Поход 2-й эскадры, как грандиозный марш-маневр, закончившийся боевым столкновением, решившим участь кампании, дает неисчерпаемый материал для исследований в целом ряде областей военно-морской науки, и потому при составлении Перечня обращалось особое внимание на освещение обстановки похода, не ограничиваясь простым перечислением событий, имевших место.

К сожалению, гибель большинства судов лишила нас самых ценных штабных и судовых архивов (броненосцы “Князь Суворов”, “Ослябя”, “Николай Г'), что отразилось и на полноте Перечня, и на подробностях отдельных эпизодов похода и боя.

Отсутствие и недостаток первоисточников (официальных документов и вахтенных журналов) заставляли восстановлять многие факты и их подробности по документам личного характера — дневникам, запискам, письмам и воспоминаниям, что не всегда гарантировало, по очевидным причинам, точности описываемого факта и его дат».

Из приведенного мы видим, что при всем многообразии известных фактов, свидетельств и исследований о Цусимском бое источниковая база данных о нем изначально страдала невосполнимыми пробелами. Так, вахтенные журналы -важнейшие и невосполнимые документы! — сохранились для истории только на легком крейсере «Алмаз» и миноносцах «Бравый» и «Грозный», пришедших во Владивосток, и трех крейсерах, ушедших на Филиппины. Ни один из этих кораблей не участвовал, понятно, в эскадренном противоборстве русского и японского броненосных флотов.

Чтобы читатель понял значение этой утраты, приведем определение понятия «вахтенный журнал корабля» из «Военно-морского словаря», дополненное сведениями из «Военного энциклопедического словаря»^{5}:

Вахтенный журнал корабля. Основной официальный документ, ведущийся на каждом корабле (судне) ВМФ непрерывно с момента вступления корабля (судна) в строй и до исключения из состава флота. В вахтенный журнал корабля записываются в хронологическом порядке следующие основные события, связанные с жизнью корабля (судна): данные о состоянии, плавании и стоянке корабля, изменениях в личном составе, производимых на борту работах; о тревогах, учениях, обнаружении противника, применении оружия, боевом маневрировании корабля; об изменениях курса и скорости корабля и его местоположения, резких изменениях погоды и др. сведения.

По истечении каждого года вахтенный журнал корабля сдается в архив, где хранится вечно. Вахтенный журнал корабля имеет силу юридического документа.

Таким образом, мы не знаем и не узнаем никогда достоверных, с военно-юридической точки зрения, данных о действиях русской эскадры, ее маневрировании и стрельбе даже в начальной фазе боя, когда корабли еще не были практически повреждены, личный состав был в основном жив, и было кому вести эти вахтенные журналы.

Далее, если, к примеру, на эскадренном броненосце «Сисой Великий» вахтенный журнал вели до момента его гибели на рассвете 15 мая и спаслось достаточное количество офицеров-специалистов, чтобы грамотно реконструировать в рапортах хотя бы часть записей из вахтенного журнала и течение боя, а на кораблях сдавшегося отряда Небогатова эти журналы велись до момента сдачи, и спаслись с этих кораблей все, даже с чемоданами, то с «Наварина», погибшего, как и «Сисой Великий» в ночь с 14 на 15 мая, спаслись только трое матросов…

С героического гвардейского броненосца «Александр III» не спасся ни один человек, и можно только предполагать, не имея никаких данных, кто руководил этим кораблем, когда он самоотверженно и талантливо нес крест флагмана нашей эскадры.

Несколько часов спустя после гибели броненосца «Бородино» японцами был подобран в море единственный уцелевший с корабля русский матрос Семен Ющин. Благодаря чему мы имеем хоть какое-то представление о том, что происходило на «Бородино» в течение долгих часов, когда он после выхода горящего «Александра III» из строя вел эскадру, принимая на себя соединенный огонь японского Соединенного флота.

В некотором смысле повезло «Суворову». Об обстановке на флагмане с начала боя и до 17 часов с минутами мы знаем относительно подробно от флагманских специалистов эскадры, что, впрочем, никоим образом не заменяет данные вахтенного журнала. О последних минутах «Суворова» есть только сведения от противника.

Список можно продолжить, но читателю, думаю, ясно.

О главной, решающей фазе боя с русской стороны мы не располагаем практически никакими документами, кроме свидетельств уцелевших участников боя.

То есть, по сути, мнений этих участников о Цусимском бое.

Мнений этих оказалось много, и носят они действительно противоречивый характер. В упомянутом «Перечне событий похода и боя 2-й эскадры» приводится указатель архивных источников, послуживших материалами для составления Перечня и содержащих эти мнения наряду с сохранившимися документами. Этими источниками практически исчерпываются официальные и полученные «из первых рук» материалы о Цусимском бое.

Значительная часть этих документов и свидетельств вошла в пять солидных томов, выпущенных Исторической Комиссией по изучению и описанию действий флота в войну 1904-1905 годов при Морском Генеральном Штабе и приведенных в упомянутом указателе под № 200-204. По счастью, вполне доступных для изучения и в наши дни. К ним можно добавить еще некоторые воспоминания участников похода и боя 2-й эскадры, опубликованные до и после 1917 года в нашей стране и за рубежом. 

И у них

С японской стороны было выпущено недавно переизданное у нас официальное «Описание военных действий на море в 37-38 гг. Мейдзи». Описание это представляет собой характерный образчик японского подхода к истории. В нем имеется обширный материал, на первый взгляд, достаточно полно характеризующий все передвижения японского флота во время этих военных действий, без излишних, впрочем, штурманских подробностей. Также «…тщетно пытаться найти в этом издании хотя бы следы анализа боевых действий. Очень немногословным является и само описание Цусимского боя»^{6}.

Одним из наиболее авторитетных западных свидетельств о Цусимском бое считается «Отчет о Сражении в Японском море» английского военно-морского атташе — советника на эскадре Того, капитана 1-го ранга Пэкинхэма, упорно именуемого в отечественных ссылках на него малопонятным русскому человеку словом «кэптен»[10], прошедшего Цусимский бой на броненосце «Асахи». Этот Отчет и иные свидетельства капитана Пэкинхэма о русско-японской войне вошли в том III официального описания русско-японской войны при Имперском Морском Генеральном штабе, изданного в 1920 году в Лондоне. Во всех зарубежных работах есть обязательные цитатные ссылки как на собственно Отчет Пэкинхэма, так и на указанный том. Сам том в московских библиотеках, включая даже библиотеку Академии Генерального штаба, автору найти не удалось. По счастью, русский перевод Отчета каперанга Пэкинхэма о сражении в Японском море удалось обнаружить в инете[11]. Так что и эту лакуну заполнить можно. Поскольку каперанг Пэкинхэм является как бы главным свидетелем Цусимы с той стороны, представляется уместным привести о нем краткие биографические сведения. Чтобы понять немного, что был за человек. 

Адмирал Пэкинхэм

Адмирал сэр Уильям Кристофер (Паке) Пэкинхэм, второй сын контр-адмирала достопочтенного Томаса Пэкинхэма и внук второго графа Лонгфорда, родился 10 июля 1861 года[12].

Свою морскую карьеру Уильям Кристофер начал в 1874 году и прошел два года морским кадетом на учебном судне «Британия» вдоль всего Средиземноморья. В 1876 году произведен в гардемарины. Два года спустя, в августе 1878 года, Паке был удостоен благодарности командования за храбрость: он бросился в море, чтобы спасти упавшего за борт матроса.