Моника недоумевала: что она вообще в нем нашла? Как могла, польстившись на внешнюю привлекательность, не заметить, что он самовлюбленный осел?

— Уходи, — коротко велела она.

Том закатил глаза.

— Ладно, потом поговорим. — И он направился в прихожую.

— И больше не возвращайся, — сказала ему вслед Моника. — Все кончено. Совсем.

Он обернулся, изумленно качая головой.

— А я-то притащился сюда, чтобы извиниться!

Моника заглянула в духовку.

— А по-моему, у тебя были совсем другие планы.

Сыр пузырился и уже успел подрумяниться. Она убавила огонь.

— Э! — воскликнул Том из прихожей. — Маленькая дрянь стащила мою удочку и жилет!

Багровый от ярости, он вновь возник в дверном проеме.

— Что?

— Удочка «Сейдж» — шестьсот баксов! В жилете у меня блесен и крючков еще на несколько сотен. А эта паршивка их украла!

У Моники мелькнула мысль, что более отвратительного мужчины она еще не встречала.

— Уходи, — она повысила голос, — и больше никогда не смей приближаться к моему дому!

— Ну нет, я еще вернусь! Вернусь за своей удочкой и жилетом!

— Вон! — рявкнула она.

Он вскинул голову, вспыхнул и вышел, хлопнув дверью.

Моника уткнулась лицом в ладони и разрыдалась, осыпая Тома всеми известными ей бранными словами. И зная, что исчезновение детей — ее вина.

Едва машина свернула на частную двухрядную дорогу к дому мистера Суонна, первым, что заметила Энни, стал запах. К аромату сосен примешивался какой-то крепкий, резкий дух, который усиливался по мере приближения к дому. Только отдалившись от шоссе, мистер Суонн разрешил детям подняться с пола. Тогда Энни и увидела источник запаха — свиней.

— А вот и мое семейство, — объявил Суонн.

— Смотри, хрюшки! — Уильям придвинулся к Энни, выглядывая в открытое окно пикапа. — Ух, как забегали!

Заметив приближающийся красный пикап, свиньи завизжали и принялись носиться по загону, обдавая друг друга жидкой грязью. Энни насчитала не меньше десяти животных. Одна свинья, бурая и щетинистая, была размером с небольшой грузовик.

— Большого хряка зовут Король, — сказал Суонн. — На ярмарке округа Пенд-Орей мне дали за него синюю ленту.

— Он обалденный, — потрясенно выговорил Уильям.

Энни перестала дрожать, на нее наваливалось оцепенение. Думать о том, что они с Уильямом увидели сегодня возле ручья, не хотелось. Но она знала, что запомнит увиденное навсегда.

— Ты что? — толкнул ее Уильям.

— Ничего.

Свиньи заинтересовали ее гораздо меньше, чем Уильяма. Как он может восхищаться какой-то живностью после всего, что они увидели? Да, мальчишки устроены по-другому. Даже Уильям.

Суонн нажал кнопку на пульте, ворота одного из трех гаражей открылись. Машина медленно въехала внутрь. Когда ворота закрылись, дети последовали за Суонном в дом.

В доме было чисто и светло, двери вели из одной просторной комнаты в другую. Совсем не так, как в доме у мамы, подумала Энни. Если не считать кухни и гостиной, дом выглядел необжитым. Над камином висели снимки мистера Суонна в полицейской форме, а рядом, в рамке, — медали и ленты.

Суонн открыл пакет печенья, поставил на стол два стакана молока и сказал:

— Угощайтесь, а я сделаю пару телефонных звонков. Если молока не хватит, в холодильнике есть еще.

— А нашей маме вы позвоните? — спросила Энни.

Суонн помрачнел.

— Попозже. Как только те люди узнают, кто вы такие, они первым делом наведаются к вам домой. Если ваша мама будет знать, где вы, то наверняка скажет им. Или ее заставят сказать… понимаешь, о чем я?

Энни ошеломленно кивнула.

— Мне надо сделать пару звонков, — снова повторил он. — Есть люди, которые наверняка в курсе.

— Будете звонить шерифу? — спросила Энни.

— Сначала соберу информацию, а потом свяжусь с властями. — Суонн направился прочь по коридору.

Он закрыл за собой дверь и щелкнул замком. Это еще зачем, задумалась Энни.

Она повернулась к брату, уминавшему печенье.

— Как ты можешь есть?

— Я голодный, — отозвался он, роняя изо рта крошки.

Посидев еще немного, Энни встала, вымыла руки над кухонной раковиной и умылась. Вытирая лицо посудным полотенцем, она выглянула в окно и увидела, что солнце вышло из-за облаков и уже спускается за верхушки деревьев. Скоро совсем стемнеет.

— Мистер Суонн хороший, — сказал Уильям. — Здорово, что он нас подвез.

— Вдобавок он полицейский.

— У него где-нибудь в доме точно припрятано оружие, — продолжал Уильям. — Может, он покажет его мне.

— Зачем тебе? Не насмотрелся сегодня?

— Так поэтому нам и нужно оружие. Чтобы с нами ничего не случилось.

— Ох, братец… — спорить с ним Энни не хотелось.

— А вообще, я хочу домой, — добавил Уильям и откинулся на спинку стула. — Как думаешь, когда он нас отвезет?

Энни посмотрела в сторону запертой двери.

— Не знаю.

— Можно постучаться, — предложил Уильям.

Энни покачала головой.

— Сначала я поищу ванную.

Проходя по коридору мимо запертой двери, она помедлила и услышала голос Суонна, но не разобрала ни слова.

Ванная обнаружилась в конце коридора. Энни включила свет и заперлась. Взглянув на себя в зеркало, она ужаснулась — настолько бледной и перепуганной она выглядела. Светлые волосы растрепались, в них запутались обрывки листьев. Одежду покрывала засохшая грязь. Поперек щеки тянулась царапина.

Приведя себя в порядок, Энни бесшумно выскользнула из ванной и заглянула в спальню мистера Суонна. Она понимала, что поступает нехорошо, но все-таки вошла и осмотрелась. На комоде стояло несколько фотографий в рамках. И телефонный аппарат на тумбочке у постели. Энни уставилась на него. С кем разговаривает Суонн? С шерифом? С мамой?

Подслушивать нехорошо, но сейчас просто необходимо. Медленно и осторожно, как только могла, Энни подняла трубку.

— Так он уже у тебя? — спрашивал кого-то Суонн.

— Упакован по всем правилам, — отвечал незнакомец. — Отсутствие утечек гарантировано.

Суонн нервно усмехнулся.

— Все с тобой? — продолжал он.

— Почти. Жду, когда вернется Гонзо.

— Надеюсь, он не задержится. Не знаю, сколько еще я смогу пудрить им мозги.

Энни в ужасе вытаращила глаза. «Пудрить им мозги»!

— Кажется, уже видно его машину… Да, это он. Мы готовы.

— Отлично. Покончим с этим делом, — сказал Суонн. — Сам понимаешь, насколько все скверно.

— Понимаю. Ньюкерк колеблется.

— Я его не виню.

— Умно это было придумано — отвезти их домой. Если бы нас заметили с ними на шоссе, нас уже ничто бы не спасло.

Энни опустила трубку и осторожно положила ее на рычаг.

К тому времени ее глаза уже привыкли к темноте. Вспомнив о фотографиях на комоде, она подошла к нему. Увидела еще несколько снимков мистера Суонна в полицейской форме, вместе с другими полицейскими. Энни присмотрелась, и ее сердце припустило галопом.

На фотографии мистер Суонн стоял в окружении пятерых мужчин. Они положили руки друг другу на плечи, некоторые широко улыбались. Смуглый хмурился. Водила-Сингер смотрел в объектив тем же ледяным пристальным взглядом, каким впился в глаза Энни у ручья. Бейсболка усмехался. А Лохматый, которого пристрелили сегодня днем, похоже, смеялся так безудержно, что его лицо на снимке вышло размытым.

Пробегая по коридору, она услышала, как щелкнул замок.

Уильям вскинул голову, услышав ее шаги. К счастью, он уже выбрался из-за стола и теперь стоял рядом с дверью. Увидев, что Энни бежит к нему со всех ног, он изумился.

— Скорее! — прошипела она. — Бежим!

Не споря, он толкнул дверь, ведущую в гараж. За спиной Энни послышался громкий окрик мистера Суонна:

— Эй, вы куда?

В гараже было темно, свет проникал только через квадратные окошки в воротах. Энни не знала, где кнопка, открывающая их, но увидела слабо светящуюся щель и толкнула ворота. В гараж ворвался свет уходящего дня.