«Положи ладони на камень», – появилась надпись на поверхности.

«Закрой глаза».

Второе сообщение возникло, стоило пальцам коснуться шершавой тверди.

Точно помню, что выполнил указание, но видения не исчезли. Грань приобрела зеленоватые оттенки, буквы потеряли четкость, но затруднений при прочтении это не вызывало.

«Вспомни о самом счастливом эпизоде в твоей жизни».

Легко сказать! Я стал перебирать события и остановился на первом в своей жизни свидании. На том моменте, когда через двадцать минут бесконечного ожидания, показавшихся мне тогда вечностью, она все-таки пришла. И неважно, что через два месяца мы расстались, именно в тот миг я был на вершине блаженства.

– Ой! – Ощущение невероятной легкости во всем теле неожиданно заставило вскрикнуть.

Перед глазами возникла глубокая синь ночного неба и звезды. Они стремительно приближались и пролетали мимо, обтекая меня, словно горная река. Невольно начал закрадываться страх, рожденный немыслимым ощущением полета в невесомости. Казалось, эта комната, город, страна, да, чего уж мелочиться, – вся Солнечная система осталась далеко позади вместе со своими мелкими проблемами. А впереди – целая Вселенная…

«Дар получен!» – вспыхнула в космической мгле надпись, составленная, как мне показалось, из тех же звезд. Неужели русский теперь стал языком межгалактического общения? Или каждый видит лишь то, что может прочитать?

Я невольно протянул руку вперед, пытаясь дотянуться до букв. Звезды тут же погасли, а меня со всех сторон окружили… цветы. Сотни, тысячи бутонов с хрустальными лепестками. Они плавно проплывали по небу, снисходительно разрешая себя рассматривать. Каких только форм и цветовых оттенков здесь не было! И ни один не повторялся. Я залюбовался их красотой, отметив, что в каждом ровно семь лепестков, расположенных вокруг бесцветного, прозрачного диска.

Глава 2Лепестки в зеркале

– Семен, очнитесь!

Меня попросили, и я очнулся, хотя возникавшие перед глазами в мире грез многоцветные картинки были настолько хороши, что покидать видения абсолютно не хотелось. Зрение в норму пришло не сразу, выдав сначала расплывчатые очертания окружающей обстановки. Когда же резкость восстановилась… Бежевый потолок, стены цвета топленого молока, люди в белых халатах и марлевых повязках, какие-то мигающие приборы с бесчисленными проводами и трубочками.

– Семен, вы нас слышите?

Кажется, это Алексей Степанович пытается пробиться к моему сознанию.

– Да, – ответил я, не узнав ставшего сухим и хриплым собственного голоса.

– Как он? – спросил профессор невысокого мужчину, который, видимо, отвечал за мое состояние.

Врач посмотрел на экран одного из мониторов, пробежал глазами показания еще двух приборов и, пожав плечами, сказал:

– Как космонавт.

– Замечательно. Тогда попрошу нас оставить.

«Значит, здоровье в норме. Отлично! А то этот лопоухий со своим «промедление не в ваших интересах» совсем запугал. За такие шутки у нас в деревне… Кстати, а что у меня с лицом? Тут зеркала нигде не наблюдается?»

Пока люди в халатах покидали комнату, я сел в кровати.

«Ого! А это что за бесплатный бонус к аттракциону?! – На запястье красовался серебристый браслет, цепочкой соединявший меня с кроватью. Второй обнаружился на правой ноге. – Неужели я во сне буйствовал?»

Похоже, вопрос явственно отпечатался на моем лице. Алексей Степанович устроился напротив, снял повязку и пояснил:

– Это вынужденная мера. Четверо из тех, кто открывал посылку, сбежали.

– Почему?

– Наверное, испугались чего-то.

– А что же было внутри? – Честно говоря, именно это меня сейчас интересовало больше всего. Хотя удар цепи по самолюбию и требовал выяснения отношений с персоналом, но с этим пока можно было подождать.

– Думал выяснить это у вас.

– У меня??? – Рука машинально потянулась к прическе, но привязь не позволила почесать голову.

– Ровно через минуту после того, как вы положили ладони на камень, помещение наполнилось туманом. Дымка оказалась абсолютно непроницаемой, и ни один прибор не смог зафиксировать, что же с вами там происходило. Мы срочно вызвали группу спасателей, но до того как они проникли в комнату, туман рассеялся.

Профессор встал, подошел к тумбочке, на которой стоял графин с водой, наполнил стакан и сделал глоток.

– Пить не хотите? – Он посмотрел на свои наручные часы.

Только после его вопроса я вдруг почувствовал, насколько меня мучает жажда. В общем-то и голос был не моим только потому, что во рту пересохло.

– Очень.

Опустошив первый, я попросил добавки. Вода имела сладковатый привкус – наверное, с витаминами.

– Когда видимость восстановилась, мы обнаружили, что за столом оставались вы и брюнетка, которая сидела рядом. Остальных разбросало по всей комнате.

«Там была девушка, а я не заметил? Неужели старею? Вроде рано, двадцать четыре года не возраст, чтобы допускать подобные оплошности».

– Произошел взрыв?

– Вряд ли, приборы бы его зафиксировали. Но что самое странное – плита исчезла. Будто ее и не было никогда.

– Исчезла???

Я попытался переварить полученные сведения. Куда подевался огромный синий монолит? Превратился в туман? Испарился? А потом? Что-то же должно было остаться?! Скорее всего, с помощью самого современного оборудования это «что-то» отыскать уже пытались.

– От синего камня не осталось ни следа. Мы так и не смогли определить структуру вещества, из которого он состоял. После исчезновения исследовали каждый миллиметр поверхности комнаты. Никаких изменений. Поэтому вы должны понимать, насколько для нас важна любая информация.

– А второй человек, который остался, что он говорит?

– Брюнетка, которая была за столом рядом с вами, – это та самая дамочка с наименьшим процентом соответствия. У Маргариты потеря памяти, но девушка упорно твердит ваше имя, хотя ей о вас никто не говорил. Или вы успели тогда познакомиться?

– Честно говоря, я даже не заметил, кто сидел за столом, видел только плиту. Она была шершавая на ощупь.

Профессор снова взглянул на часы.

– Туман продержался в комнате чуть больше пяти минут. Потом вас вынесли. Скрупулезно обследовали помещение и всех в нем находившихся. Пять человек оказались в коме, но Маргарита пришла в себя сразу. Девушка не помнит последний год своей жизни, зато точно назвала дату, когда вы очнетесь. И не ошиблась.

– И долго я валялся без сознания?

– Пять дней.

– Сколько?! – В голове названный срок не укладывался: мне казалось, что прошло не больше часа.

– Почти неделю, – уточнил он.

– А остальные?

– Через два дня очнулись все разом, а на четвертый покинули бункер, хотя самостоятельно уйти отсюда практически невозможно. – Чувствовалось, что Алексей Степанович нервничал.

– Мы находимся под землей? – О лифте и о том, как мы спускались, я помнил отчетливо.

На лице профессора на миг проскочило недовольство. Похоже, в его планы не входило сообщать мне, где мы находимся. Однако, взглянув на часы, он махнул рукой и сказал:

– Тридцать метров под поверхностью. Сами понимаете, никто не хотел рисковать при проведении эксперимента. А случиться могло что угодно.

– Выходит, мы не в Москве?

В салоне машины окон не было, «скорая» въехала внутрь здания, а потому я совершенно не видел, куда меня привезли. Алексей Степанович не торопился с ответом, глядя мне прямо в глаза. Не люблю подобные взгляды, но старался этого не показывать. Даже когда почувствовал легкое головокружение. Собеседник уловил перемены в моем состоянии и участливо спросил:

– С вами все в порядке?

– Да, профессор. Но вы не ответили на мой вопрос.

– Мы находимся в двухстах километрах от столицы. Но это детали. Вспомните все, что произошло после того, как вы положили руки на синий камень.

Дальше наш разговор проходил, словно в тумане. Он задавал вопросы, я отвечал. Причем каждый мой ответ приносил такое наслаждение, что мне не хотелось останавливаться. Не знаю, как на человека воздействуют наркотики, но после каждой своей фразы я ощущал новый прилив блаженства…