От замешательства я была готова провалиться сквозь землю. Казалось, что взгляды присутствующих в зале сосредоточились на мне.

— Он ни в чем не признавался, — возразила громко. — Просто совпали слова из песни.

— Ага, — энергично закивала головой девушка. — Но ведь понравилось?

Пришлось признать, что Тёма исполнил песню на "отлично". У меня горели лицо, уши, шея. Руки дрожали, словно у пропойцы в последней стадии белой горячки, однако я продолжала убеждать себя, что Тёмина песня — чистая случайность и не имеет ко мне отношения. Откуда бы парень узнал обо мне и как сумел разглядеть в беснующейся толпе?

— Хочешь выпить? — спросила Аффа, когда на сцене появилась следующая группа и принялась выделывать акробатические чудеса под музыку. — Охладись, а то вся красная.

Я растерялась, не зная, тратиться ли на коктейль или сэкономить. Наверное, эффективнее вылить его себе на голову, нежели принять внутрь. Аффа опять решила за меня:

— Подержи наше место. Быстренько сбегаю, проветрюсь и принесу чего-нибудь выпить. Вдруг увижу Костика или твоего Тёму?

Не дожидаясь моего согласия, она натянула пальто и исчезла. В ожидании девушки я разглядывала шумное сборище. В целом, мероприятие оказалось веселым, а народ — простым и без тараканов в головах. Тёмино выступление вообще сразило меня наповал. При встрече выскажу ему недовольство публичными поцелуями, пусть и воздушными.

Поглядев на часы, я вспомнила, что мне, как бедной Золушке, пора покидать бал. Гномик на часиках намекал о времени впритык, если хочу успеть в институт. Задумавшись, я не сразу заметила протискивающуюся через толпу Аффу, бледную как мел. Она бросилась ко мне и закричала:

— Эвка, там Мелёшин твоего трубадура убивает!

Уловив смысл слов, я сначала решила, что ослышалась. Тёму избивает садист Мелёшин!

Вскочив со стула, бросилась к выходу. Аффа проталкивалась рядом:

— Наверху у черного выхода, — объясняла она. — Прямо по коридору.

Сообразив, что смертоубийство осуществляется на улице, я вернулась за курткой и наспех напялила. Работая локтями, полезла сквозь толпу к двери и помчалась по коридору, загибавшемуся гнутой буквой Z. Следом дробно стучала каблуками Аффа.

В голове возникали картинки одна ужаснее другой: как Мелёшин с налитыми кровью глазами душит Тёму или как запинывает скорчившегося на снегу парня.

Перескакивая через ступеньки, я выбралась на поверхность, разгоряченная подвальным теплом, и окунулась в обжигающий холод зимнего вечера. Наматывая на ходу шарф, ринулась к толпе под тусклым фонарем, окружившей угол здания.

— Пустите, — продиралась. — Пропустите же!

Народ не спешил вступаться и разнимать дерущихся. Наоборот, у каждой из сторон нашлась своя группа поддержки.

— Тёмыч, врежь ему по наглой харе! — подзуживали одни.

— Размажь его по стенке, Мэл! — кричали другие.

Окинув противников беглым взглядом, я выдохнула с невольным облегчением. Во-первых, Тёма оказался не слабаком и дал отпор, о чем свидетельствовал кровоподтек на скуле Мэла. Во-вторых, порадовалась тому, что ошиблась в фантазиях, присвоив Мелёшину наклонности маньяка.

В это время Мэл размахнулся и ударил Тёму в челюсть. Тот отлетел в снег.

Толпа возбужденно взревела.

— Тёма! — закричала я, но мой писк потонул в воплях зрителей. Незнакомые парни делали ставки на победителя. — Мелёшин, прекращай немедленно!

Конечно же, меня никто не услышал.

— Мэл, засвети ему в оба! — надрывался в первых рядах Макес.

Тёма поднялся на ноги и, пошатываясь, встряхнул головой, восстанавливая координацию и четкость зрения, а потом ринулся на Мелёшина и, утянув за собой, повалил его в сугроб. Катаясь в снегу, дерущиеся успевали наносить друг другу удары. Они же убьют друг друга!

Выскочив в круг, образованный зрителями, я кинулась растаскивать схватившихся парней. Куда там. Мои попытки походили на комариные укусы двух взбесившихся медведей. Кричала, угрожала им — бесполезно. Бросала наспех слепленными снежками — ноль реакции. Ненароком оказалась рядом с драчунами, и они чуть не подмяли под себя, благо, меня успели вытащить за рукав из круга. Это оказалась Аффа.

— Бесполезно! — закричала девушка. — Они не соображают. Не лезь, а то и тебя зашибут!

Неужели она предлагает стоять и любоваться зрелищем взаимного убиения?

Я лихорадочно раздумывала. Нужно чем-нибудь облить борющихся парней. Но покуда буду бегать туда-сюда, искать емкость и воду, они закатают друг друга в снег!

Может, разнять заклинанием? Но каким? — вспоминала судорожно. Любое из освоенных мной вслепую, вряд ли помогло бы.

— Сделай piloi candi[7]! — вцепилась я в девушку. — Чтобы их хорошенько шибануло, а?

— Здесь нельзя применять заклинания, — с жаром возразила Аффа. — Администрация закроет глаза на драку, но за использование волн попадем в отделение.

В это время драчуны чудесным образом оторвались друг от друга. Ура! — обрадовалась я. Почесали кулаками, и хватит.

Радость оказалась преждевременной. Тёма вытащил из одного кармана куртки кастет с острыми зазубринами, из другого — перчатку с шипами на костяшках.

— Сейчас из тебя, с*ка висоратская, сделаю котлетный фарш, — сказал угрожающе и медленно двинулся на Мэла. Тот сплюнул в сторону, и я ужаснулась — на снегу остался кровавый след.

— Тёма, пожалуйста! — закричала, но безуспешно. Вот когда я пожалела о своих слабеньких связках и об отсутствии рупора. Эх, кабы знала заранее, всегда таскала бы его при себе.

— За то, что кадришь наших девочек, слепошарый, — прошипел Мелёшин, — готовься всю оставшуюся жизнь работать на таблетки.

Внезапно Тема набросился на Мэла и, расталкивая толпу зевак, прижал его к стене здания, занося руку для удара. Я зажмурилась от страха. Послышался характерный смачный жвак, когда с хрустом ломаются носовые хрящи, встретившись с металлом. Приоткрыла один глаз, ожидая увидеть неизбежное. В штукатурке осталась внушительная вмятина, а Мелёшин успел увернуться.

Не выдержав, я бросилась разнимать парней и вцепилась в куртку Тёмы, силясь оттащить его от Мэла. Однако Тёма был силен как бык. Он дважды вмазал по стене кастетом, и каждый раз Мелёшину удавалось чудом отклониться. Если бы не отличная реакция Мэла, его лицо давно бы превратилось в кровавую кашу с осколками костей и хрящей. Жуткая фантазия подстегнула меня, и я с утроенным усердием продолжила свое комариное дело.

— Тёма, паразит ты этакий, — пыхтела. — Перестань уже!

Схватив горсть снега, засунула за шиворот его куртки. От неожиданности парень замер, и Мелёшину хватило секундной заминки, чтобы оттолкнуть противника от себя, хотя с видимым усилием. Тёма отлетел в одну сторону, я в другую, в то время как толпа улюлюкала и подначивала.

Свиньи! — хотела я крикнуть сборищу, но не успела. Мелёшин, оттолкнувшись от стены, расставил ноги для устойчивости и начал закручивать в каждой руке по заклинанию. Шары стремительно увеличивались в размерах, и через миг в левой руке Мэла полыхал пурпурно-фиолетовый nerve candi[8], а в правой — голубой шипящий gelide candi[9]. Глаза Мелёшина залил бледно-зеленый свет, поглотивший радужки.

Толпа не успела сориентироваться. Прежде чем испуганные зрители попятились в разные стороны, Мэл размахнулся и спустил оба заклинания в лежащего на снегу Тёму. Ослепнув от яркого пятна, в которое слились оба шара, противник Мелёшина прикрыл рукой глаза, не сумев уклониться. Зато опять влезла я. Мне хватило времени, чтобы оттолкнуть Тёму с траектории летящего сгустка, но не хватило мгновения, чтобы самой избежать попадания.

Словно в замедленной съемке я видела, как переливающийся фиолетово-голубой шар врезается в грудь, а потом почувствовала сильный толчок, опрокинувший навзничь. Падала медленно, целую вечность, слыша крики: