— Дальше, Кристина… Я должна каждый раз тебя встряхивать?!

— Вечером ты мне позвонила… он как раз сидел у меня.

— Сгоров?!

— Да! — она снова посмотрела на меня… Под этим взглядом, полным обиды, хотелось провалиться на месте, но я снова заставила эмоции заткнуться и слушать ее, — Когда ты разговаривала со мной, он стоял в каких-то пяти метрах.

— Значит, все слышал?

— Не знаю… Когда я повесила трубу, он спросил, что за такое мероприятие готовит Наталья Александровна и почему он не в курсе? Я соврала ему что-то… А утром, на уроке истории, этот гад поинтересовался у нее лично, чего она вчера мне звонила? Как ты думаешь, что она ему ответила?! — я больше не выдержала. Отпустив Кристину, я стала нервно расхаживать по кухне, — На перемене, между уроками, он подошел ко мне и предложил отойти пошептаться… Видимо понял, что я что-то знаю. Стал угрожать мне тем самым штык-ножом, что мы с Витькой ему и подарили три года назад… Порезал мне палец… Тогда я и решила спросить у Снегиревой твой адрес, чтобы предупредить, что он похоже в курсе.

— Я не понимаю… Но отца-то ты зачем нам сдала?!

— Он сам мне так сказал…

— Отец предложил тебе сдать его?!

— Чтобы основным свидетелем был он, а не я… Если что… Если меня бы вызвали…

— Но ты решила прийти сама.

— Да…

— Не убедительно… про отца! Хотя… ты же его ни в чем не обвиняла, просто рассказала мне про его первую ходку… Чтобы я сама догадалась, кто он?!

— Ты же догадалась… — она пожала плечами и всхлипнула.

— Он прав… ты себе на уме, — облокачиваюсь на холодильник.

— Что?

— Не важно! Так, а что случилось в тот день ещё? С твоей мамой… как там все обстояло?

— Я… когда начался второй урок, оказалось, что Дима отпросился и ушел. У меня предчувствие какое-то было нехорошее… и я просто-напросто убежала с урока. Прибежала домой, а там… — она снова начала плакать.

Я мягко приобняла ее за плечи и спросила: — Она успела что-нибудь сказать тебе?

— Сказала, что это был Дима… — она плакала, уткнувшись лицом в мое плечо, а у меня в голове была целая кавалькада мыслей и чувств.

Если это действительно правдивый рассказ, то я, получается, невольный виновник смерти ее матери… Вы когда-нибудь чувствовали вину за смерть другого человека? Поверьте, это жуткое чувство. Может быть именно поэтому я, чисто инстинктивно, покрепче прижала девушку к себе и тихо прошептала: — Прости меня… — а спустя пару очень долгих мгновений услышала такой же тихий ответ:

— Ты не виновата… Это моя вина.

— О чем ты говоришь, Тин? — я удивленно смотрю на девушку.

— Когда он угрожал мне ножом в школе, он сказал, что пошел на убийство лучшего друга из-за меня…

— Подожди, ты хочешь сказать, что он пришил лучшего друга из-за того, что они были влюблены в одну девчонку?!

— Он сказал, что Вите всегда доставалось все самое лучшее. Он всегда был первым, а Дима вроде как на подхвате… Даже я предпочла Виктора, а не его.

— Блин горелый! А я-то думала, что времена сентиментального средневековья уже прошли… Хотя, у нас постоянно что-то такое попадается: кто сожителя не поделит с кем-нибудь, кто жену к соседу приревнует… Но чтоб своего лучшего друга зарезать из-за девушки, что предпочла не его, такого в моей практики еще не было!

— В тот день он мне сказал, что даст мне время подумать, а чтоб мне лучше думалось, он будет периодически мне об этом напоминать…

— Т. е. твоя мама была своего рода напоминанием?

— Да, я так думаю. Он убивает тех, кто дорог мне…

— Какие у тебя были отношения с Виктором?

— Он меня любил…

— А ты его? — ответ на этот вопрос потребовал времени. Тина несколько раз прошлась по кухне и облокотилась на стол.

— Тогда думала, что тоже… люблю его.

— А сейчас?

— Мне страшно…

— Тебе нечего бояться, Тин. Если он нормальный псих, то тебя он оставит "на сладкое"… Есть же ещё люди, которых ты любишь, — я пожала плечами.

— Я не за себя боюсь… за тебя.

Вам, конечно, интересно, как я среагировала на эти слова. Боюсь, я вас разочарую… Я слегка растерялась и опять мне на глаза попались часы, висевшие на кухонной стене: — Уже пять утра…

— Саш… — она продолжала смотреть на меня… как-то умоляюще, что ли? А я старалась избегать встречи взглядов… — Саша, я…

— Иди спать! — я резко оборвала ее и, поняв это, добавила уже мягче, — Утро вечера мудренее… Я завтра в отгуле, так что завтра поговорим. Иди, Тин… — она слабо кивнула и прошла мимо меня к двери. Уже в дверях остановилась и спросила:

— А ты?

— Я ещё посижу… — чуть помедлив, девушка вышла из кухни. Когда ее шаги стихли и, еле слышно щелкнула дверная ручка спальни, я выдохнула и опустилась на диван. Я не помню, как долго я просидела в темной кухне, я точно не вспомню, о чем я думала тогда и думала ли вообще, могу точно сказать только, что не о деле. В остальном… наверно, можно смело сказать, что это время я провела в прострации. Не знаю, как долго могло бы это продолжаться, если бы не звонок мобильного, лежащего в кармане, — Алло… — и ничего. Тишина… — Алло? — никакого эффекта. Даю отбой и направляюсь в спальню. Кристина спит почти посередине двуспальной кровати, уткнувшись носом в подушку… Присаживаюсь на краешек постели и легонько дотрагиваюсь до волос, не хочу будить, но не спать же носом в подушку?! Задохнется ведь… Кажется подействовало, она поворачивает лицо в мою сторону — веки покраснели и припухли… плакала. Тихонько касаюсь губами виска: — Тинка-льдинка-холодинка… Что же мне с тобой делать? — вынув из-под подушки пистолет, убираю его в наплечную кобуру. Забираю подушку, второе одеяло и отправляюсь спать в гостиную… Утро вечера мудренее! Не я это придумала, и не мне это отменять. Так что… будем спать. Полусидя на диване, я заснула.

*Я не вспомню, что именно мне снилось… что-то очень неприятное. Мне казалось, что по квартире кто-то ходит, но я не могла заставить себя проснуться. Снилась Кристина, вся в крови… Снился Саблин, который постоянно повторял мне: «Ну, что же ты? Ты же обещала…» Потом вдруг испуганное Тинкино лицо надо мной. Что-то говорит, но я ее не слышу… Сквозь сон или во сне, мне слышались какие-то далекие, приглушенные рыдания. А потом стало тихо… Очень тихо. Я стою одна в какой-то темной комнате. Вокруг меня мрак, как стена. Моя фигура в узком столбе света… Я вижу себя как-то одновременно и со стороны, и своими глазами смотрю в эту темноту. Из-за света, окружающего меня, я не могу рассмотреть, что там, во мраке. Только чувствую, интуитивно чувствую, опасность… Она там, где-то на границе восприятия… Когда на меня из-за темной пелены метнулось что-то, я дернулась…*

…и, распахнув глаза, оказалась на полу в собственной гостиной. Падая, услышала грохот с другой стороны и приглушенное ругательство. Тут же чьи-то руки попытались схватить меня за ногу. С силой лягнув на удачу, удовлетворенно хмыкаю, услышав отчетливый хруст и чувствуя освобожденную ногу. Вскакиваю на ноги. Передо мной фигура, затянутая во все черное…

— Убью, сука! — взревев, выхватывает нож из-за спины, хорошо отточенным движением.

«Не есть good…» — проносится в голове, но тело уже действует в автомате: нырок под нож, блок слева, удар правой снизу вверх. В ответ слышу яростный рык. Похоже нос у него уже был сломан моей ногой, а теперь ещё и добавила… Здоровый же он все таки бугай! Я выворачиваю ему кисть, чтоб нож бросил, а он, продолжая рычать, наносит мне мощный удар справа. В глазах темнеет, хватка слабеет, он вырывает из моего захвата кисть с зажатым ножом и сразу производит выпад. Целился в глаз, но я успеваю среагировать… Резко откидываюсь назад, острие успевает задеть щеку, но это просто царапина. Не знаю, о чем я думала в тот момент… На тренировках у меня никогда это не получалось правильно! Продолжая уже начатое движение, упираюсь рукой в пол и, перенеся вес тела на нее, резко отталкиваюсь ногами и со всей силой бью его в голову, после чего возвращаюсь в позицию «полушпагат».