«Черная акула» сделала вираж над полем боя, винты завращались еще быстрее, так что, когда вертолет пропадал за холмами, он становился не слышен. После второго захода «Акула» пропала надолго из поля зрения. Манана подняла оптику винтовки к глазам и долго выглядывала вертолет.

– Неужто сядут? – удивленно произнес Михо.

– Не похоже, – возразил Нодар. – Не будут рисковать. Скорее, попросят подкрепления.

– Да, улетают, – Манана опустила винтовку. – Видимо, опоздали.

«Черная акула» еще раз крутанувшись над полем битвы, рванула на север и в то же мгновение пропала с глаз. Бойцы проводили ее молча.

– Похоже, все-таки полетела за подмогой, – несмело предположил Бахва. И поднявшись, оглянулся. Следом за ним поднялись и остальные члены отряда. – Ладно, давайте рассуждать логично. Ведь просто так такие машины не бросают в бой. Жалко, если собьют. «Акулы» хороши во внезапной атаке, раз она столько времени кружила над полем и не сделала ни одного выстрела…

–  Но и наши не стреляли.

– И это верно, Важа, – ответил вместо командира Нодар. – Сколько там могло быть наших – две или три роты, как мы сначала предположили. Возможно, после такого жаркого боя, осталась одна. А не исключено, что и от роты всего пара взводов.

– Хорошо, – подытожил Бахва, – представим, что так и есть, что бойцов осталось мало, и они разбежались, кто куда, и вертолет не стал их достреливать. Тогда через несколько часов русские сбросят десант. Пускай до утра вертолеты в воздух не поднимутся, но все равно они скоро будут здесь.

– Согласен. Что ты предлагаешь? – Михо отложил автомат и внимательно вглядывался в лицо командира. Пытаясь, кажется, разобраться в нем самом больше, нежели в его словах.

– Надо быстро и четко разобраться в ситуации. У нас три часа, максимум, четыре. Как я полагаю, за это время реально дойти до кладбища, покрутиться и сваливать к хребту.

– Если только старейшина не намерен был с самого начала нас просто сдать при удобном случае.

– Михо, а ты с самого начала ему не верил. Я сразу понял.

– Разумеется. Родственники так себя не ведут.

– Послушайте. Мы ближе всех оказались к месту гибели российской колонны, нам и карты в руки. Осмотримся и доложим обо всем в центр…. А если уж на то пошло, Михо, я верю Отари Георгиевичу. Просто потому, что таким людям надо верить. Вообще, Михо, надо верить людям.

– Ты говоришь, как последний философ.

– Все равно надо идти, – Нодар поднялся на ноги, до этого он привычно уселся на первый же камень и весь разговор слушал вполуха. –Штаб надо поставить в известность, сейчас любая информация нужна как воздух.

Михо не ответил. Раз большинство решило идти, он молча перебросил Калашников за спину и принялся карабкаться по склону холма.

К полю боя они добрались только через полтора часа, точнее, через час тридцать пять по часам командира. И оглядываясь по сторонам – первой шла Манана – выбрались из придорожных кустов на грунтовку.

Первое, что они увидели – и что придало им решимость – был уничтоженный БТР, чья изувеченная осколком мины пушка по-прежнему грозно взирала в сторону кладбища. Другие мины на дороге присутствовали, в том числе и противотанковые, в тех местах, где и должны быть, а вот противопехотных «лягушек» они не увидели. Скорее всего, на них все же напоролись русские. Или напавшие на колонну. Хотя странное они место выбрали для атаки. Поле продувалось всеми ветрами, так что лишь редкие пихты, а ближе к речушке, заросли дикого кавказского рододендрона, смогли уцепиться и выстоять в бесконечном споре с холодными горными ветрами. Кусты были изрыты, вскопаны бесчисленными воронками. Но больше всего досталось кладбищу. Лишь в дальней его части, находились кресты, не иссеченные пулями и не поваленные разрывами гранат или снарядов.

Бойцы, теперь уже не скрываясь, лишь изредка посматривая в сторону севера, вышли к полю боя. Запах над ним стоял просто чудовищный, Важа едва сдерживал в себе рвотные позывы. Словно вся группа разом оказалась посреди вскрытых могил и разбросанных по дороге мертвецов, кои не один год гнили в гробах.

– Странно, что засада засела на самом кладбище, – медленно произнес Бахва, изучив диспозицию. – Как-то… не по-людски это. Да и неудобно.

За изуродованным бронетранспортером располагались, сбившиеся друг к другу, шесть «Уралов», перевозившие солдат. Важа залез в один из них, вытащил оттуда пустой Калашников, подал Бахве. Тот удивленно смотрел на приклад, залитый кровью, облепленный волосами с чьей-то русой головы – похоже было, им дрались до последнего, не желая принимать свою участь.

Этот русоволосый человек в форме десантника, лежал рядом с машиной. Хорошо, упал лицом в землю, иногда лучше не видеть, на что способна человеческая ярость. Крови подле головы не было, Важа согнулся над ним, но тут же выпрямился, все тот же запах тошнотный запах исходил и от тела. Еще его неприятно поразили изувеченные руки, уже успевшие почернеть, и тело, изрешеченное пулями. В рассветный час, когда светило только еще собиралось подняться над горизонтом, вид умершего десантника был особенно страшен.

– Знал, что русские войска давно сгнили, но что это не оборот речи, – Важа покачал головой.

Ему никто не ответил, никто не спешил к его находке, когда других, не менее странных кругом во множестве. Группа рассредоточилась по полю боя и уже позабыла про грозный север, на светлевшие быстро горы. Бойцы брели от одного убитого до другого, нагибались, спешно отходили, не выдерживая жуткой мертвецкой вони, разбредаясь меж тем, все дальше и дальше друг от друга.

– Странно, – Бахва бормотал про себя, словно рядом с ним еще находились бойцы его отряда. – Очень странно. Сестра, ты сколько насчитала убитых?

Не заметив ее рядом, он поднял глаза, помахал рукой, привлекая внимание. Спросил жестами.

Действительно, Манана все это время вела методичный подсчет. Она дошла уже до противоположной окраины кладбища и показала на пальцах – шестнадцать человек. Плюс еще фрагменты тел, человека три или четыре, может больше, трудно понять. Бахва удивленно поднял брови. И решительно прошел к самому центру сражения, к «Уралам». Заглянул в каждый.

– Итог, – буркнул он себе под нос, старательно прикрывая лицо носовым платком – тридцать убитых.

И это несмотря на то, что все вокруг залито кровью. Берцы потеряли прежний цвет хаки, став темно-бурыми. Бахва еще раз посмотрел вокруг себя, затем решительно прошел на кладбище. Но среди разрытых могил, изуродованных крестов, разбитых памятников, не оказалось ни одного погибшего. Ни единой капли крови.

Бахва вернулся на дорогу и подняв обе руки. Щелкнул пальцами, привлекая всеобщее внимание. И помахал кистями рук к себе, призывая группу собраться.

– Времени нет, скоро здесь будет десант. Что скажете про поле боя? По мне так загадок куда больше, чем ответов.

– Согласен, – коротко произнес Нодар, еще раз осматривая дорогу. – Для такой адской перестрелки, для всех этих воронок уж слишком мало жертв. Сколько мы ждали конца боя – часов пять?

– Не меньше. Тут стреляли почти в упор. Били из всех видов оружия. И лишь двадцать трупов.

– Как максимум я дала бы тридцать пять.

– И это на роту русских и как мы предположили две или три роты нападавших. Трупов которых я вообще не увидел, – Нодар нервно почесал щеку, облизал пересохшие губы, и снова пальцами провел по скуле.

– Если не одно «но». Я заметил четверых десантников, которых тут, у мотострелков вообще не могло наличествовать. Причем той самой псковской дивизии, что штурмовала Кодори три года назад.

– Я не обратил внимания на нашивки. Ты точно…

– Абсолютно. Хотя нет, одному десантнику изуродовали голову до состояния огрызка именно прикладом Калашникова. У нас на вооружении их давно нет. Короче, били, чтобы убить. Видимо, у русского в фургоне, где он так жестоко отбивался, не осталось патронов. У десантника тоже.

– А что они не поделили меж собой?

– Хороший вопрос, Важа. Вот только ответ на него мог бы дать либо тот, либо другой…. Все, нам пора уходить. Десант скоро будет.