Сначала Клава не хотела верить в это известие. Ей просто подумалось, что завистливые сверстницы, которые давно шушукались об их отношениях, издеваются над ней. Клава пришла за советом к Ирине. Та не утешала девушку банальными фразами, дала ей возможность выплакаться и высказаться. Она давала ей советы на будущее, говорила, что надо жить для себя, потому что мужчины сволочи и мерзавцы, их сердце изменчиво. Затем она добавила, что знает нужных людей и, если все сделать с умом и помалкивать при этом, то все обойдется. Чем больше она успокаивала девушку, тем больше злости появлялось в душе Клавы. Ей захотелось во что бы то ни стало отомстить подлому предателю, рассказать директору, обратиться в милицию.

Но со временем злость прошла. Надо было предпринимать реальные шаги. О конспирации позаботилась Ирина Ивановна, сказав директору детдома, что забирает старшеклассницу к себе на дачу на несколько дней. После операции, сделанной на дому, возникли некоторые осложнения, отчего несколько дней у Клавы была высокая температура. Ирина, не на шутку перепугавшись, ни на секунду не отходила от нее. Красивое новое платье, которое Ирина Ивановна, желая ее хоть чем-то поддержать, порадовать, подарила после ее выздоровления, Клаве очень понравилось. От такой неожиданной щедрости перехватило дыхание. Но та сказала, что ее услуга не стоит благодарности. И при этом добавила: «Мы ведь с тобой подруги, а значит, должны друг другу доверять. Я бы хотела надеяться, что и ты когда-нибудь окажешь мне услугу. В жизни ведь все бывает».

Тогда Клава не обратила внимания на эти слова. Но когда вновь ее попросили отвезти «лекарства», все стало ясно. Не такая уж она глупенькая, чтобы не догадаться о содержимом пакета... Одно воспоминание о застывших глазах той женщины, которая вошла на кухню, вселяло в девушку ужас.

«Снова?» — удивленно спросила девушка, когда через несколько дней Ирина Ивановна сунула ей в руку небольшой пакетик. Медсестра попыталась успокоить Клаву: «Никуда ехать не надо. Это недалеко. Сходишь, когда захочешь, но не позже девяти вечера». Клава вновь не смогла отказать своей подруге. И снова получила немного денег. Впрочем, для нее деньги были немалые, она ведь раньше вообще не знала, что это такое. Кроме того, Ирина Ивановна дарила девушке подарки, среди которых была в основном приличная одежда. О ней Клава говорила, что ее «присылала бабушка». Но вскоре девушка стала осознавать, что на самом деле эти вещи она не просто получает в дар, а зарабатывает. Зарабатывает благодаря своим услугам. На уровне подсознания Клава чувствовала, что влипла в плохую историю, иначе почему Ирина Ивановна всегда так любезна?

«Больше не буду этого делать», — приняла решение девушка.

— Как-нибудь зайди ко мне в больницу, — как-то раз снова попросила Ирина Ивановна. И сразу, несмотря на протесты девушки, всучила ей адрес следующего клиента.

Но Клаву сломать было уже не так и просто. «Я знаю, что в тех пакетиках», — сказала она своей «подруге и благодетельнице».

Ирина Ивановна была шокирована. Но через секунду, придя в себя, она уже говорила о цене дружбы и о прочих высоких понятиях. Когда стало ясно, что Клаву этим не проймешь, она стала более конкретной: «Что-то память у тебя короткая. Деньги и подарки ты получала, а как до дела...»

Клава пообещала Ирине вернуть все ее подарки. Она была полна решимости навсегда покончить с этим несомненно грязным делом. И Ирина была вынуждена отступить, напомнив, однако, про аборт: «Мне ведь тоже дешевая благотворительность ни к чему», — сказала она.

Клава еще не сознавала, в какой зависимости она на самом деле находится от своей навязчивой подруги. Действительно, Ирине ничего не стоило приоткрыть их тайну, и тогда был бы скандал, какого девушке было не пережить. Посему ничего не оставалось, как согласиться. Правда, по принуждению, а не из добрых чувств к своей подруге. Но Клава предупредила, что наркотики доставит в последний раз.

Познания Клавы в онкологии были невелики. Но она догадывалась, что из этого отделения домой мало кто возвращается. Отделение было переполнено цветами. Особенно много было роз, вероятно, оттого, что для многих смертельно больных пациентов это было последней радостью в жизни и должно было скрасить безысходность их последних дней.

Клава ждала Ирину уже долго, а ее все не было. Вдруг в проеме окна на втором этаже онкологического отделения появилась женская фигура. Вытянув вперед руки, исхудавшая женщина, напоминавшая призрак, крикнула: «Я не хочу умирать, мама! Забери меня отсюда. Ты еще можешь спасти меня, мама!». Она еще кричала, когда санитары подхватили беднягу и втащили назад в палату. От неожиданности и ужаса увиденного Клава вздрогнула. Девушке даже показалось, что этот кошмар ей просто снится. Очнулась она только после того, как ее осторожно тронула за плечо Ирина Ивановна.

Медсестра извинилась за опоздание, сказав про какой-то профессорский обход.

Клава спросила свою подругу об увиденной в окне женщине. «Неужели у нее нет никаких шансов?» — недоумевала девушка.

Ирина зло улыбнулась:

— A-а, эта. Актрисой когда-то была. Рак... Они все обречены и умрут. Часом раньше, часом позже... Ошибочных диагнозов у нас не бывает. Да что с тобой? На тебе лица нет. Теперь слушай меня...

— И тебе ее совсем не жалко? — спросила Клава.

— Ты очень впечатлительна! — вспылила Ирина. — Почему ты не слушаешь, что я говорю? И потом, их здесь сотни, всех не пережалеешь.

Возможно, Ирина была права, но Клаве этого было явно не понять.

Ночью Клава не смогла уснуть. Перед глазами стоял страшный силуэт больной женщины. Клава будто наяву видела ее в окне, слышала ее крики... Было время и обдумать создавшееся положение. Утром, не откладывая больше ни на день, она решила высказать Ирине все, что думает.

Слушая обвинительный монолог Клавы, Ирина вела себя необычайно спокойно. Она выслушала девушку до конца, а когда та высказалась, понизив голос, уверенно ответила на ее обвинения. Она сказала, что не следует воспринимать ее как зверя в человеческом обличье. Никаких медикаментов у больных она якобы не крала. То, что прописывает им доктор, они получают в полной мере. Но ведь люди, которые лежат в отделении, по сути, обречены, они уже находятся одной ногой в могиле, поддерживать жизнь искусственным путем бесполезно — этим только продлеваются мучения обреченных. Больным нет особой пользы от одной — двух ампул лекарства — они смертники, их уже ничто не спасет.

— А мы с тобой живы, — подвела итоги Ирина, — и эти две—три ампулы помогают нам иметь вещи, деньги. Понимаешь теперь?

Ирина больше не играла перед своей подругой роль феи-благодетельницы. Клава с удивлением поняла, что та Ирина Ивановна, которая сделала ей столько добра — это всего лишь маска, под которой притаился совсем другой человек!

Сознавая, что она обязана своей подруге, Клава все же согласилась в последний раз исполнить ее поручение. Но решение покончить с этим занятием было окончательным, и это вселило в душу Ирины Ивановны беспокойство. Она поняла, что Клава — человек ненадежный, способный в любую минуту подвести ее. Да и лишний свидетель, не сильно замаравший свои руки...

Несколько минут Ирина о чем-то раздумывала, но затем азартно хлопнула девушку по плечу и попрощалась с ней, наказав прийти с товаром по указанному адресу и после этого подождать ее там. «Я хочу тебе кое-что показать, — сказала она. Раз ты говоришь в последний раз, так тому и быть. Принуждать не буду. Хочешь жить в нищете — твое дело».

...Улочку, заросшую густым кустарником, где находился Ирин дом за массивным забором в человеческий рост, Клава еле-еле разыскала. Подходя к дому, девушка почувствовала какое-то смутное подозрение. Клава протянула руку к кнопке звонка. Дверь открыл мужчина лет двадцати восьми. Он сказал, что пока Ирины нет, но она скоро должна появиться. Попросил подождать ее неподалеку.

Клава решила уйти, было уже поздно, в детдоме могли забеспокоиться. Она протянула парню сверток, но тот уже отошел в сторону, не расслышав ее слов. И тут мрачное предчувствие девушки оправдалось. Из дома выскочили два огромных пса. Клава испугалась. Местность вокруг была совершенно безлюдной. Но девушка успокоила себя: мало ли, завели собак для того, чтобы дом сторожили.