Лишь немногим нравится пребывание в расширенном про­шлом. Они чувствуют связь со своими корнями и глубокое про­никновение в суть вещей. Когда такие участники описывают свой опыт, они открывают другим неожиданные стороны творческого отношения к собственному прошлому.

Выполняя это упражнение во второй раз, многие вдруг обна­руживают: то, что они в прошлом ненавидели или боялись, со­держит в себе неожиданную красоту — множество возможностей, которые можно использовать в настоящем.

Расширенное настоящее наполняет участников энергией. Далекие перспективы становятся живыми и яркими. Окружаю­щий мир наполняется силой. Именно в этом состоянии легко направлять внимание на различные проблемы, изучая их дета­ли и постигая их смысл — как чувственно, так и интеллекту­ально.

Однако для некоторых людей яркость и живость настоящего могут быть утомительны. Если человек болен, ему не стоит задер­живаться здесь, так как его чувство боли или дискомфорта может усилиться.

Пользуясь опытом гениев, особенно письмом Моцарта, мы можем, научившись чувствовать себя уверенно на разных отрез­ках линейки, дополнить это упражнение.

Мы сделаем его так: дышите пламенем свечи. Дышите глубоко, с каждым выдохом позволяя времени течь сво­бодно...

Теперь представьте себе свою линейку.

Но на этот раз, как бы она ни выглядела, рассмотрите ее побли­же... она окажется сделанной из резины...

Вы можете изгибать ее так, что граница прошлого соединится с границей будущего... замыкая прошлое, настоящее и будущее в коль­цо прекрасного...

Лучше всего попробовать это сделать в первый раз... глубоко ­глубоко вдохнув тепло свечи и... медленно вращая головой... и чув­ствуя... как красота прошлого, настоящего и будущего... прожитые вами только что... вращаются и перетекают друг в друга...

Прошлое... настоящее... будущее... прошлое... настоящее... буду­щее... прошлое... настоящее... будущее...

Время кружится вместе с головой, как космический корабль, ле­тящий во вселенной красоты...

Прошлое-настоящее-будущее-прошлое-настоящее-будущее-прошлое-настоящее-будущее... Будущее оказывается позади вас... А прошлое впереди...

Все категории времени сливаются воедино...

Делайте это упражнение несколько минут под звуки музыки...

Теперь вернитесь обратно...

Откройте глаза и оглянитесь вокруг...

Что вы видите, чувствуете, ощущаете?

Как изменилось ваше представление о себе?

Кто был тот человек, который так свободно вращал прошлое, настоящее и будущее вокруг себя самого? Ответы могут быть са­мыми разными — от «О боже, как же у меня кружится голова от ваших упражнений» — идо «Я стал летящим на космической тарел­ке образом вечности».

Помните, правильных ответов не бывает, но очень многие гово­рят, что если делать это упражнение, то прошлое, настоящее и будущее сливаются воедино, образуя время, которое можно назвать бесконечным.

Можно разорвать линейку по одной из границ и попробовать скле­ить ее в виде ленты Мебиуса. Достаточно просто перекрутить на 180 градусов один из концов.

В своем воображении не крутите головой, а попробуйте пройтись по линейке, склеенной таким образом, оглядываясь вокруг.

Это просто другой, возможно чуть более спокойный способ слить прошлое, настоящее и будущее воедино.

Есть еще одна замечательная вариация. Можно окрасить изме­рения времени в разные цвета. Например, сделать прошлое синим, настоящее — желтым, будущее — красным.

Когда вы расширяете на линейке каждую категорию, посмотри­те, как будет изменяться цвет: станет он темнее или светлее? Ярче или бледнее?

Наблюдайте за изменением цвета некоторое время. А затем вос­становите прежние размеры линейки. Обратите внимание на то, что произойдет с цветом.

«Раскрашивание» отрезков времени очень помогает ощутить его единство, когда вы вращаете головой, когда вы чувствуете, как прошлое-настоящее-будущее сливаются в единое слово, в единое время, в центре которого находитесь вы, постоянный и вечный.

Другой вы — уже совсем не тот человек, который учился растя­гивать время в первой части упражнения...

Помните: «настоящие» гении, например, «удачно» стукнувшие­ся головой, вряд ли читают эту книгу, а всем остальным для того, чтобы стать гениальными, нужно приложить усилия — сконцен­трировать внимание и потратить время.

Без этого все равно ничего не получится.

Беседа семнадцатая

Кто же все-таки творец? Гениальная оса, гениальный червяк,

младенцы и Веды

Мир, который нас окружает, творят особые, непривычные — гениальные — состояния души. Но состояние состоянием, а мысль — идея, вывод — это результат или продукт особого со­стояния сознания.

Каким же образом внутри измененной души гения рождается мысль, музыкальная фраза, стихотворная строка, философская идея, математическая формула?

Приходится признать: почти всякий гений ощущает приходя­щую мысль как нечто не совсем принадлежащее его собственно­му сознанию.

Помните, как Моцарт писал: «Я тут ни при чем».

Можно вспомнить и внутренний голос Петра Ильича Чайков­ского, и знаменитую фразу Виктора Гюго «Бог диктовал, а я пи­сал». Куда более развернуто высказывался Микеланджело: «Если мой тяжелый молот придает твердым скалам то один, то другой вид, то его приводит в движение рука, которая держит его, на­правляет и руководит им. А рука действует под давлением какой-то посторонней, захватывающей меня силы».

Альфред Шнитке признавался: «Музыка мной не пишется, а улавливается. Вроде как я имею дело не со своей работой, а пере­писываю чужую. Иногда это чужое отчетливо ощущается как дру­гое «Я».

Существует потрясающая зарисовка Мопассана: «Однажды я работал за письменным столом, как вдруг дверь кабинета отвори­лась и в комнату вошла моя собственная фигура, села напротив, задумчиво опустив голову на руку, и начала диктовать мне, что писать. Когда я закончил и встал, видение исчезло».

Великий математик Анри Пуанкаре писал: «Я занялся изуче­нием некоторых вопросов теории чисел, не получая при этом никаких существенных результатов и не подозревая, что это мо­жет иметь малейшее отношение к прежним исследованиям. Ра­зочарованный своими неудачами, я поехал провести несколько дней на берегу моря и думал совсем о другом. Однажды, когда я прогуливался по берегу, мне внезапно, быстро и с мгновенной уверенностью пришла на ум мысль, что арифметические преоб­разования квадратичных форм тождественны преобразованиям в неевклидовой геометрии. Мысль эта явно принадлежала не мне».

Пуанкаре вспоминал, как во время бессонной ночи наблюдал свои математические представления, как бы живущие отдельно от него и сталкивающиеся как некие картинки в его сознании, пока некоторые из них, по его словам, «сами, независимо от меня, не нашли более устойчивую связь друг с другом».

Дальше он пишет: «Чувствуешь себя так, как если бы мог на­блюдать собственное бессознательное в работе. Бессознательная активность частично начинала проявляться в сознании без по­тери своего собственного качества. В такие моменты интуитивно различаешь, что в тебе работают два эго».

Точно так же, как у Мопассана! Ведь то, что открыло дверь, и вошло, и продиктовало роман, и было тем, что Пуанкаре назвал гораздо позднее «вторым эго».

Так что же такое «второе эго»? Это «наблюдающее «Я», веди­ческая «параматма», которая под влиянием психического усилия вдруг на время приобретает объектные свойства, становится «аль­тер эго» — личностью, с которой творец может вести продуктив­ный диалог.

Что это — способность, которая имеется у человека будущего, или некий инстинкт, который мы потеряли, забыв о своем пред­назначении?