Поэзию Некрасова высоко ценил В. И. Ленин. Н. К. Крупская сообщает, что, будучи в сибирской ссылке, Владимир Ильич «перечитывал по вечерам вновь и вновь» стихотворения Некрасова. Часто в статьях и речах Ленин подкреплял свои мысли некрасовскими стихами. Всякому, кто прочтет такие статьи Ленина, как «Памяти графа Гейдена» и «Еще один поход на демократию», станет ясно, что в глазах великого революционного вождя Некрасов был одним из народных заступников, разоблачителем «хищных интересов», «лицемерия и бездушия» командующих классов России. В тридцать пятую годовщину со дня смерти Некрасова газета «Правда» говорила о нем: «Если кто трудится и борется в надежде на лучшее будущее, какой бы черный и неблагодарный труд ни утомлял его к концу рабочего дня, нужен его душе и отдых, и светлый праздник мысли, и поддержка дружеского сочувствия… Пусть позовет он к себе Некрасова, пусть перечтет его страницы, полные горячей любви к человеку,- с этих страниц вольются в утомленную душу такое тепло и такая жажда иной, лучшей жизни, что захочется снова работать, снова бороться, снова отдавать свои силы черному дню настоящего во имя света завтрашнего дня…»

Некрасов владел русской речью с непревзойденным искусством. Его словарь богат, разнообразен и гибок. В основе его речи лежит тот же общенациональный словарный фонд, какой лежит в основе всей русской литературы – от Пушкина до нашей эпохи.

Опираясь на общенациональный язык, он с большим искусством воспроизводил стилистические особенности и оттенки речи, свойственные отдельным общественным группам, существовавшим в тогдашней

России. Он давал в своих стихах социальные портреты людей средствами речевой характеристики. Прочтя, например, такое двустишие:

вы сразу услышите здесь голос крестьянина. И «взбутетеним», и «дубьем», и «мы-ста», и «холуй», и «горластый» – все эти слова в совокупности рисуют портрет говорящего; вы буквально видите этого разъяренного деревенского парня, которому его социальная среда подсказала те, а не другие слова для выражения пламенной ненависти.

Так же выразительна речь дворового, прошедшего в барской усадьбе долгую школу холопства:

С таким же совершенством Некрасов воспроизводит канцелярскую, чиновничью речь:

Такие слова, как «обстоятельства», «частию», «привели к заключению», заимствованные из казенных бумаг, стилистически окрашивают у Некрасова чиновничью речь, которую поэт начал воспроизводить еще в ранних стихах, относящихся к 1840-1845 годам.

Характерна в поэзии Некрасова и речь всевозможных церковников – от попа до мелкого дьячка:

Это типическая речь церковного служки, которая характеризуется не только такими словами, как «пажити», «вертоград», «благодушество», «земные цари» и т. д., но и своей интонацией, своим грамматическим строем.

Совсем другая окраска придана Некрасовым речи биржевиков, спекулянтов, банковских и железнодорожных дельцов.

говорит один из персонажей сатиры «Современники».

В каждом из этих случаев Некрасов производил строгий отбор слов и словесных конструкций для характеристики того или иного лица, являющегося типичным представителем определенного социального слоя. Особенно пристально изучал он в течение всей своей жизни народную речь. Он знакомился с нею не только «по наслуху», во время своих скитаний по русским деревням и селениям; он пристально читал всевозможные книги, где были собраны произведения устного народного творчества: песни, причитания, загадки, поговорки, пословицы и т. д. Следы этого изучения встречаются в его поэзии нередко. Например, та часть поэмы «Кому на Руси жить хорошо», которая носит заглавие «Крестьянка», в значительной мере основана на песнях олонецкой крестьянки Ирины Федосовой, собранных в 1872 году известным ученым Е. В. Барсовым («Причитания Северного края»). Так же пристально изучались Некрасовым фольклорные сборники Даля и Рыбникова. Встречая в фольклорном тексте какое-нибудь областное слово, не входящее в общенациональную речь, Некрасов почти всегда отвергал его и заменял таким, которое было доступно для всех.

В центре своей поэзии Некрасов поставил крестьянина. Больше всего стихов написано нм о деревне. Поэт-реалист был далек от огульного восхваления крестьян: он видел их темноту, их забитость, порожденную тысячелетней неволей, и не скрывал от себя, что в их среде есть «великие грешники» – Глебы, Калистраты, Власы. Но именно потому, что Некрасов был органически связан с народными массами, он знал, как неисчерпаемы силы народа. Оттого-то таким оптимизмом проникнуты его вещие строки о том «широком пути», к которому «рано или поздно» пробьется талантливый русский народ:

О тех людях, что чуждаются народа и не видят его нравственных сил, он говорил как об отщепенцах и выродках:

В городе Некрасов увидел таких же бесчисленных тружеников, эксплуатируемых теми же верхами помещичье-буржуазного общества. Капиталистический город всегда изображался Некрасовым с точки зрения этих «униженных и оскорбленных» людей.

Но не только «грустную мечту» открыл Некрасов в городской бедноте,- он зорко подметил в ней «тайную злобу» и все растущий протест: