— Отец может с этим не согласиться.

Я усмехнулся.

— Так почему твой отец не отправил подкрепление?

— Он болен. — сказал Этельстан и перекрестился.

Я дал Тинтригу обойти непогребенный труп одного из убитых вчера воинов Цинлэфа, Снег мягким саваном окутал мертвое тело.

— И что не так с королем? — поинтересовался я.

— Беда. — коротко сказал Этельстан.

— И как же это лечить?

Несколько шагов он проехал молча.

— Никто не знает, что у него за болезнь. — наконец заговорил он. — отец растолстел и задыхается. Но, слава Богу, бывают дни, когда ему становится легче, Он еще может ездить верхом, любит охотиться. Он еще может править.

— Проблема. — сказал я. — в том, что старый меч попал в новые ножны.

— Что это значит?

— Похоже, новая жена совсем его заморила.

Этельстан вскинулся, но не стал со мной спорить, Вместо этого он поднял взгляд на прояснившееся за ночь небо. Яркое солнце отражалось от снега, «Быстро растает. — подумал я. — так же быстро, как окончилась осада».

— Полагаю, он ждет, когда погода улучшится. — продолжал Этельстан. — это значит, он скоро придет, И королю не понравится, сели мятежники останутся безнаказанными.

— Так наскажи их предводителей. — сказал я. Предводители мятежа, по крайней мере, в северной Мерсии, загнали себя в ловушку внутри арены.

— Я так и сделаю.

— И тогда твой отец будет счастлив. — я направил Тинтрига ко входу в арену, где уже ждал Финан.

— Бее в порядке? — спросил я.

В полночь Финан со свежими воинами сменил Берга на страже у арены, Этельстан тоже прислал с десяток людей, и они, как и Финан, выглядели замерзшими и усталыми.

Финан сплюнул, выказывая презрение к захваченным на арене врагам.

— Они предприняли одну хилую попытку выбраться, Не перелезли даже через собственную баррикаду, Теперь хотят сдаться.

— На каких условиях? — спросил Этельстан, Он услышал Финана и подъехал ближе, пришпорив коня.

— Изгнание. — лаконично ответил Финан.

— Изгнание? — резко переспросил Этельстан.

Финан пожал плечами, понимая, каков будет ответ.

— Они согласны отдать свои земли и отправиться в изгнание, мой принц.

— Изгнание! — воскликнул Этельстан. — Передай им, что я отвечаю — нет. Они могут сдаться на мой суд, либо пусть сражаются.

— Изгони их в Нортумбрию. — злорадно предложил ему я. — Нам нужны воины. — Я имел в виду воинов, чтобы противостоять неизбежному вторжению, которое поглотит Нортумбрию, когда Мерсия покончит со своими проблемами.

Этельстан меня проигнорировал.

— Как ты с ними разговаривал? — спросил он Финана. — Кричал в проход?

— Нет, мой принц. Ты можешь туда войти. — Финан указал на ближайшую лестницу, ведущую вверх, к многоуровневым сиденьям.

Видимо, на рассвете Финан приказал разобрать баррикаду у входа и провел отряд воинов наверх, к сиденьям арены, чтобы оттуда присматривать за попавшим в ловушку врагом.

— Сколько их там? — спросил Этельстан.

— Я насчитал восемьдесят два, мой принц. — ответил Финан, шагнув вперед, чтобы взять под уздцы лошадь Этельстана. — Внутри могут быть еще несколько человек, которых мы не заметили, И конечно, некоторые из тех, кого мы видели, слуги. Есть и женщины.

— Все они мятежники. — рявкнул в ответ Этельстан.

Он спешился и в сопровождении своих воинов зашагал к лестнице.

— Что он собирается делать? — Финан посмотрел на меня.

— Убить их.

— Но он оставил в живых валлийцев?

— По одному врагу за раз.

Финан обернулся посмотреть, как Этельстан и его воины поднимаются по ближайшей лестнице.

— А он изменился, да?

— Изменился?

— Строгим стал. Помнишь, как он любил посмеяться?

— Он был мальчишкой. — ответил я. — и я пытался научить его вести себя как король.

— Ты хорошо его выучил, господин.

— Чересчур хорошо. — пробормотал я.

Этельстан стал все больше напоминать своего деда, а король Альфред никогда не был мне другом, Я относился к Этельстану как к сыну. Защищал его, когда он был ребенком. Учил его навыкам воина, но за последние несколько лет он окреп и поверил, что судьба ведет его к трону, несмотря на препятствия, которые честолюбцы воздвигают у него на пути, И я знал, что, став королем, Этельстан бросит на Нортумбрию мечи и копья, завоюет нас, потребует от меня присяги и захочет, чтобы я ему повиновался.

— Будь у меня хоть крупица здравого смысла. — сказал я Финану, спешиваясь. — я перешел бы на сторону Цинлэфа.

Он рассмеялся.

— Еще не поздно.

— Судьба неумолима. — ответил я, и это правда. Судьба безжалостна, И жребий решает все. Мы приносим клятвы и делаем выбор, но судьба принимает решение.

Этельстан мой враг, но я поклялся его защищать.

Поэтому я приказал Финану оставаться снаружи арены, объяснил, что делать, а потом последовал вверх по лестнице за своим врагом.

— Бросить оружие. — крикнул Этельстан воинам на арене. — и опуститься на колени!

Он снял шлем, чтобы люди в ловушке безошибочно его узнали, Этельстан обычно коротко стриг темные волосы, но за время осады они отросли, и холодный ветер трепал их, закручивая темно-синий плащ вокруг одетой в кольчугу фигуры, Принц стоял в середине строя неприступных воинов в кольчугах и шлемах, со щитами, на которых изображен знак Этельстана — дракон, изрыгающий молнию. Позади них, на засыпанной снегом скамье, стоял отец Свит-ред, высоко поднимая над головой деревянный крест.

— Какова будет наша участь? — крикнул мужчина с арены.

Этельстан не ответил, а только посмотрел на него.

Второй человек выступил вперед и встал на колени.

— Какова наша судьба, принц? — спросил он.

— Мой суд. — он ответил голосом столь же холодным, как и засыпанные снегом трупы, мимо которых мы проехали по пути на арену.

Воцарилась тишина. На арене находилась, наверное, сотня лошадей, В основном оседланные, подготовленные для отчаянного прорыва сквозь входную арку, а перед ними, прижимаясь друг к другу, как и лошади, стояли люди Цинлэфа, Я поискал глазами его самого и, наконец, увидел позади толпы, у оседланных лошадей. Высокий и привлекательный, Этельфлед он нравился, и она выбрала его мужем для своей дочери, но если и есть на свете такое место как христианские небеса, и она смотрит с них сейчас вниз, то наверняка одобрит мрачную решимость Этельстана убить Цинлэфа.

— Твой суд, принц? — стоящему на коленях человеку хватило ума именовать Этельстана принцем и спрашивать покорно.

— Это то же самое, что и суд моего отца. — жестко ответил принц.

— Мой принц. — позвал я его тихонько.

Он стоял всего в двух шагах, но сделал вид, что не услышал.

— Мой принц. — позвал я уже громче.

— Тише, лорд Утред. — ответил Этельстан, не обернувшись. Он говорил негромко, но в голосе чувствовалась ярость из-за того, что я посмел вмешаться.

Я хотел сказать, что он должен предложить помилование, Не всем, конечно, и уж точно не Цинлэфу, В конце концов, они мятежники, но Скажи сотне человек, что они столкнутся с беспощадным судом, и увидишь сотню отчаянных, которые будут драться, но не сдадутся. Но если некоторые посчитают, что им оставят жизнь, они усмирят остальных, и никто из наших людей не погибнет. Однако пока казалось, что Этельстан не готов к милосердию. Это мятеж, а мятежи разрушают королевства, так что мятежники должны быть окончательно уничтожены.

Отец Бледод подобрался ко мне и встревоженно дергал за рукав кольчуги.

— Сын Грифида, Кадваллон, господин. — сказал он. — высокий безбородый парень в темном плаще.

Он ткнул пальцем.

— Тихо! — рявкнул Этельстан.

Я увел валлийского священника по нижнему уровню, чтобы Этельстан не услышал.

— Здесь половина в темных плащах. — сказал я.

— Рыжий парень, господин.

Он показал, и я заметил высокого юнца с длинными темно-рыжими волосами, собранными на затылке, Он носил кольчугу, но не имел меча, то есть, и в самом деле заложник, хотя теперь это больше не имело значения.