— Ладно, дед… Поедешь сейчас с нашими ребятами в ГУВД, повторишь там все на бумагу и распишешься. Договорились?

— Как скажете, товарищ начальник…

— Вот и ладненько! — выбравшись из газика, натыкаюсь на Лёху, — Ну, что?

— Надо его с собой забирать. Темнит чего-то…

— Ладно. Ты разбирайся со своим торгашем и еще, отвезешь дедка в управление, снимешь с него показания и отпускай. А я в школу…

— Там-то тебе чего делать?!

— Узнал дедок пацана… Говорит из его школы, так что…

— Понял. Ладно… Ни пуха, капитан!

— К черту! — хлопнув Лёху по плечу, направляю свои стопы в сторону родной школы.

Ёлки-палки… Сколько же лет прошло? Одиннадцать уже, кажется… Подумать только! Июньский вечер 1993 года — последнее мое пребывание в этих стенах. Потом Москва, пять лет на юрфаке Университета, еще год стажировки в милиции… Когда я сказала родителям, что возвращаюсь на север, они сочли меня сумасшедшей. Переехав в столицу после смерти бабушки, они уже и не помышляли о Заполярье, но… видимо что-то чувствовали, потому как квартиру на Орликовой продавать не стали. Выдержав неслабый скандал со стороны мамы, я получила ключи от отца и, собрав чемоданы, отчалила домой. Можете смеяться, но, несмотря на шесть лет, проведенных в Москве, я считала и считаю своим родным городом Мурманск. И теперь, стоя на крыльце своей школы, я снова вспоминала все это. Мотнув головой, дабы отогнать ненужные сейчас воспоминания, я взялась за ручку двери и вошла в здание. Уже начался второй урок… Оглядев, практически не изменившийся холл первого этажа, направляюсь в сторону канцелярии. Секретарь директора, блондинка приятной наружности, перевела взгляд с монитора компа на меня.

— Доброе утро! — вежливо улыбаюсь и закрываю за собой дверь, — Мне необходимо поговорить с директором.

— Вам назначено?

— Нет, но, боюсь, это не меняет дела…

— Анастасия Николаевна занята, так что вам придется подождать. Присаживайтесь…

— Спасибо, — пристраиваюсь на стул напротив нее и, демонстративно, изучаю стену напротив. Две минуты… не больше. Бросаю взгляд на часы. Три, два, один…

— Простите…

— Да?! — старательно пряча довольную ухмылку, поворачиваюсь к девушке.

— Я вас никогда раньше не видела в нашей школе…

— Вы запоминаете всех, кто сюда приходит?! — с наигранным удивлением приподнимаю бровь. Что ж поделать… У меня живая мимика.

— Профессия обязывает! — и в голосе чувствуется гордость, — Да, и на лица у меня очень хорошая память.

— В одном вы правы… Вы не могли видеть меня в этой школе, — мило улыбаюсь, — А вот ваш директор вполне может меня вспомнить… — в это время открывается дверь кабинета и в приемную выходит сама Красницкая Анастасия Николаевна. Протягивая девушке документы, смотрит на меня: — Вы ко мне?

— Да, к вам…

— Приемный день — среда…

— Капитан Максимова, — поднимаясь со стула, показываю удостоверение, — Мне необходимо с вами поговорить… Сейчас.

— Что ж… Проходите, — дежурная улыбка и пригласительный жест в сторону кабинета, — Чай? Кофе?

"Потанцуем?" — ассоциация возникает в мозгу молниеносно, но язык произносит, — Нет, спасибо! Ничего не нужно…

— Какие-то проблемы с нашими учениками? — педагог с многолетним стажем внимательно изучает меня с той стороны огромного стола, — Знаете… Ваше лицо кажется мне знакомым… Мы не могли где-нибудь встречаться?

— Последний раз виделись одиннадцать лет назад на выпускном… — продолжаю смотреть на бывшего завуча с легкой улыбкой.

— Выпуск 93-го?!

— Так точно. Серебряная медаль… Если бы не физкультура, могло бы быть и золото, — не без удовольствия наблюдаю, что в глазах женщины с каждым словом просыпается тень узнавания.

— Саша? Максимова?! Ну, ничего себе! — всплеснув руками, удивленно смотрит на меня, — Ты же в Москву уехала после школы! Разве нет?

— Уехала… А теперь снова здесь, — немного расслабляюсь и придвигаюсь ближе, — Анастасия Николаевна, я к вам действительно по делу пришла. У вас в десятом классе паренек должен числиться — Александров Виктор…

— Есть такой. Очень хороший мальчик! Идет на золотую медаль, спортсмен… Плаванием занимается. У нас же сейчас школа работает с колледжем в Киркенессе, так вот Витя делает очень большие успехи в английском и норвежском. Если он закончит школу с золотом, то поедет учиться в Норвегию…

— Не поедет… — не люблю я расстраивать людей, но с моей работой мне частенько приходится это делать.

— С ним проблемы? Что случилось, Саш? — спокойное выражение лица сменилось обеспокоенностью.

— Сначала скажите, кто у них классный руководитель… Мне сначала надо с ним поговорить. И с ребятами…

— У них сейчас физкультура, а потом будет история. Там, кстати, можешь сразу со всеми поговорить! У них классная — Наталья Александровна…

— Снегирева?!

— Она самая! — встав из-за стола, директриса направилась к выходу. Мне лишь оставалось следовать за ней, — Пойдем, я тебя провожу… Как поговоришь, обязательно зайди ко мне снова! Я должна знать, что же все таки происходит.

— Зайду…

Спортивный зал вообще не изменился, только вот дверь в коридор перестали запирать… А сколько приколов было с этим связано! Просто песня. Постояв немного в предбаннике, смотрю на часы. Если ничего не изменилось и уроки идут все также по 40 минут, то до конца занятий еще минут 25. Сделав нехитрый вывод, прохожу в помещение женской раздевалки. Тишина, никого нет… Только вещи разбросаны по лавкам. Присаживаюсь в уголке, чтобы никому не помешать. Откинув голову на стену, закрываю глаза…

* Сидим мы с Оксанкой в этой самой раздевалке во время урока. Класс на улице бегает, потому как еще тепло. Ну, а мы «паримся» на освобождении после болезни. Сидим болтаем, никого не трогаем… А теперь представьте мое состояние, когда в середине разговора я слышу буквально загробный шепот: «Ксю-оу-у-у-у!». На слух я никогда не жаловалась, но в тот момент мне очень захотелось оглохнуть. Я замолчала на полуслове, вслушиваясь в тишину, а Ксанка испуганно посмотрела на меня. Честно говоря, ее можно было понять. Лучшая подруга вдруг замолкает, не договорив фразу, и, раскрыв рот, сидит и слушает тишину, вперившись взглядом в одну точку — то еще зрелище. Наконец она обрела дар речи:

— Ты чего?

— Ничего не слышала?

— Слышала. Ты рассуждала о «достоинствах» нашего физрука, будь он неладен, а потом замолчала на полуслове и ушла в космос.

— Да я не об этом!

— А о чем?

— Ты не слышала какой-нибудь посторонний звук? Ну, шепот или вой?

— Не-е-ет?!

— Вот блин! Неужели показалось?!

— Все может быть, может и показалось, а может, ты уже как Жанна Д’Арк — голоса слышишь?

— Да иди ты!

— Да ладно, я же шучу!

И мы продолжили разговор. Не прошло и пяти минут, как замолчала Ксеня.

— Ты чего? — спросила я в свою очередь.

— Ты слышала?

— Что?

— Вой!

— Вой?

— Вой. Вот еще раз! — Ксанка говорила правду. Я тоже услышала. Тот же самый звук, но только громче и отчетливее: «Ксю-оу-у-у!!!».

Сначала мы здорово перетрухнули — сели ближе друг к другу и испуганно оглядели небольшое помещение раздевалки. Вдруг вой повторился еще раз и еще громче, мне показалось, что он идет со стороны спортзала.

— Кажется от лестницы. Может, пойдем посмотрим?

— Зачем?!

— Как зачем, надо же посмотреть, кто это прикалывается!

— А может, не прикалываются. Может, это действительно что-то страшное!

— Я тебя умоляю! Тебе что, пять лет? Ну откуда потусторонние силы могут знать твое школьное прозвище, а? Пошли и посмотрим!

Гуськом мы выползли из раздевалки и, стараясь ступать как можно тише, пошли в сторону спортзала. По дороге еще раз заглянули в мужскую раздевалку. Никого. Все двери заперты. Я спустилась вниз к черному ходу, а Ксеня поднялась на третий этаж — все двери заперты и никого нет. Встретившись вновь на лестничной клетке второго этажа, мы поделились впечатлениями, и вдруг: «Ксю-оу-у-у!!!». Как мы не заорали и не драпанули оттуда, до сих пор понять не могу, но, по крайней мере, мы поняли, откуда идет звук. Кто-то выл за дверью, соединяющей коридор со спортзалом, и в данный момент она была заперта.