Доклад Я.М.Фишмана 1928 года лег в основу масштабной подготовки страны к наступательной биологической войне. При этом армия наладила вполне эффективное руководство военно-биологической деятельностью цивильных органов Наркомздрава СССР, оставаясь при этом в тени. И так продолжалось многие годы.

Были у ВОХИМУ РККА и успехи по линии химического вооружения, так что довольно скоро все его лаборатории оказались под одной крышей — 7 апреля 1928 года РВС создал Институт химической обороны (ИХО) РККА (93). Новый секретный институт (с 1934 года он стал НИХИ РККА — Научно-исследовательским химическим институтом; в/ч 8952) имел своей главной целью подготовку страны к наступательной войне — и химической, и биологической. Соответственно, в структуре института был предусмотрен и интересующий нас отдел — «биохимический, характер работы которого является абсолютно секретным» (94). Кстати, построен тот военный институт был не на деньги бюджета НКВМ, а на народные (тогда население страны активно пугали не терроризмом, как нынче, а злокозненным О.Чемберленом и в ответ собирали с него дань в виде взносов на «наш ответ Чемберлену»).

Размещался VI (биохимический) отдел (74,95), переименованный в 1929 году в N-ский (потом — IX) отдел ИХО РККА, непосредственно на территории ИХО (на Богородском валу в Москве). Однако работал он по самостоятельной программе и имел свой собственный бюджет.

Первоначально в биохимическом отделе ИХО лидировали три микробиолога — работник кафедры микробиологии I МГУ И.М.Великанов (до 1930 года), а также Е.И.Демиховский и Н.Н.Гинсбург (1901–1969), пришедший вместо А.Н.Гинсбурга (он вернулся к токсикологии отравляющих веществ).

Почему выбор пал именно на И.М.Великанове (1898–1938), в наши дни сказать не так просто. В его пользу могли свидетельствовать два соображения: 1) в 1925–1928 годах он учился в Институте красной профессуры; 2) он был секретарем фракции ВКП(б) московского общества бактериологов. В общем-то И.М.Великанов в 1928 году по окончании упомянутого института был распределен в Саратов, однако решением Секретариата ЦК ВКП(б) был передан в «военное ведомство для руководства специальной особо секретной лабораторией» (96).

Московский период военно-биологических работ ИХО был продолжительным — целых 8 лет — и достаточно плодотворным. В 1929 году, например, отдел отчитался за резкое увеличение эффективности выделенного им токсина ботулизма: 1 см³ жидкого токсина был способен убить 10 миллионов морских свинок (97).

К моменту реформирования, которое было проведено в 1934 году, бактериологический отдел разросся до 65 человек (98). Напомним о лидировавших специалистах того тайного отдела: Е.И.Демиховский, Н.Н.Гинсбург, С.Н.Муромцев, А.М.Юрковский, А.А.Суслина, Г.Ю.Яффе, Е.Н.Толстухина, А.М.Полтинникова, О.В.Овсянникова и др.

Исследовались возбудители и против людей, и против животных. Задания по испытанию возбудителей на людях получал также Центральный санитарно-гигиенический институт ВСУ, располагавшийся в Лефортово (Москва) на территории 1-го Коммунистического военного госпиталя. Руководил испытаниями Н.Н.Гинсбург (2). Работами с возбудителем сибирской язвы в Москве в Кузьминках занимался и нынешний Институт экспериментальной ветеринарии, который начал получать задания вскоре после своего переезда в Москву (это случилось в 1918 г.) (48).

Оставался, однако, серьезный методический вопрос о способе «проведения через неповрежденную кожу патогенных микроорганизмов». Эта принципиальная проблема была разрешена заново (все-таки иприт как проводник — это было слишком хлопотно) и доложена на специальном очень узком заседании в ИХО РККА, состоявшемся 3 февраля 1932 года. Проводником спор сибирской язвы через кожу кроликов оказался более нейтральный фенол (карболовая кислота), и этот факт был признан серьезным достижением. Смерть кроликов и баранов при нанесении 1–3 капель на кожу наступала через 44-144 час. Применять рецептуры на основе фенола предполагалось средствами авиации из выливных авиационных приборов. Было решено испытать разработанный метод в полевых условиях и представить рецептуру на вооружение РККА (99).

В 1932 году для IX отдела на территории ИХО было возведено отдельное здание, что позволяло бактериологам чувствовать себя более обособленно от работ химических отделов (100).

К 1933 году достижения IX отдела «по усилению мощи и обороноспособности Красной Армии» были столь значительны, что по случаю 15-летия РККА они получили высочайшую оценку руководства и института (101), и ВОХИМУ (102). Среди тех, кто был удостоен ценного подарка, были многие энтузиасты — Е.И.Демиховский, Н.Н.Гинсбург, С.Н.Муромцев.

Достижения действительно были — к тому времени в Тобольске (Тюменская область) уже работала лаборатория, впоследствии превратившаяся в нынешнюю биофабрику. Здесь с 1931 года был налажен выпуск биомассы сибирской язвы на промышленной (по понятиям тех лет) основе. Вскоре лаборатория в Тобольске стала крупным центром в этой области (44).

Не забывали и о «прикрытии» секретных работ. Во всяком случае 24 сентября 1930 года всегда готовая «Красная звезда» была уполномочена заявить следующее: «То, что буржуазные армии имеют химико-бактериологические лаборатории, несомненно, доказывает, что, наряду с другой санитарной работой, стоит и борьба с распространением бактерий противником. По-видимому, эти армии недалеки от того, чтобы при первом удобном случае воспользоваться теми или другими бактериями для уничтожения противника» (79).

4 января 1934 года начальник ВОХИМУ Я.М.Фишман в докладе наркому К.Е.Ворошилову настаивал на постановке вещества № 49 (рецептуры биологического оружия на основе сибирской язвы и фенола) на вооружение, равно как и на решении всей проблемы «организации мобобеспеченности, снаряжения и снабжения этими средствами» (103).

Было бы удивительно, если б опытный царедворец этого не сделал. Дело в том, что 2 января 1934 года Я.М.Фишман был вынужден доложить наркому о декабрьской беде — в ИХО «в связи с работами по веществу № 49 заболела и умерла лабораторная служительница т. Ломова. Болезнь продолжалась 5 суток» (104). Так что опыт на людях по существу состоялся. Из песни слова не выкинешь, и трагическое, к сожалению, неотделимо от шкурного. За месяц до гибели несчастной женщины Я.М.Фишман запросил у руководства Красной Армии (адресатом был начальник вооружений М.Н.Тухачевский) улучшения материально-бытовых условий группы создателей нового и очень опасного оружия «в связи с особым характером работы 9-го отдела ИХО (вещество № 49)». Однако в списке самых достойных, как водится, погибшей от сибирской язвы А.Т.Ломовой не было (105). Да и в феврале 1933 года, когда в ИХО торжественно награждали сотрудников бактериологического отдела, скромная работница А.Т.Ломова в списках удостоенных не значилась (101). Жизнь тогда действительно была тяжелая — непосредственно в дни болезни и смерти Ломовой в ИХО прошла очередная чистка («проверка личного вольнонаемного состава»), в результате которой работники фронта биологической войны Н.Н.Гинсбург, С.Н.Муромцев, Е.Н.Толстухина Г.Ю.Яффе, А.А.Суслина, А.М.Юрковский в институте были оставлены. А вот сотрудник ИХО В.А.Саноцкий тогда был уволен («политически неустойчив, через жену имеет связь с чуждой средой») (106).

Расширение военно-биологических работ требовало принятия соответствующих организационных мер. В апреле 1934 года Н.Н.Гинсбург на какое-то время перешел на повышение в ВОХИМУ в качестве одного из заместителей начальника вновь созданного VI (биохимического) отдела, который был призван возглавить всю военно-биологическую работу в армии и в стране. А первым начальником нового отдела стал М.Г.Гендлер, бывший до того начальником штаба Центрального военно-химического полигона (ЦВХП) в Шиханах (Саратовская область) (107). Сфера активности у отдела была обширной — организация исследовательских и, что особенно важно, промышленных военно-биологических работ по всей стране.