— Но что же я могу предпринять?

Сусанна с некоторым неожиданным раздражением посмотрела на своего собеседника. Перед ней сидел (и как она того до сей поры не замечала) уже вовсе немолодой, хотя далеко еще и не старый кавалер. Был он и недурен собой, и богато одет, и умел красиво говорить, и даже порой смешил ее и утихомиривал ее страсти, но…

«Ах, что же предпринять?» — теперь вопрошает он. И как он только добивался своих женщин: своей жены, ее, Сусанны, других? И этот мужчина — причина ее страданий? Отчего она любит его, ведь он так слаб? Да разве тут ответишь…

— И впрямь вот загвоздка, — призадумалась она.

— Ведь прямо же ничего не скажешь…

— Тут надобно действовать осторожно, — начала Сусанна.

— Осторожно? Что же, это не трудно, однако… Все же Филипп мой брат, — с сомнением произнес Кирилл Илларионович.

— Разве подобное соображение может остановить истинно влюбленного кавалера?

— Пожалуй, нет, — с некоторым раздумьем ответил он.

— Что же с того, что Филипп твой брат? Ну а не был бы он твоим братом? Разве стоит отказываться от любви, мой друг, когда она сама идет к тебе в руки?

— Разве?

— Да! Я убеждена, что Нелли не откажет тебе. Эта тихоня вполне решительна и способна на многое. Вспомни, что проделала она при венчании?

— Да уж, — рассмеялся Кирилл.

— И то! Разве сможет Нелли отказаться от приключения?

— Но, поди, она любит моего братца? Они и полугода не прошло как женаты?

— Ах, любит не любит! Разве сие важно? Разве о том надобно тебе нынче думать? Ты должен сообразить, как привлечь к себе ее внимание. Да как побыстрее и ловчее это сделать!

— Право, как же странен твой пыл в таком деле, Сусанна. — Кирилл пожал плечами.

— Что же странного, когда я желаю тебе счастья?

— Счастья с другой?

— А хотя бы и с другой! Ты и представить себе не можешь, на что способна любящая женщина, Кирилл!

— Теперь, пожалуй, могу, хотя сие и странно все же, — задумчиво ответствовал он.

— Ты желаешь ли тем не менее моей помощи?

— Нет, в чем же твоя выгода, Сусанна? — Кирилл прямо взглянул на нее. — Скажи прямо!

— Неужто не ясно?

— Нет, нисколько не ясно.

— Что же… Я и помыслить не могу, что ты оставишь меня. Мне думается, что Нелли — твое временное увлечение. И ежели страсть твоя будет удовлетворена, то ты скорее отставишь мысли о ней.

Кирилл рассмеялся:

— Ну ты и выдумщица! Однако нельзя сказать, чтобы в словах твоих не было истины, ангел мой! Ах, что за счастье быть другом и любовником умной женщины…

— Значит, я права! — торжествовала Сусанна. — И ты не оставишь меня?

В тот миг ей было решительно все равно, каков он и каков его характер. Он будет с ней! И разве имеет значение его решительность или нерешительность?

— Конечно же, я не оставлю тебя. В том, разумеется, случае, ежели брат мой не убьет меня на благородном поединке.

— Ежели все устроить с умом, то никакого поединка никогда не будет. И никто и никогда не узнает правды.

— Что ты разумеешь, Сусанна?

— А то… Братец твой, когда бы даже он и узнал, что жена изменила ему по собственному своему желанию, будет биться с обидчиком. Но ежели Нелли исчезнет? Сбежит вовсе?

— То есть? Не желаешь ли ты обременить меня сей особой? Я вовсе не собираюсь составлять ее счастье до скончания собственных дней!

— В том не будет надобности, — усмехнулась Сусанна.

— Что же тогда? Губить ее я тоже не собираюсь. Для чего мне сие?

— Кто же говорит о том, что ее непременно надобно губить?

— Но ежели Нелли уйдет из дома, то что с ней станется?

— Твоя ли это забота?

— Нет, на такое я не согласен! — Кирилл возразил весьма решительно. — Изволь, я вовсе не пример высокой нравственности, но все же чужая жизнь — не предмет для шутки.

На такой отпор Сусанна не рассчитывала. Как никогда близко виделась ей погубленная жизнь Нелли — исполнение всех заветных мечтаний. Кабы знать, что Кирилл будет столь порядочен!

— Хорошо, а ежели… Ежели… — пробормотала она. — Впрочем… Изволь, можно все устроить и без того, но так, что никто ничего не узнает!

А про себя Сусанна подумала следующее: «Ты, мой друг, как пожелаешь, а я от своего не отступлюсь. И ты будешь слепым орудием в моих руках, коли не желаешь быть с открытыми глазами в таком деле. Я все равно сгублю Нелли. А ты и знать того не будешь. А когда поймешь, то будет слишком поздно. Что же… Тайное свидание, хитрое зелье и… И более ей не жить!»

— Я помогу тебе все устроить, Кирилл, — решительно прибавила Сусанна.

— Что же, я благодарен тебе, — легкомысленно ответил Кирилл. — Кто бы мог подумать, что я заполучил такое сокровище. — При сих словах он поцеловал Сусанне руку.

— Ради тебя я готова на многое. Кирилл, — тихо сказала она.

Перво-наперво порешила Сусанна, что надобно возбудить ревность в Неллином муже. Посеять разлад меж супругами, а после того… После бегства Нелли, которое непременно состоится, супружеская жизнь разладится. Несколько раз поначалу намекала, а иногда и прямо говорила она Кириллу, что ему надобно не таясь объясниться с Нелли. И однажды сумела все же поставить Нелли в неловкое положение. Да еще и при Филиппе.

Кирилл, который вовсе не хотел открытой ссоры с братом, поначалу почти невольно участвовал в плане Сусанны. Однако через какое-то время Кириллу стало казаться, что он так влюблен в Нелли, что уже не имеет силы отказаться от мысли обладать ею.

Нелли же вовсе не подозревала никаких коварных замыслов против нее. Она, правда, сомневалась в искренности раскаяния мачехи, но никак не могло ей пригрезиться, что против нее задумано такое коварство. И даже спервоначалу все те слова, что начал говаривать ей Кирилл, не воспринимались Нелли всерьез.

Однажды Нелли все же пришлось усомниться в происходящем. Помнилось ей, что то ли она была нездорова, то ли с братом мужа творилось неладное, ибо в один из дней произошел меж нею и Кириллом такой разговор…

— Милая, милая Елена Алексеевна, — проговорил Кирилл Илларионович, взявши Нелли под руку и поведя ее за собой в глубь сада.

Они были одни, хотя в сад отправились вчетвером: Кирилл, ее мачеха, Филипп и она — Нелли. Но через некоторое время Сусанна Петровна ловко увлекла Филиппа (которого, хотя они и были чуть не ровесники, иногда звала она «сын», также как и Нелли она любила называть «дочь», что вызывало тайную насмешку Филиппа) в сторону и предоставила Кириллу полную возможность объясниться с Нелли так, как он пожелает.

— Как бы желал я просто называть вас по имени — «Нелли», — продолжил Кирилл.

— Мне думается, сие было бы вовсе неуместно, — шокированная подобной вольностью произнесла его невестка.

— Отчего? Поверьте, что в столице мало кто нынче привержен строгому этикету. Тем более что среди родни какие могут быть церемонии?

— Все же, Кирилл Илларионович, стоит ли пренебрегать этими правилами?

Нелли, хотя и не считала себя приверженницей строгих правил, предпочитала придерживаться их. Хотя она сама способна была на самые различные поступки, в том числе и выходящие за общепринятые рамки приличия, но тут отчего-то вольность, которую желал бы позволить себе брат ее супруга и ее теперь близкий родственник, несколько задела ее. Она от себя этого никак не ожидала, но решила от своего мнения не отступать.

— Отчего вы так суровы? — спросил Кирилл, меж тем как пальцы его решительно, но мягко сжали руку спутницы.

— Сурова? Разве я сурова? Это всего лишь дань приличиям, — твердо ответила Нелли, втайне весьма смущенная пожатием Кирилловой руки.

— Дань! Как верно подмечено! — воскликнул он. — Разве не сквозит холод обязанности в сем слове «дань»?

— Возможно, но что была бы наша жизнь, не исполняй мы хотя бы время от времени, свои обязанности? — возразила Нелли, потихоньку отняв спою руку от Кирилловых пальцев.

— Время от времени — конечно, кто же станет с этим спорить? Но не теперь. — Кирилл остановился и обернулся к Нелли.