— Слыхал?

— Приказал завернуть.

— Еще могут отбить.

— Должно, важная птица.

— Сам командующий, — шелестело в толпе.

— Задача понятна? — спрашивал генерал артиллерийского майора.

— Понятна, товарищ генерал.

— Действуйте. Я проверю.

Майор бегом кинулся к пушкам. Чихая и окутываясь газом, взрокотали тягачи. Артдивизион, с трудом разворачиваясь в толпе, потянулся обратно через город. За ним двинулись подводы артсклада.

— Ну ты, пошевеливай! — заорал рыжеусый ездовой на пристяжную пегую лошадь с затертыми боками.

Толпа охотно давала им дорогу. На мгновенье у переправы стало просторнее. Потом сверху опять надвинулись, прихлынули к мосту.

Генерал снял ногу с колеса машины и, распрямляя корпус, окинул взглядом подходы к переправе.

— Найти коменданта, — вполголоса сказал он адъютанту.

Придерживая рукой кавалерийский маузер (все адъютанты страсть как любят маузеры), тот бросился на мост. Так же бегом вернулся и доложил, что коменданта нигде нет.

— Нет? — переспросил генерал, и усмешка покривила его губы. Он поискал глазами в группе начальников обозов, командиров колонн и частей и громко позвал: — Капитан Батурин!

Батурин, разговаривавший в эту минуту со старшиной роты Крутицким, недовольно обернулся.

— Сюда, сюда! — крикнул ему генерал веселым голосом. — Однако же ты постарел с тех пор, — говорил он, после того как Батурин подошел и устало остановился перед ним, опустив вниз руки. — Это мы с тобой от самого Днепра не виделись. Не забыл, как под огнем купались? — И он улыбнулся Батурину, словно для Батурина и для него могло быть что-нибудь приятное в том, как они под огнем купались в Днепре. И совсем другим тоном, повышая голос и предназначая свои слова скорее толпе, а не Батурину, которому они были предназначены, продолжал: — Назначаю вас начальником переправы. Прежде всего пропустить госпитали. Порожние машины загружайте людьми, в первую очередь женщинами с детьми. (По толпе прошел гул.) Одиночек пристраивать к частям и пропускать только в колоннах. За порядок отвечают начальники колонн. Злостных нарушителей расстреливать на месте. (Гул с новой силой прошел по толпе, и самые ближние отодвинулись от переправы.) Всё.

И, повернувшись, быстрыми шагами пошел к машине. За ним неотступно — адъютант с маузером. Взревев и развернувшись почти на месте, машина полезла на бугор. За ней тянулся шлейф обжигающих запахов. Люди осторожно втягивали их в себя и сторонились маленькой зеленой машины.

По команде Батурина рота оцепила подходы к переправе. Андрей и Петр оказались у самого въезда на мост. Прямо на них напирала многоликая масса.

— Попалось нам с тобой местечко, — покрутил головой Петр.

Капитан Батурин подошел к машине, застрявшей посредине моста, и что-то сказал стоявшим вокруг людям. Десятки рук со всех сторон протянулись к машине, вцепились в нее и стали раскачивать. Заколыхались понтоны. Машина, отрываясь колесами от моста, ухнула в Дон. Взметнулись брызги, раздавшаяся вода поглотила темный корпус и опять сомкнулась. Под мостом все так же звучно плескалась низовой волной зеленовато-желтая вода.

И опять густой поток заструился на тот берег. На подножке одной машины стоял бывший комендант переправы. Проезжая мимо капитана Батурина, он сочувственно помахал ему рукой. По всему было видно — новое положение больше устраивало бывшего коменданта переправы.

А Батурина уже плотно окружили начальники обозов, командиры колонн и частей. Ближе всех к нему жался черноусый мужчина. И капитан ловил себя на том, что отвечает ему теми же словами, что и бывший комендант.

— В общем порядке.

Черноусый, казалось, вполне удовлетворился этим ответом. Через минуту его большая фигура уже поплыла на подножке грузовой машины в общем потоке. Когда машина проезжала мимо Батурина, он увидел в ее кузове ящики, клеенчатые чемоданы, большой кожаный диван. Фикусы свешивали через борта машины сочно-зеленые листья.

Батурин сделал стоявшему у въезда на мост Андрею знак остановить машину.

— Что это т-такое? — заикаясь, спросил капитан у черноусого мужчины.

— Товарищ капитан, это имущество нашего треста, — сказал черноусый мужчина.

— С-сгрузить на землю и посадить женщин с детьми, — резко приказал капитан солдатам.

То с готовностью бросились откидывать борта машины, мигом стащили на землю мебель, повыбрасывали чемоданы и стали подсаживать в кузов женщин.

— А ну, красавица! — крикнул Андрей женщине в зеленом платке.

И, подсаживая в машину, поддержал ее под круглый локоть. Вслед за женщиной, как мячи, полетели в кузов ее черноголовые ребятишки. Раскрасневшаяся женщина, стоя в машине и поправляя платок, счастливо улыбалась.

Машина стала съезжать на мост. Директор треста, протянув вперед руки, бросился догонять ее.

Старик с арапником через плечо подошел к Андрею, стал его просить пропустить стадо. До этого Андрей видел, как он подходил к Батурину, и капитан отрицательно покачал головой.

— Я в момент проскочу, — упрашивал пастух Андрея. — Из станицы Елизаветинской, сынок, — старик вдруг снял с безволосой головы шапку и поклонился Андрею.

— Ну, прогоняй, дед. Живо! — свирепо крикнул Андрей.

Старик бегом кинулся к стаду. Через минуту коровы уже затарахтели по мосту копытами. Капитан Батурин издали погрозил Андрею пальцем.

— Летят! — крикнул женский голос.

За Доном заухали зенитки. Толпа раскололась. Одни разбегались в окрестные улицы, другие прихлынули к переправе. Затрещали поручни, над водой колыхнулся исступленный голос женщины.

Оглянувшись, Петр увидел под мостом желтую, как подсолнух головку девочки в пене набежавшей волны. Сунув автомат стоявшему рядом солдату, он сложил над головой руки, прыгнул с моста в воду. Вынырнув, одной рукой поддерживал над водой девочку, а другой подгребался к мосту, борясь с течением. Подав девочку матери, вылез на мост и, отряхиваясь, оглянулся.

Андрей с багровым лицом, загородившись автоматом, силился сдержать напор потока. Толпа сорвала его с места, несла с собой. Петр взял свой автомат у солдата, кинулся к Андрею. Только у середины реки им удалось сдержать поток.

— За то, что покинули мост, вас под трибунал надо отдать, — приближаясь к Петру, жестко сказал капитан Батурин.

Петр дрогнул подбородком, отвернулся.

Залпы зениток приближались. Пушки высунули дула из расщелин в железнодорожной насыпи, из-под эстакадных перемычек, из капониров, изрывших берега Дона. В их канонаду вплеталась разноголосица пулеметов, установленных на крышах эшелонов и на палубах полузатопленных барж, торчавших из воды по Дону. Мост опустел. Кто побежал в город, кто, проскочив на левый берег, пережидал налет под откосами шоссе.

Смеркалось. Самолетов не было видно в мутнеющем небе, а плыла в нем пена разрывов. Петр, упав на мост вниз лицом, прижался к доскам. Андрей целился в небо из автомата. Завершив круг над городом, самолеты подходили к переправе. Эхо принесло из города раскаты. Над темными уступами жилых кварталов в разных местах поднялись стяги пламени.

Внезапно над рекой разлилось бело-голубое сияние. Дон заиграл отсветами на гребешках низовых волн. Подняв голову, Петр увидел над собой свечи ракет, сносимых ветром над Доном. Согнувшись и втянув голову в плечи, он нырнул под настил моста. Содрогаясь, услыхал глухие раскаты, плеск и шум воды, вздыбленной взрывами. С новой яростью заговорили пушки и пулеметы.

Когда он вылез из-под моста, самолеты уже уходили за Дон. Прожекторы распарывали темное небо. Глохла канонада. Но за рекой еще долго трепетали отсветы вспышек, и на самом горизонте полыхало зарево, разгораясь и угасая.

Обернувшись, Петр увидел Андрея. Он стоял на мосту, опустив дуло автомата, но все еще глядя в небо.

Снова загудели моторы, зацокали по доскам копыта. К мосту подъехал мотоцикл. Человек в шлеме подошел к Батурину.

— Где тут командир понтонеров?

— Ищите там, — капитан Батурин указал под мост. Подсвечивая себе ручным фонариком и ругаясь: «Сам черт ногу сломит!», мотоциклист полез под мост. Через минуту он вынырнул обратно и побежал к мотоциклу.