Этельстана, казалось, удивил мой ответ.

— Я считаю его другом. — сухо ответил он. — и надеялся, что он станет и твоим.

— Почему?

— В доказательство того, что мы сможем жить в мире.

— Он все еще носит молот Тора.

— Да! Но он учится лучшему! Стремится к истине, У него сеть враги среди прочих норвежцев, что и делает его нашим союзником и добрым другом.

— Ты послал к нему проповедников?

— Да, двух священников, И они говорят, что он ревностно стремится к истинной вере.

— Я хочу знать о других твоих проповедниках.

— продолжил я. — о тех, кого ты отправлял к норвежцам, что поселились южнее Риббела.

Он пожал плечами.

— Кажется, мы отправили шестерых. Шестерых братьев.

— Хочешь сказать, монахов? Черных монахов?

— Да, они бенедиктинцы.

— А не было ли у одного из них шрама на тонзуре?

— Да! — Этельстан остановился и изумленно посмотрел на меня, но я не стал разъяснять свой вопрос.

— У брата Бедвульфа есть такой шрам. Он сказал, что в детстве подрался с сестрой, и ему нравится говорить, что она подарила ему первую тонзуру.

— Лучше бы она перерезала брату глотку. — ответил я. — поскольку я собираюсь вспороть ему брюхо до самой грудины.

— Да простит тебя Бог! — в голосе Этельстана послышался ужас. — Тебя и так уже называют убийцей священников!

— Значит, будут звать и убийцей монахов, потому что твой брат Бедвульф и сеть тот самый монах, брат Осрик.

Этельстан вздрогнул.

— Ты не можешь знать этого наверняка. — неуверенно сказал он.

Я проигнорировал его слова.

— Куда ты послал этого брата Бедвульфа, или как там его?

— К человеку по имени Арнборг.

— Арнборг?

— Норвежец, что держал когда-то земли на Монезе. Его изгнали валлийцы, и он поселился на побережье, к северу отсюда. Под его началом человек сто. Сомневаюсь, что больше.

— Как далеко к северу?

— Они приплыли к Риббелу на трех кораблях и нашли место на южном берегу реки, Арнборг поклялся сохранять мир и выплачивать дань. — Этельстан, похоже, встревожился. — Тот монах — высокий, с темными волосами?

— И со шрамом, который выглядит так, словно кто-то вскрыл ему череп от уха до уха. Хотел бы я, чтобы так и было.

— Похоже, это и есть брат Бедвульф. — огорченно признал Этельстан.

— И я собираюсь его найти. — добавил я.

— Если это брат Бедвульф. — Этельстан уже взял себя в руки. — тогда он, наверное, просто хотел помочь? Хотел, чтобы сняли осаду?

— И назвался другим именем? Соврал насчет того, откуда он?

Этельстан нахмурился.

— Если брат Бедвульф преступил закон, то столкнется с мерсийским правосудием.

— Преступил закон! — с сарказмом повторил я.

— Он мерсиец. — стоял на своем Этельстан. — и пока находится на мерсийской земле, я запрещаю тебе его трогать. Возможно, он оступился, но он божий человек и потому находится под моей защитой.

— Так защити его от меня. — кровожадно ответил я.

Этельстан вспыхнул, но сдержался.

— Ты можешь доставить его ко мне на суд. — сказал он.

— Я и сам способен свершить суд, мой принц. — все так же кровожадно ответил я.

— Нет! — оборвал он. — только не в Мерсии!

Здесь ты под властью моего отца. — Помедлив, он добавил: — И моей.

— Вот моя власть! — взревел я, хлопнув по рукояти Вздоха Змея. — И с этой властью, мой принц, я отправляюсь на попеки ярла Арнборга.

— И брата Бедвульфа?

— Само собой.

Он выпрямился, глядя мне прямо в лицо.

— Если ты убьешь еще одного слугу Божьего, то станешь моим врагом.

Я понятия не имел, что ответить, мне лишь хотелось сказать ему — хватит быть такой напыщенной мелкой задницей, Я знал и защищал его с детства, он был мне как сын, но в последние несколько лет на него наложили лапы священники. Однако мальчишка, которого я вырастил, все еще здесь, вспомнил я и сдержал свой гнев.

— Ты забыл. — сказал я. — что я дал клятву леди Этельфлед тебя защищать, и сдержу слово.

— В чем еще ты ей поклялся? — спросил он.

— Я поклялся служить ей, и служил.

— Верно. — согласился он. — Ты верно ей служил, и она тебя любила. — Он отвернулся, глядя на голые низкие ветви болотного мирта, растущего в сырости у канавы. — Помнишь, как леди Этельфлед любила болотный мирт? Она считала, что его листья отгоняют блох. — Он улыбнулся воспоминаниям. — Помнишь эту канаву, господин?

— Помню. Здесь ты убил Эрдвульфа.

— Да. Я был тогда просто мальчишкой. После этого мне много недель снились кошмары. Столько крови! По сей день, когда чувствую запах болотного мирта, вспоминаю о крови во рву. Почему ты заставил меня его убить?

— Потому что король должен знать цену жизни и смерти.

— И ты хочешь, чтобы я стал королем после отца?

— Нет, мой принц. — сказал я к его удивлению. — Я хочу, чтобы королем стал Этельвирд, потому что он никчемный кусок крысиного дерьма, и, сели сунется в Нортумбрию, я выпущу ему кишки. Но сели ты спросишь меня, кому надлежит стать королем, я отвечу — конечно, тебе.

— И когда-то ты поклялся меня защищать. — тихо добавил он.

— Да, я дал леди Этельфлед клятву и сдержал ее.

— Сдержал. — согласился он, пристально глядя в ров, где еще виднелись остатки льда. — Я хочу, чтобы ты принес клятву мне, лорд Утред.

Вот зачем он меня позвал! Неудивительно, что так нервничает. Он обернулся, посмотрел на меня, и я увидел непреклонность на его лице. Он повзрослел. Он больше не мальчик и не юнец. Этельстан выглядел неумолимым и строгим, как его дед Альфред.

— Клятву? — переспросил я, поскольку не знал, что еще сказать.

— Я хочу, чтобы ты дал мне ту же клятву, что и леди Этельфлед. — невозмутимо ответил он.

— Я поклялся ей служить.

— Знаю.

Я в долгу перед Этельстаном, Он сражался рядом со мной, когда я вернул Беббанбург, дрался храбро, хотя ему незачем было участвовать в той схватке, Так что — да, я в долгу перед ним, но понимает ли он, что требует невозможного? Мы живем клятвами и, если надо, ради них умираем. Давая клятву, ты вкладываешь в нее свою жизнь, а нарушить ее — значит навлечь гнев богов.

— Я поклялся в верности королю Сигтрюгру. — ответил я. — и не могу нарушить клятву. Как я могу служить вам обоим — и тебе, и ему?

— Ты можешь присягнуть, что никогда не выступишь против меня и не будешь мне мешать.

— А если ты вторгнешься в Нортумбрию?

— Тогда ты не станешь со мной сражаться.

— А как же клятва моему зятю? Если… — я помолчал. — …когда ты вторгнешься в Нортумбрию, моя клятва Сигтрюгру потребует, чтобы я с тобой сразился, Ты хочешь, чтобы я нарушил слово?

— Это клятва язычника. — ответил он. — а значит, она не имеет значения.

— Как та, что ты принял от Ингилмундра? — спросил я, и он ничего не ответил. — Верность Сигтрюгру определяет мою жизнь, принц. — его титул я произнес снисходительным тоном. — Я поклялся леди Этельфлед защищать тебя, и буду защищать и впредь, И если ты начнешь войну с Сигтрюгром, я сдержу слово, постаравшись взять тебя в плен и оставить в живых. — Я покачал головой. — Нет, мой принц, я не стану клясться тебе служить.

— Очень жаль. — ответил он.

— А теперь, мой принц. — продолжил я. — я поеду на поиски брата Осрика, Если, конечно, ты не вздумал меня останавливать.

Он покачал головой.

— Я не стану тебя останавливать.

Я смотрел ему вслед и злился из-за того, что он попросил меня принести клятву. Ему следовало лучше меня знать, А потом я подумал, что он еще дозревает до власти, пробует свои силы.

Я гнался за Арнборгом, Ингилмундр сказал, что его дядя, Скёлль Гриммарсон, завоевал преданность всех норвежцев, поселившихся к югу от Риббела, и я полагал, что Арнборг один из них, И он укрывал брата Осрика, то есть брата Бедвульфа, который меня обманул, Я хотел узнать почему и считал, что после того, как брат Бедвульф расстался с нами в Меймкестере, он, видимо, направился во владения Арнборга. Значит, чтобы найти монаха, нужно идти на север.