— Зависимым? От кого?

— От христиан.

— Христиане! Он язычник, как я!

— Но в Эофервике полно христиан, господин, и там есть архиепископ, и он сакс.

— Хротверд — порядочный человек. — нехотя признал я.

— Снорри говорит, этот архиепископ околдовал Сигтрюгра, господин.

— Околдовал?

— Использовал магические заклятия, чтобы подчинить Сигтрюгра, господин, А ярл Арнборг считает, что в Нортумбрии слишком много христиан-саксов, господин. Он боится, что если дело дойдет до войны, они будут сражаться за Мерсию, а король Сигтрюгр ослеплен и не видит опасности.

Я покачал головой.

— Эофервик — христианский город, и в нем правит Сигтрюгр, Христиане ему нужны, он к ним терпимо относится и старается с ними не враждовать. — Я обернулся и посмотрел на форт, освещенный огнем. — Большинство моих воинов — христиане. Что мне делать — зарезать их?

— Скёлль Гриммарсон полагает, что Нортумбрии нужен более сильный король, господин. — закончил Бедвульф.

Выходит, опять я сражаюсь за христиан! Я посмеялся бы, если бы не волновался так о судьбе Эофервика. Все, что сказал мне той ночью Бедвульф, имело смысл. Датчане Мерсии уступили саксам, многие сделались христианами точно так же, как обращенные датчане восточной Англии, Возможно у Мерсии и были проблемы с мятежниками, но любому понятно, что, справившись с ними, саксы намерены вторгнуться в Нортумбрию, Они осуществляли мечту короля Альфреда.

Когда я был ребенком, земля, которой предстояло стать Страной Англов, была поделена на четыре королевства — Нортумбрия, Восточная Англия, Мерсия и Уэссекс, Четыре королевства, и четыре короля, Датчане вторглись, захватили Нортумбрию, и Восточную Англию, и север Мерсии, и чуть было не покорили Уэссекс, но саксы отбились. Отбивался и я, иногда вопреки своему желанию, мне пришлось сражаться ради того, чтобы мечта короля Альфреда о едином королевстве саксов стала реальностью, и сейчас она так близка к осуществлению! Западные саксы уже завоевали Восточную Англию и сделали ее частью своего королевства, а теперь Эдуард, правитель англов и саксов, привязал Мерсию к своему трону. Оставалась только Нортумбрия, последнее языческое королевство на землях англов.

И норвежцы, свирепый народ, делали Кумбраланд своим новым домом. Драться с норвежцами никто не жаждал, но слабость их была в том, что они редко объединялись вместе. Они следовали за своими вождями, а когда вожди ссорились, норвежцы воевали друг с другом. Это разделение и привело к поражению от ирландцев, к яростным схваткам вдоль всего западного побережья Шотландии, и проигравшие ушли на своих кораблях-драккарах в Кумбраланд, свой последний приют в Британии, А теперь появился новый предводитель, Скёлль Гриммарсон, который совершил чудо, объединил разрозненные отряды норвежцев и стремился получить собственное королевство, мое королевство, Нортумбрию.

— Мне следовало взять себе трон Нортумбрии.

— проворчал я наутро Финану.

— Да, господин, тебе следовало занять трон. Почему ты его не взял?

— Я никогда не хотел быть королем.

— А если бы ты стал королем. — спросил он. — что бы ты сделал?

— Для начала, вбил бы в этих норвежцев повиновение. — сказал я, хотя, по правде говоря, сказал глупость. Если бы Сигтрюгр увел воинов к западу, в Кумбраланд, тогда мерсийцы или скотты атаковали бы Эофервик с востока, а пока он защищал восток, западная часть королевства оставалась вне закона.

— Защищаясь, войну не выиграть. — сказал я.

— и чтобы оставаться свободной, Нортумбрия должна нападать.

Только это были просто слова, мимолетные, как высокие легкие тучки, отгоняемые прочь свежим ветром, А за мимолетными тучками стеной вставало черное, тяжелое облако, обещавшее снег. До сих пор было адски холодно. Мы отвели коней к броду на водопой, их копыта ломали лед у края реки, а торф, на котором мы пытались спать, хрустел от мороза. Едва рассвело, мы нагрузили вьючных коней, оседлали своих жеребцов и оставили позади курящийся пепел кострищ нашего лагеря, Я хотел поспешить, но не рисковал — у нас мало запасных лошадей, не хотелось бы потерять хоть одну из-за переломанных ног, а римская дорога стал тропой из камней, полузарытых в выбеленный морозом торф на холмах. Наше дыхание превращалось в пар, маленькие ручьи застывали. Впереди на самых быстрых конях скакали разведчики, они и заметили первыми приближение всадников.

Перевалило за полдень. Небо затянули темные облака, временами сыпал мокрый снег, хотя серьезного снегопада не предвиделось. Дорога, самонадеянно проложенная по склону холма, игнорируя выступы и потоки, весь день поднималась вверх. Теперь мы ехали по голой суровой пустоши, по-прежнему вверх, но я увидел, что самые дальние наши разведчики, примерно в миле впереди нас, сошли с коней, и держатся ниже линии высокого хребта, Я понял, что впереди есть люди, которые заметили бы силуэты наших разведчиков на фоне серого зимнего неба, не будь те так осторожны. Потом один из разведчиков вскочил в седло, развернул коня и поскакал в нашу сторону.

— Опасность. — проворчал Финан.

На этих высях, среди болот, не было никаких селений, Летом сюда могли пригонять на выпас овец и коз, но зимой земля пустовала, так что вряд ли по этой разбитой дороге между болотами проезжал случайный торговец.

— Должно быть, это возвращающиеся из Эофервика. — предположил я.

— Надеюсь, что с поражением. — сказал Финан, Мы скакали вперед, чтобы встретить разведчика, Кеттила, придерживая коней там, где дорогу давно размыло. Приближаясь к нам, Кеттил сбавил скорость, разрешив коню самому выбирать путь.

— Воины, господин. — сказал он. — сотни две. Некоторые на дороге, другие гонят по долине скот.

Долиной он называл обширную заболоченную пойму слева от нас.

— Как далеко?

— Добрая миля вон от того хребта, господин. Они едут медленно из-за скота.

Любой скот, захваченный в это время года, взят из коровников и сараев, не с пастбищ. Стада режут в начале зимы, оставляя животных за стенами только для размножения на следующий год. Значит, приближающиеся люди грабили на земле Сигтрюгра, возможно, и на моей, наверняка крали скот, серебро и рабов, а теперь доставляли добычу домой. Поскольку здесь скот и, тем более, сами воины, можно предположить, что они не сумели взять Эофервик, Иначе — зачем им тащиться через холмы, вместо того, чтобы остаться в городе?

— Только пара сотен? — спросил его Финан.

— Пока да. — сказал Кеттил. — но когда я ушел, подтягивались другие.

— Разведчики? — спросил я.

— Ни единого, господин. Думаю, они и без них чувствуют себя в безопасности. Там этих ублюдков достаточно.

— Мы отправимся к югу. — мрачно объявил я. — Дадим им пройти, но я хочу захватить кого-нибудь из этих ублюдков.

Я предпочел бы идти на север — местность там более холмистая и дает больше возможностей укрыться, но прямо впереди вся долина к северу была открытой, а, как я прикинул, чтобы достичь дальнего хребта потребуется чересчур много времени, за которое нас может заметить приближающийся враг. Хребет с южной стороны ближе, Я привстал в стременах, указал на юг, и дальние разведчики, которые уже двинулись к нам, увидели мой жест и сменили направление. Потом я перевел своих воинов через холм, и мы спешились, едва скрывшись из вида со стороны дороги.

Я лежал на гребне хребта, дрожал от холода и наблюдал. Над долиной начался сильный ливень. Не мокрый снег, так что, может быть, потеплело, однако я промерз до костей. Порывы ветра колыхали завесу дождя, затихая и поднимаясь снова. Дождь прекратился, некоторое время не было видно ничего, кроме пары куликов над пустой долиной, да стервятников, которых сносил к югу переменчивый ветер. Может это знамение? Ночью я просыпался, дрожа от холода, и сон был еще свеж в моей памяти, Я вел корабль вдоль странного берега, искал безопасную гавань, и не мог найти, Я пытался увидеть знамение в этом сне, но не мог припомнить ничего зловещего ни в корабле, ни на мирном берегу. Боги говорят с нами во снах, и полет птиц тоже может открыть нам их волю, но, похоже, со мной боги не говорили. Стервятники исчезли из вида, Я хотел обрести уверенность в знаке богов, но не получил ничего.