– Никаких станций, никаких остановок. Только вперед – к трудовым подвигам.

Начальник отдела купли-продажи, вызванный и представленный Осташову секретаршей («Знакомьтесь, это Александр Витальевич»), – человек без особых примет и настолько средней внешности, что работай он наружным наблюдателем в спецслужбе, цены б ему не было, – сухо отрекомендовался: «Мухин» – и привел Осташова в зал, который, судя по всему, раньше был большой – трех-, а возможно, и четырехкомнатной квартирой.

В зале стояли столы с компьютерами, за которыми сидело около полутора десятков человек, в основном молодых, под стать Осташову.

Мухин представил его.

Из-за мониторов на Владимира со всех сторон стали глядеть, и он слегка смутился.

Мухин с административным воодушевлением принялся перечислять сидящих, указывая на каждого по очереди рукой:

– Вот это – Михаил Варламов, – молодой человек, на которого показали, тут же обратил свое чрезвычайно умное лицо к монитору, – это Юрий Битуев, – названный нахмурил густые брови и улыбнулся, – София Пелехацкая, – София, милая брюнетка, улыбнулась и посмотрела на не менее симпатичную шатенку, которая была представлена вслед за ней, – Наталья Кузькина… – Начальник отдела остановился и обвел зал взглядом. – Ну, в общем, всех, наверно, называть долго. Я думаю, вы познакомитесь в процессе. Как пользоваться компьютерной программой, объяснит новому сотруднику… Варламов. Ты слышишь, Миша? Помоги человеку.

Осташов был усажен за свободный стол – крайний в последнем ряду. Его соседкой оказалась молодая женщина с хвостом длинных темных волос, схваченных на затылке огромным черным бантом. Она оглядела Владимира, как, наверное, оглядывает перед первой брачной ночью очередную, тридцатую жену какой-нибудь очень поживший и очень компетентный в вопросах неги султан.

Варламов, отряженный помочь Осташову, с досадой на лице подошел к Владимиру и склонился над клавиатурой.

– Значит, так, старик, если тебе надо будет подобрать клиенту квартиру, то будешь заносить его требования вот так, жмешь сюда, потом сюда, в общем, здесь в таблице все понятно – забиваешь в компьютер параметры, которые интересуют клиента, и на экране появляются все более-менее подходящие варианты, какие есть в нашем банке данных. Ну, что клиент, предположим, хочет? Ну, скажем, двушку, чтоб кроме крайних этажей, желательно сталинский кирпич, пять-десять пешком от метро, как можно дешевле, подойдет и убитая, жмешь «Энтер»…

– Извини, «убитая» – это что значит?

– Ты что, раньше недвижимостью не занимался? – Михаил разогнулся и почесал в затылке. – Тебе надо все с нуля объяснять?

Владимир закусил губу. К этому моменту почти все сотрудники уже совершенно углубились в работу; их примеру спешно последовали и те, кто до сих пор поглядывал на Осташова: никому не улыбалось читать лекцию начинающему риэлтеру. В зале стоял гомон и деловой шум – звенели телефоны, слышался ожесточенный стук пальцев по клавишам, противно визжали принтеры (в середине 90-х – а эта история происходила именно тогда – большинство контор были оснащены игольчатыми принтерами).

– Миша! Ну что ты давишь на человека? – сказала соседка Владимира.

При этом взгляд ее, устремленный на Осташова, стал не просто томным, а многотомным, словно между нею и Владимиром уже давно сложился роман – отменно длинный, длинный-длинный. Она тряхнула своим огромным бантом на затылке, поднялась и приблизилась к столу Осташова.

– Володя у нас новенький. Мы его должны опекать. Ты, Миша, иди, работай, я Володе сама все объясню.

Варламов не преминул удалиться, а Осташов встал и пододвинул стул соседки к своему столу. Женщина, с чрезмерной кокетливостью поблагодарив его, заняла предложенное место.

– Меня зовут Ия. Странное имя, правда?

– Да нет, нормальное, – ответил, садясь рядом, Осташов. Он деловито уставился в монитор, давая понять, что готов к обучению и не хочет терять ни секунды. Ия показалась ему простушкой, выражение лица ее он нашел вульгарным, а вульгарность была чужда ему, как нечто, не совместимое с гармонией и красотой. Внимание, проявленное Ией, польстило Осташову, но одновременно он ощутил и нечто похожее на стыд за самого себя: Владимир не переносил ограниченных и жеманных людей, и ему показалось, что, проявив к нему интерес, она тем самым низвела его до своего уровня.

Ия подтянула к себе клавиатуру и начала нажимать на клавиши.

– Как находить в компьютере квартиры, ты записал? Кстати, ты, небось, женат?

– Э-э-э… нет.

– Ага. Ну, теперь пиши, как искать покупателей, если тебе нужно впарить квартиру. Этот список гораздо меньше, чем список квартир: клевые покупатели всегда в дефиците. Все вот эти клиенты, что висят в базе данных, как правило, ищут хату давно и никуда не торопятся. Это зануды, которые за копейку удавятся. Им подбирать варианты – офонареешь. Короче, в этот компьютерный список можешь и не лазить – там полный безмазняк. Лучше дождись своей очереди, когда тебе дадут поработать с хорошей свежей заявкой. Этих покупателей распределяет наш начальничек Шура Мухин. А принимает заявки технический секретарь отдела. Вон она, Катька, в углу сидит, по телефону треплется. Ты с ними дружи, и все будет пучком. Врубинштейн?

– Понятно. А какие квартиры называются убитыми?

– Убитая – значит вдрызг раздолбанная, грязная, может быть, даже после пожара.

В это время кто-то из сотрудников по соседству, перекрывая общий шум, закричал в телефонную трубку:

– Рома, очень плохо слышно, ты мне скажи: квартира-то живая?

Услышав это, Осташов спросил:

– Если «убитая» значит грязная, то «живая» – это чистая?

– Нет, – ответила Ия. – Живая хата может быть совсем, совсем не чистой. Живая – это та, которая сейчас, ну, на данный момент, еще не продана, то есть она в наличии, в продаже, – поэтому и называется живой. А «чистая квартира» на нашем, на маклерском языке значит не то, что квартира опрятная, что обои не оборваны, и все такое, а то, что документы на нее в полном порядке, без подделок и прочей фигни, – вот тогда она чистая. А если ты хочешь кому-то из маклеров сказать, что в квартире все аккуратно и ничего не поломано, то не надо говорить, что она чистая, – надо говорить: «в хорошем состоянии». Тогда тебя поймут…

– Адекватно, – подсказал Владимир.

– Что?

– В смысле – поймут, как надо.

– Ну да, – подтвердила Ия, с уважением посмотрев на Осташова. – Умница какой! Слова такие знаешь… Да, ну так вот. Работать нужно вот как. То ли у Мухина, то ли из компьютера (это не важно) берешь заявку на покупку, по этой заявке подбираешь подходящие варианты, звонишь по этим квартирам и узнаешь, проданы – не проданы.

– То есть живые или неживые?

– Ага. Быстро усвоил! Потом звонишь покупателю и предлагаешь ему живые варианты. Если клиенту что-то понравится, договариваешься с ним и с хозяином квартиры, когда можно устроить просмотр. Ну, в общем, идешь с клиентом на хату и показываешь ее. Если повезет, и квартира понравится, проверяешь документы на квартиру – ну, с этим тебе на первых порах Мухин поможет – и все. Дальше происходит сделка, и – все довольны, все смеются.

Осташов попросил у Ии тайм-аут и пошел курить на улицу.

На крыльце он застал вихрастого охранника (того самого, который впустил его полчаса назад). Охранник оглядывал окрестности – сигарета во рту, руки в боки.

– Как дела? Взяли на работу-то? – спросил он, увидев Осташова.

– Да. Маклером. В отдел продаж.

– Ну тогда, Осташов Владимир Вячеславович, будем знакомиться, – сказал охранник, протянув руку; по его манере держаться сразу было видно, что он из той породы людей, которые не спрашивают у собеседника разрешения перейти на «ты» и вообще не любят долгих церемоний.

– Я не Вячеславович, я Святославович, – сказал Владимир, пожав крепкую ладонь охранника.

– Ну, извини, сразу все не запомнишь. А я – Гриша. У нас в охране еще один Григорий есть, мой сменщик. Но он – Смирнов, а я – Хлобыстин. Ну и чего? – рассказывай: ты к нам откуда пришел-то? Частным маклером был или из другого агентства вытурили?