Трубки и лица медленно сливаются с синей массой, в ней я смутно вижу двух моих спутников-индейцев. В этот момент я переполняюсь чувством сострадания к ним, даже готов отдать жизнь за покой этих людей…»
Отметим, что чувства священной причастности, любви и ответственности появляются только в описаниях, связанных с пейотой, и совершенно отсутствуют в описаниях мескалиновых «трипов».
Рассказ нашего пациента 80-х годов и самый первый европейский отчет о переживаниях под влиянием пейоты — приведенное выше свидетельство Митчела — объединяют отношение грезящих к видениям. Оба чувствуют свою причастность к происходящему, для обоих «трип» — это участие в священном, сакральном действии.
По-видимому, описанные Николаем экстатические ощущения любви и ответственности и есть тот объединяющий племя психический механизм, с которым не могли совладать ни инквизиция, ни современные структуры правопорядка.
«Одним майским утром 1953 года я проглотил 4/10 грамма мескалина, растворенного в стакане воды, и уселся в ожидании результатов, — пишет ставший в 50-х годах одним из главных проповедников мескалина как «ключа» к религиозным переживаниям Олдос Хаксли. — Я принял свое лекарство в 11.00. Полтора часа спустя я сидел в своем кабинете, пристально глядя на небольшую стеклянную вазу. В вазе было всего три цветка — полностью раскрывшаяся роза «Красавица Португалии», пастельно-розовая, как внутренность некоторых морских раковин, с намеком на более насыщенный оттенок у основания каждого лепестка; крупная бордовая с кремовыми пятнами гвоздика и холодный геральдический бутон ириса, бледно-пурпурный на своем сломанном в дюйме от цветка стебле.
Предложенный случайностью, сделанный только на сегодня маленький букет нарушал все правила того, что традиционно называется вкусом.
Еще с утра за завтраком я был ошеломлен живым диссонансом происходящего в вазе. Но все это больше не имело никакого значения. Я уже не смотрел на странную и неожиданную компанию из трех цветков. Я увидел то, что увидел Адам в утро своего появления: чудо, момент за моментом голого существования.
«Приятно?» — спросил кто-то.
«Не приятно и не неприятно, — ответил я. — Это просто есть» (курсив мой. — А.Д.)…
…Слишком мало случаев было объективно описано, чтобы прийти к обтекаемому позитивистскому выводу: все упоминаемые случаи — следствие того, что мескалин уменьшает привычный для мозгов рацион сахара. Но, подытоживая свидетельства принявших мескалин в наблюдаемых условиях, можно прийти к следующим заключениям:
1. Способность вспоминать и вменяемо анализировать происходящее снижается незначительно или не изменяется вообще.
2. Визуальные впечатления неизмеримо интенсифицируются, при этом восстанавливаются некоторые особенности восприятия, присущие раннему детству, когда чувственность не была мгновенно и автоматически подчинена Концепции. Интерес к пространству снижен, а категория времени падает практически до нуля.
3. Интеллект остается в рабочем состоянии, а способность к восприятию улучшается и обостряется. Однако область того, что принято определять как воля, переживает глубокий поворот к худшему. Очевидно, что вещи, дела и т. д., возбуждавшие в обычное время желание бороться, действовать и страдать, — теперь, под воздействием мескалина, представляются глубоко и оглушающе неинтересными (выделено мной. — А.Д.). Ибо теперь к услугам гораздо более любопытное и интересное, на что можно потратить свое, сейчас не существующее, время.
4. Это «любопытное и интересное» может быть найдено в обоих мирах, внешнем и внутреннем, одновременно или в какой угодно последовательности. То, что оно лучше, — очевидно любому, кто вошел в мескалин со здоровой печенью и незамутненным рассудком…
…Мне бы хотелось добавить перед тем, как оставить эту увлекательную тему, что нет ни одной формы наблюдения, медитации, даже наиболее ограниченной, которая не имела бы своих этических последствий как для самого размышляющего, так и для окружающего его мира. По меньшей мере половина морализующей догматики негативна и в основном пытается предостеречь нас от производства всяческой пакости. Молитва Господня — около пятидесяти слов, и больше четверти из них — это просьба к Богу не вводить нас в искушение (выделено мной. — А.Д.). Однобокий размышлялец оставляет недоделанными массу вещей, которые он должен доделать; чтобы как-то компенсировать это, он не делает какое-то количество вещей, которые он не должен делать. Общая сумма зла, как заметил Паскаль, была бы значительно уменьшена, если бы только люди научились тихо сидеть в своих комнатах. У размышляльца и медитативца с очищенной воспринимающей оптикой нет необходимости тихо сидеть в своей комнате. Он может заниматься чем угодно, настолько удовлетворенный возможностью видеть и быть частью божественного порядка вещей, что ему никогда не придет ни в голову, ни в тело углубляться в то, что называют «грязными приспособлениями мира». Когда мы чувствуем себя единственными наследниками Вселенной, когда «море течет в наших венах и звезды — наши украшения», когда все вещи являются нам бесконечными и безоговорочно сакральными, какой у нас может быть мотив для личной зависти, для попыток удостоверить факт своего существования, для погони за властью, для поисков наиболее угрюмых и унылых форм чувственных удовольствий?..»
В этом фрагменте есть одна важная для дальнейшего изложения деталь. Слова молитвы с просьбой «не вводить нас во искушение» для Хаксли — пустой звук, досадное препятствие на пути собственного духовного поиска. Но ведь ощущение самого себя «единственным наследником Вселенной» с помощью мескалина и есть то самое искушение, от которого должна была защитить молитва.
Что такое вообще искушение?
Святой Григорий Нисский, разъясняя то, что в православии называется Господней молитвой, называет слово «искушение» одним из имен дьявола: «…одно из разумеемых его имен и есть это: искушение… Искушение не может коснуться души, если враг, подобно приманке, возложив на свою коварную уду (удочку. — А.Д.) прелести мира, не прострет их (не продемонстрирует. — А.Д.) пред очами видящих, чтобы возбудить в них вожделение». Похоже, что святой Григорий описывает… галлюцинацию, в которой дьявол показывает «прелести мира… очам видящих».
Возможно, именно результатом искушения является прекрасное равнодушие — которое описывает знаменитый английский писатель, принимавший галлюциногены с 1953 года и до самой своей смерти в 1963-м.
Ощущение своей полной непричастности миру и реальности — вот что возникает во время действия алкалоида.
Точнее говоря, внешние и внутренние «реальности» воспринимаются как равнозначно безразличные. Запомним это.
Такое неявное различие между растением и его алкалоидом, с которым мы уже сталкивались во время обсуждения ДМТ, можно объяснить по крайней мере двумя различными способами. Первый из них — химический.
Кактус — гораздо более сложное создание природы, чем его отдельный химический компонент. Из состава растения был выделен целый ряд других алкалоидов, влияющих на психику человека:
АНАЛОНИН — замедляет скорость реакций, снижает чувствительность к стрессу, успокаивает.
ПЕЙОТИН — мощное снотворное средство.
АНАЛОНИДИН — повышает скорость реагирования, повышает раздражительность и судорожную готовность.
ЛОФОФОРИН — вызывает депрессию, чувство усталости, подавленности, ощущение бессмысленности жизни…
Наверное, часть алкалоидов еще не открыта…
Появление зрительных галлюцинаций при приеме мескалина можно объяснить его специфическим воздействием на зрительный нерв.
Сложный, изменяющий не только восприятие, но и чувства, эффект пейоты, объединяющий индейцев перед угрозой их национального уничтожения, таким образом уже не объяснить.