— Беги! — закричала Келли.

Коди начала пятиться к лестнице, не сводя глаз с ужасной троицы.

— Пошевеливайся! Беги! — кричала Келли.

Но Коди остановилась и в ужасе смотрела, как миссис Нордстрем и двое мужчин начали изменяться.

Их кожа покрылась волдырями, потемнела и стала грязно-серого цвета. Короткая щетина пробивалась на руках и лицах.

Их лица медленно вытягивались. Их носы удлинились и превратились в темные, волосатые морды. Белые усы дрожали над кривыми желтыми зубами. Змееподобные красные языки скользили по корявым зубам. Их влажные глаза уменьшились до черных точек.

Коди ошеломленно уставилась на них, Они уменьшились, и их одежда свалилась на пол.

Из-под одежды вырвались три жирные серые крысы. Та, что была прежде миссис Нордстрем, зашипела на Коди и угрожающе подняла свои острые когти.

Мистер Лури стоял позади нее. Капля слюны упала из пасти мистера Хэнкерса; он почесывал серый мех на брюхе острыми когтями.

— Нет! — дрожащим, слабым голосом закричала Коди. — Нет! Вы… вы… этого не может быть!

Она отступила к лестнице, широко раскрыв глаза в ужасе и недоумении. Крысы. Они крысы. Все трое.

Миссис Нордстрем обнажила зубы и с пронзительным свистом прыгнула на лодыжку Коди.

Коди закричала и изо всех сил пнула жирную тварь. Ее кроссовка угодила шипящей крысе в брюхо, отчего та распласталась на спине рядом с двумя рычащими товарищами.

— Беги, Коди! Беги! — кричала Келли.

Когда она отступила в сторону лестницы, Коди увидела несущиеся к ней полчища крыс.

Из-за печи, из-за ящиков со взрывчаткой, из отверстия в стене и трещины в полу выползали крысы — дюжины дюжин, визжа и шипя, размахивая голыми розовыми хвостами, они покрывали пол, клацали зубами…

Едва удерживаясь на дрожащих ногах Коди схватилась за перила и поднялась на первую ступеньку.

— Торопись! — велела Келли, скользнув к детонатору взрывчатки. — Коди, поспеши!

Пол, казалось, бурлил. Десятки серых тел спешили вперед, визжа, шипя и щелкая челюстями.

— А как же ты? — выдавила Коди.

Ответ Келли ранил ее в самую душу:

— Я мертва!

Визг крыс заглушил рыдания Коди.

Крысы вдруг прокатилась вперед, шипя и свистя. Их когти полосовали воздух, когда они добрались до лестницы.

— Ой! — вскрикнула Коди, когда одна из крыс пробежала по ее ноге. Тысячи глаз жадно впились в нее; они приближались.

Бросив прощальный взгляд на сестру, она повернулась и помчалась наверх. В коридоре стояли визг, шипение и скрежет когтей. Все это заставило ее прибавить скорости. Мимо темной гостиной. Из передней двери. В темноту двора.

Коди приземлилась на траву, хватая ртом воздух. Ужасный крысиный писк стоял в ушах.

Она была уже на полпути к улице, когда мощнейший взрыв отбросил ее на землю.

— Оххх! — простонала Коди, приземлившись на колени и локти.

Земля затряслась. Она повернулась к дому как раз вовремя, чтобы увидеть ослепительную белую вспышку. Яркую, словно солнце.

«Я, кажется, ослепла!» — подумала Коди.

А потом белый цвет сменился на алый.

Рев, более громкий, чем громовой раскат, заставил ее зажать уши.

Крыша взмыла в воздух и полетела над темными деревьями. А вслед за ней над домом поднялась стена пламени.

— Неееет!

Из-за рева пламени Коди не могла слышать даже собственный испуганный вопль.

Прищурившись, она увидела в ярко-рыжем пламени темные фигуры. Тела крыс, дико воющих, беспомощно барахтающихся в беснующемся огне. Сотни крыс взлетали в небо, точно снаряды — шипящие, обожженные.

Коди чувствовала, что ее тошнит, чувствовала, как поднимается изнутри волна отвращения. Но она не могла оторвать глаз от огненного неба и обугленных черных крысиных тел, взлетавших в ревущем пламени. А потом в огне показались человеческие фигуры. Черные тени. Темные, измученные духи людей, похороненных под домом. Мужчины и женщины, плача и завывая, поднимались все выше и выше и исчезли в беззвездном черном небе.

Коди закричала; стена дома рухнула на землю. Во все стороны разлетелись тлеющие багровые угли. Охваченная ужасом смотрела Коди, как пламя поглотило дом, а вместе с ним и зло, что таилось в нем все эти годы.

Стоя на коленях в холодной, мягкой траве, Коди смотрела на огонь, и жар пламени иссушал ее слезы.

— Мне так жаль, Келли, — тихо прошептала она. — Мне очень жаль. Очень жаль… Мне очень жаль, что я так и не смогла с тобой попрощаться.

— Что с тобой? Почему ты не хочешь выходить на улицу? — спросил Роб.

Коди пересекла комнату и уселась напротив него в небольшое белое кожаное кресло.

— Полицейские снова звонили сегодня утром. Уже неделя с момента взрыва, а они до сих пор не могут взять в толк, что произошло. Каждый рассказывает по-своему, и одна версия удивительнее другой. И они до сих пор не могут поверить, что это Келли, а не я, совершила все эти ужасные вещи. — Коди вздохнула. — К счастью, они собираются закрыть дело. Мне, конечно, все равно придется дважды в неделю ходить на психотерапию. Но я рада, что обвинений мне никто не предъявил.

— Да, — согласился Роб. — Я так просто хочу обо всем этом забыть.

— Я тоже. Моих родителей сегодня не будет. Я заказала пиццу.

Роб скорчил кислую мину:

— Что, опять пицца?

— Мне нравится пицца, — возмутилась Коди. — Что тут скажешь? Мне многого не надо.

— До чего ты неприхотлива. Оставайся со мной навеки! — пошутил Роб.

Прошло три недели после пожара, который уничтожил дом номер 99 по Улице Страха и положил конец съемкам.

Вернувшись в квартиру своих родителей в Лос-Анджелесе, Коди все еще пребывала в шоке от случившегося. Но Роб навещал ее почти каждый день. Он сумел заставить ее улыбаться и снова почувствовать себя почти нормально.

— Я сегодня в рекламу пробовался, — сказал он.

— Замечательно! — с энтузиазмом воскликнула Коди.

— Опять реклама собачьего корма. Но на этот раз мне хоть гавкать не придется, — сообщил Роб.

Оба рассмеялись.

Раздался звонок в дверь.

— А вот и пицца, — сказала Коди, поднимаясь на ноги. — Открой дверь. Я пойду возьму несколько баночек колы.

Коди поспешила на кухню и вытащила из холодильника две банки кока-колы. Вернувшись в гостиную, она с удивлением обнаружила, что Роб держит большой коричневый конверт.

— Не пицца, — сказал он. Он достал из конверта видеокассету. К коробке была приклеена записка. Коди сняла ее и прочла:

«Это коллекционное издание для тебя, Коди. Это все, что было снято в доме 99 по Улице Страха. Удачи всем нам. Сэм Маккарти».

— Кто такой Маккарти? — спросил Роб, склонившись над ее плечом, чтобы прочитать записку.

— Разве не помнишь? — тихо сказала Коди. — Он был исполнительным продюсером. Это ему изуродовало руку в измельчителе мусора.

Роб кивнул и вытащил кассету из коробки.

— Ты хочешь ее посмотреть? Может, не стоит… Это может тебя расстроить.

Коди задумчиво посмотрела на кассету.

— Включай, — велела она. — Начну расстраиваться — выключим.

Роб подошел к видеомагнитофону. Включил телевизор, вставил кассету. Потом сел рядом с Коди на диване и принялся смотреть.

Некоторое время экран был серым. Не было слышно ни звука. Потом, совершенно внезапно, экран вспыхнул ярким светом. Яркими всполохами красного и желтого.

— Это пожар! — воскликнула Коди, придвигаясь ближе к экрану. Поверить не могу, Роб! Кто-то заснял взрыв! Он же должен был произойти в самом конце фильма!

— Смотри — огонь прямо стеной! — воскликнул Роб.

Красный отсвет экрана мерцал на их лицах, когда они наклонились вперед, чтобы лучше видеть.

Камера скользнула ближе. Экран словно озарило ярким белым сиянием.

— Ой! — сдавленно вскрикнула Коди, когда в огне возник девичий силуэт.

— Кто это? — воскликнул Роб. — Кто-то сгорел в этом пожаре?

Коди взяла его за руку, но не ответила. Напрягшись всем телом, она еще ближе склонилась к экрану.