, которые уже начали выпрягать лошадей.

 - Грешно забирать чужих лошадей, - сообщил Буркст толстому варвару в меховой жилетке, развязывающему сыромятный ремешок на хомуте. - Опомнись, сын мой, - посоветовал он.

 Толстяк не последовал доброму совету: не опомнился и грешного дела своего прекращать не стал.

 - Зарубите кто-нибудь рыжего придурка, - попросил он. - Мешает.

 - Эти лошади находятся под покровительством святого драконоборца, дважды рожденного Фестония, - поведал монах и для большей убедительности огрел варвара дубиной по голове.

 Толстяк, как и следовало ожидать, рухнул. Второй варвар, распрягавший другую лошадь, тоже не внял сообщению Буркста и вынул меч.

 - Грешно поднимать оружие на скромного и смиренного служителя святого Фестония, - осудил его монах и легко отбил удар меча дубиной.

 Варвары, которые вначале не ожидали даже малейшего сопротивления, взялись за оружие. Высокий с широким крупом и могучей грудью Фамогуст был для них заманчивой и, безусловно, ценной добычей. Мерин должен был перейти во владение самого Бахаррака, но как только назир упал, сраженный посохом Мичиграна, претендовать на эту добычу стали многие. Оставалось только сбросить рыцаря со спины мерина.

 Но желающих завладеть Фамогустом было слишком много. Каждый старался добраться до мерина первым, придерживая и отталкивая других. Не обходилось без ругани, тумаков и оплеух. Среди криков и брани можно было услышать и призывы к рыцарю, чтобы тот не кобенился и слезал с коня, во имя богини Шазурр, Великой и Ужасной, потому что его сейчас все равно зарубят, а коня заберут.

 Калант с удивлением смотрел на них и не вынимал из ножен свой славный меч Калибур. Согласно Устава, меч должен служить рыцарю для поединков в честь прекрасных дам, для борьбы с нечистью и для сражений с такими же, как он сам, рыцарями вражеского войска. Благородный Калант не мог опуститься до того, чтобы обнажить славный меч против каких-то варваров, все предки которых тоже были какими-то варварами.

 - Я не могу отдать вам Фамогуста, - попытался образумить варваров Калант. - Он нужен мне самому!

 Его никто не слушал. Все было предрешено, рыцаря следовало убить, а мерина забрать. Пока было неясно только одно: кто окажется счастливчиком, которому достанется богатая добыча?

 - А ну, расступись, мелкота! Растопчу!

 Отбрасывая ударами ног, мешающих ему, к лошади пробился толстый варвар в полосатом халате и меховой шапке. Он протянул руку к уздечке Фамогуста, пытаясь завладеть ею, но мерин мотнул головой и толстяк промахнулся.

 - Стоять! - заорал варвар на коня. И тут же отлетел в сторону, от удара, который нанес ему бородатый и не менее толстый соперник.

 - Не трогай! Мерин мой! - рявкнул бородатый и ловко схватил уздечку.

 Фамогуст был не просто мерином, а боевым рыцарским конем. Такого непочтительного обращения со стороны какого-то варвара он не вынес. Конь презрительно фыркнул, поднялся на дыбы и врезал копытом в грудь нахала. Тот отлетел на десяток шагов и рухнул на землю.

 Высокий варвар по прозвищу Усатая Харя, с длиннющими руками, голой грудью и костяным резным амулетом на шее, сумел пробраться вплотную к всаднику. Он схватил Каланта за правую ногу. Грозно сверкая глазами и грозя разорвать рыцаря пополам, стал стаскивать всадника с седла...

 Пока варвары шумели, размахивали оружием и грозили его зарубить, Калант оставался спокойным. Не рыцарское это дело - драться с дикими варварами. Пусть с ними дерутся другие варвары. В конце концов, это вполне могли делать Буркст, Мичигран и Альдарион. Когда схватили за уздечку мерина, Калант тоже не особенно рассердился: Фамогуст мог постоять за себя, что мерин тут же и доказал. Но то, что его, Сокрушителя Троллей, благородного рыцаря, который обещал им восстановить справедливость, какой-то полуодетый усатый варвар схватил за ногу, и стал стаскивать с боевого коня, переполнило чашу терпения. Возможно, что амулет, который болтался на шее у нахального варвара, был очень хорошим амулетом и уберег бы его от меча рыцаря или его копья. Но Калант не прибегнул к оружию. Он просто вырвал ногу из цепких пальцев и пнул нахала красивым рыцарским сапогом в грубую усатую харю. От сапога амулет не защищал. Схватившись руками за лицо Усатая Харя перестал претендовать на Фамогуста. Но его неудача не послужила уроком другому варвару, без амулета и с короткими усами. Он уцепился за левую ногу Каланта, но с тем же намерением: стащить с седла. Калант не стал повторяться. Он просто обрушил на голову варвара могучий рыцарский кулак.