Риза подошла к ближайшему столу и в шоке осмотрела поверхность. А затем медленно прошлась вдоль одной стороны, в замешательстве остановившись после того, как просмотрела десять рисунков и взглянула на Кэрри.

– Это все я? – спросила Риза шепотом. Ей было трудно принять, что Шейн нарисовал так много ее портретов.

Кэрри прикусила губу. Ей никогда не приходило в голову, что Шейн не показывал Ризе свои рисунки. Слишком поздно, подумала она, огорченная тем, что на лице Ризы появляется настоящий шок.

– Да. Они все – это ты. Некоторые… ну, скажем так, должны находиться в частной коллекции. Они очень красивые, но теперь, когда я тебя знаю, я еще больше уверенна, что они не должны быть на всеобщем обозрении, – сказала Кэрри.

Не успели прозвучать ее слова, как Риза в шоке ахнула и взяла рисунок. На нем она была с открытым ртом, глаза прикрыты, охваченная плотским удовольствием. От увиденного, лицо Ризы покрылось краской.

– О… как он мог…– запнулась она, потеряв дар речи от шока.

Риза прижала рисунок к груди, скрывая его от себя самой, пока продолжала свой путь, рассматривая остальное.

– Сколько… сколько здесь? – тихо спросила она, подбирая другой, хотя и не столь эмоционально открытый, но все же довольно провокационный. На ней, ее глаза полные неверия были широко раскрыты и она смеялась. Что, как она поняла, не продлилось долго в ее отношениях. Хотя Шейн определенно выполнил каждое чувственное обещание и выполнил каждую страстную угрозу.

– Пятьдесят шесть, – сказала Кэрри, пристально наблюдая за недоверием на лице женщины ставшей вдохновением для каждого из этих рисунков.

– Пятьдесят шесть? Шейн сделал пятьдесят шесть моих рисунков? – механически повторила Риза, услышав удивление в собственном голосе от такого большого количества.

Она снова пошла, рассматривая каждый рисунок. Не было двух абсолютно одинаковых.

– Я понятия не имела, что они существуют, – наконец сказала Риза, смущенно глядя на Кэрри, в попытке понять разложенную перед ней реальность.

Кэрри всерьез надеялась, что Риза не уничтожит работы из-за своего удивления. Она была объектом, однако технически они принадлежали Шейну, а Кэрри за них отвечала. А так же думала, что они были удивительными. Правда пока она не могла сказать, считала ли Риза их тоже удивительными или нет.

– Как Шейн мог их нарисовать, а я об этом не знала? Я видела, как он работает над своим комиксом и его тестовые рисунки с Сарой, но я не видела ничего подобного этому, – сказала она, пытаясь все это осмыслить.

– Милая, – тихо начала Кэрри, снова прикусив губу, когда подошла к Ризе. – Шейн нарисовал их за те две недели, пока он тебя искал. Он даже не знал твоего имени, когда их создавал. Тот, что он носит в своем кармане, он нарисовал на следующее утро после того как вы были вместе.

Кэрри подошла к первому столу и выбрала первый рисунок, который пометила в углу крошечной звездочкой. А затем передала его Ризе.

– Он их оба нарисовал за пятнадцать минут. Думаю этот, выглядит точно как ты. Но первым он нарисовал супергероиню.

– Я видела супергероиню на следующее утро… на утро, после того как мы поженились, – сказала Риза дрогнувшим голосом, когда ошеломляющая истина наконец осозналась ее мозгом.

– Он нарисовал это все до того как меня нашел? – сказала она, ее сердце переполнилось чувствами от этой мысли.

Кэрри кивнула. Она повернулась к Джессике, которая стояла, опершись о косяк двери.

– Спроси Джессику. Она была здесь, когда нарисовал первые два рисунка. Мы ели блины и Шейн… – Она оглянулась на Ризу, желая убедиться, что она это слышит. – Шейн сказал нам, что влюблен в тебя. А затем он нарисовал первый рисунок и заплакал от облегчения, когда увидел твое лицо на листке. Он был очень расстроен, когда проснулся, а ты просто исчезла.

Из глаз Ризы потекли слезы. Она яростно заморгала, вытирая их руками и продолжая ходить вокруг стола. Время от времени она выбирала один или два листка, которые не хотела, чтобы целый мир комментировал. Однако из реализма каждого рисунка было очевидно, что Шейн помнил их первую ночь с той же ясностью, что и она. Смотреть на рисунки было все равно, что практически переживать каждый момент.

Когда Риза сделала полный круг, она вернулась назад и начала сначала, на этот раз более спокойно и более объективно изучая каждый рисунок. Единственной ее проблемой было то, что ей приходилось вытирать слезы, чтобы иметь возможность ясно видеть.

Риза отвлеклась от работ только когда Джессика прошла мимо Кэрри и вложила ей в руку пачку платочков.

– Спасибо, – с благодарностью сказала она, используя их, чтобы вытереть влагу со своего лица. – Часто слышишь о том, что люди быстро влюбляются, но когда такое случается лично с тобой…это ошеломляет. Я никогда ему не говорила, но я проплакала в такси всю дорогу домой, когда той ночью уехала от Шейна. И это было все, что я могла делать те две недели, чтобы не вернуться к нему домой. Я убедила себя, что это не то, что я себе придумала, что он был слишком молод, что я была слишком… занята всем остальным в моей жизни, чтобы влюбиться. И все это время… я с трудом могу принять, что Шейн делал вот это и искал меня.

Джессика похлопала ее по плечу и отошла, оставив Ризу и позволяя ей ходить вокруг в одиночестве.

Кэрри стояла и терпеливо ждала, когда Риза выберет те рисунки, которые хотела, и по ее подсчетам их оказалось только восемь или девять. Риза решила оставить себе намного меньше, чем она сама бы оставила на ее месте. Когда Риза, наконец, к ней подошла, в ее взгляде было вновь обретенное спокойствие.

– Я вытащила те, что должны войти в… частную коллекцию, – сказала Риза, используя слова Кэрри. – Все остальные, на мой взгляд, ты можешь использовать.

Кэрри кивнула. – Мне жаль, если это был плохой способ узнать о рисунках, – тихо сказала она.

Риза рассмеялась, а затем поразилась тому, что могла смеяться.

– Наверное, Шейн просто забыл. Несмотря на все удивительные вещи, что совершает в своей жизни, он не самый организованный человек в мире. Он просто вкладывает во всё всю свою душу и позволяет вселенной прорабатывать детали. Думаю, это то, что я привносила в мои с ним отношения. Потому что знаю, как быть организованной. И если бы я уделяла Шейну больше внимания, то не давала бы ему сбиться с пути.

Она шмыгнула носом и аккуратно переложила те несколько рисунков, что выбрала. Они были напоминанием о том, что в их отношения привнес Шейн.

Страсть. Любовь. Желание. Шанс быть женщиной чьей-то мечты.

Для Ризы они также были конкретным доказательством того, что Шейн говорил ей правду о том, что влюбился в нее той же ночью.

Риза увидела, как Кэрри понимающе ей улыбается.

– Все мужчины нуждаются в хранителе, однако мужчины семьи Ларсон – уникальная порода. Чтобы жить с мужчиной художником, нужна особая женщина, – сказала Кэрри.

– Я еще не знаю, хороша ли я для Шейна, но эти рисунки убедили меня, что он все время говорил правду о любви ко мне, – задыхаясь сказала Риза.

– Если я что-то и узнала о Ларсонах, это то, что они слишком честны, – сказала Кэрри.

– Мне помочь тебе выбрать те двадцать, что ты используешь? – спросила Риза.

– Нет, – улыбнувшись, сказала Кэрри. – Те, что я хотела выбрать, уже отмечены звездочкой в уголке. Не думаю, что ты забрала какую-то из выбранных мною. Позволь я выберу те, которые использую, а остальные ты сможешь сложить в папку и забрать домой.

Риза покачала головой.

– Нет. Оставь их, пока Шейн сам не сможет их забрать. Я просто оставлю себе эти несколько, если ты не возражаешь.

– Конечно, не возражаю, – сказала Кэрри, поддаваясь желанию утешить и обнять ошеломленную женщину. – И пока ты забираешь из офиса квитанции за неделю, я просто освобожу тебе здесь место для работы.

Риза кивнула и вышла из комнаты, все еще крепко сжимая рисунки, которые выбрала.

После того как она ушла, Джессика снова вошла в комнату, оставив свой пост в дверях.

– Ну, это было интересно.

– И многое прояснило, – сказала Кэрри, стараясь не смеяться.

– Для нас или Ризы? – спросила Джессика, очень тихо смеясь над иронией ситуации.

– Я бы сказала и то, и другое, – заключила Кэрри. – Помогите мне с этим закончить, до того как она вернется. Уверена, это все ее очень расстраивает.