Часть 1. Глава 6.

В течение нескольких часов я переходил с бега на шаг и понял, что добраться до своей стоянки к ночи не успею. Уже давно начали сгущаться сумерки и я принял решение сделать привал на ночь. Когда мне показалось, что я оторвался от бедного животного достаточно далеко, я остановился. Присмотрел удобное место у реки и решил там заночевать. Очень экономно используя оставшиеся 20% заряда на телефоне, я сложил несколько охапок хвои, набрал хвороста и нарезал на поленья поваленное сухое дерево. Окружил свою лежанку четырьмя кострами, перегораживая путь к воде, запалил последнюю купюру и развёл огонь.

Костры весело запылали, ограждая меня от ночных опасностей и давая достаточно света, чтобы приготовить пищу. Я отключил телефон, тщательно промыл в воде одну голень и насадил на кол. Поставил недалеко от костра, чтобы не подгорела и впервые за день прилёг. Растянулся на сухих иголках в слегка влажной ветровке и задумался: да уж, ну и денёк выдался. Столько открытий и неожиданностей. Обглоданное человеческое тело и первое убийство. Это была самооборона и я несказанно рад, что удавшаяся, но всё равно было как-то не по себе. Тот хищник напал не по злой воле, а по необходимости. Им руководили инстинкты и не более. Я для него лишь дичь. Он не желал мне зла. Но всё же рад, что мои рефлексы сработали быстрее. Иначе я бы присоединился тому бедолаге... Какая ирония: два человека на неизвестной планете, над которыми провели генетические эксперименты и как-то что-то внедрили, могли погибнуть в одном месте. Оба мы чем-то обладали, но моё "что-то" оказалось куда более действенным, чем его. Мой щит спас меня и остаётся лишь поблагодарить тех, кто наделил им. Не знаю зачем, не знаю для чего, но я рад, что мне в руки попало такое оружие...

Голень неплохо запеклась и я повернул кол с нанизанным мясом другой стороной к огню. Вода у меня теперь была в избытке и от жажды я точно не умру. Но голод стал постоянным спутником. Рыбёшка из реки была неплохая, но маленькая и её мясом насытиться очень сложно. Птиц, гнёзд и яиц я уже давно не видел. Личинки тоже были неплохими, но я бы предпочёл не питаться ими каждый день. Жевать их было довольно противно и они оставляли странное послевкусие. Мяса же я ещё вообще не ел. Надеюсь, здесь оно примерно такое же на вкус, как и в моём мире. Пусть даже хуже, но главное, чтобы было не ядовитое. Чтобы организм принял и не отторг. Он и так уже сегодня отторг слишком много...

Когда уже давно стемнело я выдернул из земли кол с дымящимся мясом и переставил поближе. Затем обошёл костры и подбросил дровишек. Уселся на подстилку из хвои и достал брелок. Вытащил перочинный нож и отрезал горячий кусочек. Подул несколько раз и, обжигаясь и охая, торопливо пережёвывал. Мясо было, мягко говоря, специфическим. Горьковатое на вкус, сухое и жёсткое. Я пережёвывал его довольно-таки долго и с трудом проглотил. Запил водой и поморщился: нет, это совсем не то, к чему я привык дома. Пропеклось, вроде бы, неплохо, но на вкус как подошва.

Сокрушаясь, я отрезал ещё кусок, неторопливо жевал, смотрел на луну с тремя то ли спутниками, то ли отколовшимися частями и думал, что уже вхожу в ритм. Сутки на этой планете длились меньше, чем на Земле и поначалу я не мог спать ночью. Не только потому, что сидел на дереве и дрожал от страха, а ещё потому, что не хотел. Но сейчас, вроде бы, акклиматизация закончена. Я жил по часам этой планеты и ловил себя на мысли, что давно не смотрел ни на наручные часы, ни на те, что на телефоне. Мне просто незачем было отслеживать время. Здесь оно течёт совершенно по-иному.

Где-то слева раздался подозрительный шорох и я вскочил, выронив кусок изо рта. Левый кулак сжался сам по себе и щит загородил меня от любой опасности. Я всмотрелся в темноту, но яркие костры слепили и я бесстрашно сделал шаг навстречу шороху. Жалобное испуганное мяуканье, словно обухом ударило по голове. Уже понимая, что увижу, я прошёл между кострами и, присмотревшись, заметил большие жёлтые глаза, отражавшие свет пламени. Тот самый котёнок, испуганно пялился на непонятное ему явление, нюхал воздух и призывно мяукал.

- Твою мать, - злобно прошептал я. - Взялся ты на мою голову... - затем шумно выдохнул, приняв окончательное решение, и склонился над землёй. - Эй, малыш, иди сюда, - протянул я ему руки. - Не бойся. Я тебе ничего не сделаю.

Котёнок словно этого и ждал. Он бесстрашно подошёл, обнюхал ладони, лизнул палец и доверчиво посмотрел мне в глаза. Я взял его на руки, прислонил к груди и занёс в безопасную зону.

- Что ж мне с тобой делать-то? - приземлился я и, поглаживая его по спине, задал риторический вопрос. Котёнок дрожал, принюхивался и с опаской поглядывал на огонь. - Не бойся, он тебя не съест... Если, конечно, ты сам не сунешь в него усы, - усмехнулся я, проследив за его взглядом.

Немного успокоившись и пригревшись в моих руках, он принялся их обнюхивать и облизывать пальцы. Я сразу понял, что он голоден и мог унюхать только одно - запах мяса. Но поняв это, мне стало как-то не по себе. Попробовать накормить этим малыша, конечно, можно. Но чёрт возьми... как-то это уж слишком странно. Дать ему съесть мясо своей... э-э-м... Да-а, беда. Но, блин, чего не сделаешь, когда нет выбора.

Я отстегнул капюшон, раскрыл пошире и посадил внутрь малыша. Он внимательно исследовал новое место и остался доволен. Свернулся клубком и продолжал осматривать окрестности. Я отрезал кусок мяса, оторвал несколько тонких волокон и сунул ему под нос. Котёнок секунды две обнюхивал, а потом жадно выхватил из моих рук и принялся торопливо жевать.

- Бедняга, - вырвалось у меня. - Попал ты из-за меня...

Смешно чавкая, он быстро пережевал небольшой кусочек и вновь принялся лизать мои пальцы.

- На, держи, - я протянул ему ещё и всё никак не мог выбросить из головы, что я ему скармливаю. Это было настолько бесчеловечно, что я не мог найти себе оправдания, хотя прекрасно понимал, что спасаю бедняге жизнь.

Я оставил котёнка в капюшоне, нарвал руками ещё несколько маленьких кусочков мяса и уложил перед его носом. Попробовал поесть и сам, но кусок не лез в горло. Пришлось жевать безвкусное мясо и проталкивать его внутрь большим количеством воды. Уставший за день малыш, умял всё подчистую и сразу уснул, погрузившись в сладкое царство. Он пригрелся у костра, свернулся клубком и смешно шевелил во сне усами.

- Прости, - тихо сказал я, поглаживая пушистую спину. - Но у меня не было другого выхода.

Забив желудок жёстким и невкусным мясом, я бросил не полностью обглоданную кость в реку и задумался над тем, что делать со вторым куском. Холодильника под рукой у меня не было и я решил нарвать зелёных побегов у берега. Сорвал несколько десятков, выложил на земле, положил в них кусок и тщательно обернул. Разрыхлил землю недалеко от воды, опустил в ямку и плотно утрамбовал сухой хвоей. Не знаю, поможет ли это сохранить свежесть, но других идей у меня не было.

Я подкинул дровишек в костры, выполнил требования организма и ещё раз обошёл территорию. Всё, вроде бы, хорошо подготовлено. Огонь будет гореть ещё долго и жар от него отгонит любого хищника. Кто бы сюда не сунулся - мех он опалит любому. Так что у меня есть несколько часов на сон. Из-за этого долбаного голоса прошлой ночью я спал очень плохо и совсем не выспался. Не знаю, зачем он привёл меня к обглоданному человеческому телу, но я был уверен, что он направлял меня именно к нему. Я чувствовал это. Я не сомневался в этом. Сам не понимая почему, всю дорогу я держался определённого курса и вышел к останкам вполне осознанно. Я не просто бесцельно бродил по окрестностям. Я шёл целенаправленно. И был уверен, что за всем этим стоит голос, который я слышал во сне.

Я опустился на лежанку, передвинул капюшон с котёнком ближе к изголовью, чтобы не наступить ночью и растянулся во весь рост. Закончился ещё один странный день на этой странной планете. И сколько их ещё таких будет неизвестно...

...Этой ночью голос не появился и я отменно выспался. Открыл глаза, прищурившись от яркого света, и бегло осмотрелся. Костры, как обычно в это время, затухали, потрескивая углями. Яркое солнце припекало, а где-то высоко в деревьях чирикали птички. Я зевнул и заметил пустой капюшон. Не знал радоваться или огорчаться, но затем быстро обнаружил пропажу. Котёнок сидел у кромки воды, облизывал лапки, принимая утренние ванны, и с интересном разглядывал кроны деревьев. Ага, так вот почему птички чирикают - учуяли хищника. Опасного, кровожадного хищника... сантиметров 30 размером.

Я встал и принялся делать зарядку. Тело было словно деревянное. С таким питанием, сном и отсутствием регулярных физических нагрузок, если таковыми не считать каждодневные многокилометровые переходы, я быстро потеряю форму. А я всегда её поддерживал. Иначе в моей работе нельзя.

Я печально махнул рукой, понимая, что о моей первой и единственной любви - футболе - теперь придётся забыть навсегда, подкинул дровишек в огонь и принялся его раздувать. Когда огонёк запылал, я прошёл к берегу и достал из ямки обёрнутый кусок мяса. Котёнок заметил это, перестал умываться и поспешил ко мне. Обнюхал мой кроссовок, недовольно фыркнул, нагло на него забрался и уставился прямо в глаза, теребя коготками штанину.

- Ничего себе, - улыбнулся я. - Какой ты требовательный. Тебе чего?

Я подставил ему руку и прижал к груди. Котёнок шлёпнул меня коротким хвостом, устроился поудобнее и принялся обнюхивать завёрнутое в траву мясо.

- А, так ты тоже об этом подумал? Хитёр, бобёр. Ну сейчас зажарим, отведаем и в путь. Доберёмся до лагеря и я тебе рыбки наловлю, чтобы больше не есть это... это...

Так и не выговорив что есть, я переложил малыша в капюшон, достал голень и принюхался. Гнилью не воняло, черви не копошились и я уверенно насадил её на выструганный кол. Поставил у огня и полез в воду пока котёнок пытался съесть свой хвост, сидя прямо в капюшоне. Через часик мясо достаточно прожарилось на открытом огне и начало уже обугливаться по краям. Котёнок нетерпеливо царапал мне руки, чтобы я кормил первым не себя, а его. Улыбаясь, я смотрел как он смешно жуёт и поймал себя на мысли, что он спасает меня от одиночества. Я пробыл один ещё недостаточно долго, чтобы начать разговаривать с самим собой, но был уверен, что это неизбежно бы случилось. Не может человек долгое время проводить без общения. Сначала начнёт разговаривать сам с собой, потом разовьётся шизофрения и он сойдёт с ума рано или поздно. Да даже скорее рано, чем поздно... Эта печальная участь вполне могла постигнуть и меня, так как я парень на 100% социальный и мизантропия мне чужда. Повезло, наверное, что теперь хотя бы есть с кем перекинуться парой фраз. Даже если ответа я не получу.