— Что же вы предлагаете? — Тракат нахмурился. — В конце концов его можно подвергнуть пыткам, и он запоет, как соловей. Не понимаю, почему вы до сих пор не сделали этого!

— Генерал, вы же только что сказали, что он — один из лучших офицеров. Он не скажет ни слова, а ночью остановит себе сердце.

— Тогда пытайте его без перерыва.

— В таком случае он остановит свое сердце посреди пытки!

— Подключите к аппаратуре жизнеобеспечения! Я что, должен учить вас основам допросов? — вскипел Тракат.

— Мой генерал, Морозов даже в этом случае оставит все знания в своей голове. Вам уже, не сомневаюсь, докладывали, что его мозги — вещь странная и для любой аппаратуры непроницаемая! — холодно сказал Мадрат, на которого гнев шефа не оказал ни малейшего воздействия. — Не подумайте, что я восхищаюсь им. Нет, я просто отдаю ему должное. Я знаком с подобным типом людей, да и сиссиан, если уж на то пошло. Чем больше на него давишь, тем большее сопротивление встречаешь. Возможно, что с самого начала у Морозова даже мыслей не было сопротивляться, но впоследствии ему пришлось это сделать, чтобы спасти свою шкуру. А теперь он уже ни за что не поверит в наши добрые намерения. И, кстати, будет прав. — Мадрат скупо улыбнулся. — Но у меня есть план, как заставить его раскрыть свой секрет.

Полковника прервал зуммер, известивший, что двое остальных проверяющих готовы. Он закончил:

— Позже я изложу вам мою мысль, а пока пройдем в лабораторию.

С этими словами Мадрат отключил защитное поле, и они вышли под пекущее солнце Корфу.

Когда они подошли к зданию, где должна была кипеть работа, их встретила мертвая тишина, достойная полуночного кладбища. Мадрат только хотел откатить входную дверь, как она открылась изнутри, и на пороге возник опухший и страдающий от похмелья Клакер. Разумеется, созерцание коменданта в сопровождении погон с большими звездами не способствовало облегчению его страданий.

Полный самых дурных предчувствий, Мадрат отодвинул в сторону Клакера и, пройдя по коридору в глубь помещения, остолбенел. Лаборатория, где должны проводиться секретные эксперименты, была заполнена посторонними: людьми, тиранцами, сиссианами, а кое-где выглядывали хвосты адеррийцев, и все спали непробудным, пьяным сном. В воздухе витал такой крепкий спиртной дух, что даже мухи летали по более кривым, чем обычно, траекториям. Реаниматор Синельникова продолжал исправно трудиться, наполняя здоровущую кювету первоклассным концентрированным спиртом.

Генерал Тракат показал на него пальцем и спросил:

— Если не ошибаюсь, именно про этот реаниматор вы мне говорили?

Мадрат убито кивнул головой. Комиссия, постояв минуту, вышла на улицу. Один из проверяющих, красный от возмущения, спросил:

— Как вы можете объяснить то, что мы видели в лаборатории?

Мадрат не мог найти слов, все его мысли завязли в голове, будто оса в варенье. В самом деле, как он мог объяснить то, о чем еще несколько минут назад не имел ни малейшего понятия? О чем он, запинаясь, и сказал.

— Зато я могу объяснить вам! — Генерал распалялся все больше и больше. — Вы оказывали Морозову всяческие поблажки, совершенно недопустимые в данном случае. С вашей стороны вообще отсутствует контроль за этим особо важным заключенным. Мало того, едва ли не половина охранного состава валяется тут в пьяном бреду! Я удивляюсь другому: как это остальные зэки не явились на такую попойку? Это же тюрьма для особо опасных лиц, а у вас полностью отсутствует дисциплина! Я подам рапорт на имя директора центрального управления обо всем, что мы здесь видели.

Даже генерал Тракат не вступился за своего протеже, сознавая правоту высказанных обвинений. Он только предложил слетать в дублирующую лабораторию, чтобы хоть немного скрасить неприглядное впечатление от работы Мадрата. И хотя он желал помочь полковнику, как выяснилось чуть позже, оказал ему медвежью услугу. В дублирующей лаборатории их встретил профессор Красс, с трясущимися руками и красными глазами. Остальной исследовательский состав также находился в различных стадиях опьянения. И, конечно же, в углу стоял реаниматор Синельникова. До сих пор работающий. Поняв, что здесь тоже нечего делать, комиссия удалилась, чрезвычайно раздраженная.

За это время комендант Мадрат заселил гауптвахту перепившимися охранниками. Спаслись только те, кто успел проснуться и уйти до прихода комиссии. Проверяющие уведомили полковника о состоянии дел в дублирующей лаборатории и назначили отлет на следующий день. Через час Тракат разговаривал с Мадратом. Тот разводил руками.

— Мой генерал, я не оправдываюсь, безусловно, я в какой-то степени виноват, но вы же видите, на что способен этот Морозов! Стоило мне отлучиться на один день и вот результат… — Мадрат внезапно вскипел. — Если бы этим толстобрюхим самцам пистраля не приспичило ехать на охоту, то ничего бы не произошло!

Тракат кивнул.

— Да, положение серьезное. Теперь существует реальная опасность, что вас могут снять, а на ваше место поставить человека. Необходимо как можно быстрее добиться, чтобы Морозов разработал схему создания… Кстати, вы мне так и не сказали о вашей сумасшедшей затее.

— Не сумасшедшей, мой генерал, только рискованной. Я уже говорил, что Морозов не собирается создавать супероружие, так как боится за свою шкуру. Мы должны вынудить его сделать то, что нам требуется. Следовательно, нужно заставить его бежать с Корфу.

— К-как?! — Генералу Тракату показалось, что он ослышался.

— Да-да, именно бежать. Устраиваем ему побег, в его группу войдут наши агенты. На свободе он примется за создание супероружия, и нам остается только взять его в готовом виде.

Тракат с сомнением покачал головой.

— Откуда вы знаете, что он начнет делать супероружие, а не спрячется в какой-нибудь дыре? Или не помчится к конфедератам?

— Поставьте себя на его место. У него будет два выхода: спрятаться или сделать оружие. В первом варианте существует опасность, что наша СБ все-таки найдет его. К тому же мы позаботимся, чтобы он не забывал про нас. Во втором же случае Морозов делает супероружие и спокойно может подаваться к конфедератам. Они за вознаграждением не постоят, и он будет обеспечен до конца дней.

— Что же помешает ему сразу идти в КОП?

— Опять-таки мы. Как я уже сказал, с ним будет несколько наших агентов, по меньшей мере — один. Мы имплантируем Морозову новейший микропередатчик. Таким образом, он будет полностью под контролем. Корабль, на котором будет совершен побег, оснащен передатчиком ультрагиперволн. Наши станции спокойно проследят за ним, и мы узнаем, где они решили выбрать себе убежище. В случае опасности мы сможем быстро среагировать и повернуть ситуацию в нужное русло. Передатчик в теле Морозова безвреден для организма, а мы будем следить за ним на расстоянии до трех километров на поверхности планеты. Еще один плюс: микропередатчик включается только по кодовому сигналу и не может быть засечен. Ну разве что во время кратковременного опознавательного импульса, так что рассекречивание крайне маловероятно. Опять же, если он каким-то образом уйдет от наблюдателей и даже изменит внешность, то микропередатчик выдаст его с головой.

Тракат задумчиво наморщил брови.

— Вы думаете, Морозов клюнет на побег? Ведь до сих пор отсюда никто еще не убегал. Он может что-нибудь заподозрить! — Генерал помолчал, затем спросил: — Вы представляете, как встретит руководство ваш план, особенно после сегодняшних событий?

— Напротив, мой генерал, все отлично согласуется. Вы скажете, что я начал подготовительные работы по реализации этого плана, которые можно остановить, не причинив делу вреда. Хотя, надо признаться, эта выходка Морозова для меня была полной неожиданностью. Но опять-таки это играет нам на руку. Смотрите, что получается: в наказание за организацию беспорядков Морозов будет посажен в карцер и впоследствии переведен в общий барак. В карцере мы усыпим его и вживим микропередатчик, затем напичкаем стимуляторами для экспресс-заживления и сделаем несколько инъекций хорошо известного ему «промывателя». Может, он и проговорится, в чем я лично сомневаюсь, но, проснувшись, решит, что я устроил «промывку» мозгов из мести, для чего и усыпил его.