- Да что ты.

Совершенно незаметным движением Перл оказалась прямо передо мной и легонько толкнула к приоткрытой двери. Грудь отозвалась вспышкой острой боли.

- Не нужно угроз, юноша. Тот, кто идет против меня, обычно заканчивает плохо. Спроси у одного нашего общего знакомого… ему повезло просто чудом.

Кажется, коктейль все же как-то действовал: Перл заметно теряла контроль, и я испугался.

- Я хотела видеть его не слугой, а равным! Хотела сделать его своим ставленником, все к его ногам бросила, а он… Ему был дороже этот его дружок-психопат, камень на шее! Но ничего - под рукой всегда найдется какая-нибудь полоумная легавая, которой только наводку дай. Не представляю, как им удалось живыми сбежать из Чикаго, но все равно - ничем хорошим это точно не закончилось…

Внезапно она остановилась, словно сболтнула лишнее, и понизила голос.

- Не твое дело. Забудь. Все это тебя уже не касается. Данте получил, что хотел, и ты ничего бы не сделал. Конечно, тебе бы легче жилось с лапшой на ушах, которую он тебе навесил, - что она вышла замуж… улетела на Луну… была смертельно больна. Но ведь правда важнее, не так ли?

И вместо того чтобы врезать ей, я просто сказал:

- Незаменимых нет, Перл. Вы достаточно опытны, чтобы это знать.

Потом повернулся и вышел. Я действительно ничего ни мог сделать.

За дверями вместо приведшей меня игрушки я неожиданно наткнулся на Ноа. Он стоял у противоположной стены и сам был белее этой стены, будто услышал что-то очень… неприятное. Даже на аудиенции у Данте он так не выглядел. Такое лицо я видел раз в жизни - у одного человека, который в один день потерял всю свою семью.

Я хотел спросить: “Что ты здесь делаешь? А если Данте тебя увидит?” и вдруг понял, что мне БЕЗРАЗЛИЧНО. Все монстры слились для меня в один собирательный образ, который сейчас не вызывал у меня ничего кроме ненависти. Поэтому я пошел дальше, не сказав ни слова, полностью погрузившись в переполнявшую меня ярость. Я лелеял этот гнев, растил его как любимый цветок, так как знал: он уйдет, и вернется эта кошмарная пустая тьма.

По пути я швырнул фишку на один из рулеточных столов - наугад. Уже у входа меня догнало мелодичное стаккато крупье Милагрос:

- Черное! Ваш выигрыш, сэр!

Я даже не оглянулся.

На улице лупил такой ливень, что силуэты людей и машин казались размытыми, как на старой картине. У лестницы с зонтом стояла Рори.

- Алекс!

Она хотела взять меня под руку, но тут я свирепо оттолкнул ее:

- Да что вы все ко мне привязались?! Пошла ты со своим чувством вины куда подальше!!! Считай, что твоя миссия окончена, давай, следуй зову природы! Тебе ведь так этого хочется!!

Я быстро пошел по улице, не оглядываясь. Ливень чуть ли не сбивал меня с ног, и до самого офиса “Инферно” я не знал, куда шел. Только потом понял. Я хотел увидеть ее в последний раз.

Как пролетели этажи, я даже не заметил. Только в конце у самой двери на моем пути вдруг выросла София, как всегда в безупречном деловом костюме. Мерзавка.

- Ты что, спятил? - спросила она почти удивленно. - Жить надоело?

Шансов у меня не было, но и выбора тоже. И как только я собрал силы, кто-то отодвинул меня в сторону. Из-за моей спины выступила Рори и довольно сильно пнула Софию в живот. Потом достала пистолет, повернула его боком - я такое только в “Криминальном чтиве” видел - и всадила в нее пулю.

София отлетела к стене, ударившись затылком, и сползла на пол, ошалело хлопая ресницами и зажимая наманикюренными пальцами рану на шее.

- Сука, - завизжала она, - ты за это сдохнешь!

- Ну вот, теперь моя миссия точно окончена, - сказала Рори спокойно и бросила пистолет. - Удачи тебе.

*

ДАНТЕ И ПЕННИ

Дантов лабиринт я прошел по инерции, настолько занятый своими чувствами, что даже не заметил, как наткнулся на него самого.

- Ой, рэйнин-мэн, - воскликнул он, отступая на шаг, - аллилуйя… Ты что упал с моста?

Данте снова выглядел таким домашним, разлохмаченным, в очередном растянутом свитере и с наушниками на шее, но теперь я знал, каким он может быть. Это была всего лишь очередная маска, которая ничего не значила.

Вода лила с меня потоками, я весь заледенел и не мог даже челюсти разжать. Только наблюдал, как Данте вышел в соседнюю комнату, принес полотенце. Потом промокнул мне волосы и набросил на плечи с таким лицом, хоть фотографируй для статьи о благотворительной деятельности Мастера Чикаго и Филадельфии. Инстинктивно я укутался в полотенце и почувствовал, как согреваюсь.

- Ты обманул ее, - выдавил я почти без голоса.

Он обезоруживающе улыбнулся:

- И в чем, интересно?

- Она действительно умирала?

Данте печально вздохнул. Потом сел на пол, обняв подушку, и глядя на меня снизу.

- А, вот ты о чем… Ну что тебе сказать? Правду? Ладно. Она действительно умирала. Она действительно была больна. Вы все больны, и болезнь ваша - смертность. Рано или поздно вы все умрете, пять лет или пятьдесят - для меня одинаково. Все равно все заканчивается одним.

Я стал медленно приваливаться к стене, оглушенный его безумной логикой. Ноги напрочь отказывались меня держать.

- Ты знаешь Пенни, - продолжал он, не отводя глаз. - Дело не в ее масти. Она очень талантлива. Я просто не могу допустить, чтобы такое сокровище пожрали черви через какие-то жалкие полвека! Она вдыхает жизнь во все, чего касается, рядом с ней хочется жить, чем-то заниматься… Это бесценный дар, и ему не место в могиле. И вот, когда я увлек ее работой, доверил ей ведущий проект студии, являешься ты, чтобы ее забрать… Ну что я должен был сделать?

Я смотрел и гадал, успею ли задушить его, прежде чем от меня останется мокрое место. Но вместо этого почувствовал, как на глаза набегают слезы. Так что, выходит, я виноват? Не дождется.

- Ты обманул ее. И убил, - произнес я шепотом.

Данте слегка пожал плечами.

- Кстати, может, и не обманул… - Он впервые отвел глаза и теперь смотрел вниз. - Может быть, с ней и правда было не все в порядке.

- Это ты на вкус определил? - не удержался я, но он так посмотрел, что мне стало плохо.

- Как ты можешь. Я и пальцем ее не тронул. Никаких кровавых мелодрам в стиле “Дракулы” со вскрытием вен ногтями - все происходило в больнице, более чем профессионально. Но когда ее кровь стала смешиваться с моей… что-то вдруг пошло не так. Пенни начала задыхаться, ее трясло, а она хватала меня за руки и все время спрашивала: “Это нормально? Так и должно быть?”, и я не знал, что ответить. Можешь мне не верить, но я испугался не меньше ее. Однако все закончилось, и очень быстро - всего десять часов, в течение которых ее рвало без остановки… На следующий день Пенни хотела сходить в последний раз посмотреть на море днем, погулять… и это было уже невозможно. Так что не знаю. Тебе было бы легче осознавать, что выбора не было, но это неизвестно. Врать тебе я не буду.

- Ты уже достаточно… - Голос у меня опять пропал, и я сделал глубокий вдох, чтобы загнать обратно слезы. - Ты просто забрал ее. Как чудовище, которое крадет детей из их кроватей, пока они мирно спят.

- Но Алекс, - возразил он тихо, - я ведь и есть чудовище.

Он подобрался ближе, словно хотел рассказать какой-то секрет, а у меня даже не было сил отодвинуться.

- И я тебя понимаю.

- ДА НЕУЖЕЛИ!

- Среди нас существует непонятный мне феномен. Как только человек превращается в вампира, он старается забыть свою прошлую жизнь как страшный сон, отрезать, как ножом, считая, что таким образом сразу приобретет силу. Но это абсурд. Наша сила в нашей памяти. Я понимаю тебя, Алекс, и твое горе, потому что был человеком - всего четверть века, очень давно, но был. А вот тебе никогда меня не понять… В конце концов, возможно, я оказал тебе услугу.