Когда с Руфом случилась беда, Веселова училась в Москве, в институте. Демин решил не портить ей жизнь и перестал писать. Девушка поехала к его матери, узнала адрес госпиталя, где лежал Демин, навестила его.
Руф сказал подруге:
— Вера, я освобождаю тебя от данного мне обещания... Будь счастлива!..
Вера вспыхнула:
— Ты не решай за меня!
Тогда Демин пошел на обман:
— В общем... я на тебе не женюсь. Разлюбил...
Вера ушла потрясенная.
Через некоторое время, узнав, что Руф перевелся в кольчугинский госпиталь, Вера оставила институт, переехала в Кольчугино и устроилась машинисткой в редакцию местного радиовещания, чтобы быть рядом с ним.
Руф начал пробовать ходить. В одном из писем он рассказывал мне: «На зажившую ногу уже сделали протез. Я воспрянул духом, хотя каждый шаг причиняет боль. Двигаться даже с помощью костылей очень тяжело. Я не люблю, когда за мной ухаживают, стараюсь обходиться без посторонней помощи».
Когда был изготовлен и второй протез, Демин стал упорно тренироваться в ходьбе. Целыми днями он вышагивал по коридорам, лестницам, до крови натирал ноги, отлеживался и начинал снова...
Некоторое время спустя Руф начал отпрашиваться в город. Протезы были сделаны плохо, передвигаться на них — одно мучение. Возвращаясь с прогулки, Демин не раз давал себе слово не ходить больше. Но лишь заживали раны, опять целый день пропадал на улицах. Так продолжалось долго. В конце концов Демин добился своего. Врачи стали водить его по палатам и показывать другим: вот чего может достичь человек, если захочет.
Вера помогла Руфу избрать специальность. Он долго не знал, чем заняться. Идти снова в кондитеры — не под силу, надо быть все время на ногах. Поступить учиться — опять-таки куда?
Однажды Вера взяла билеты на концерт духового оркестра. И Руф загорелся. Он умел играть на многих инструментах. Вера посоветовала:
— Создай музыкальный коллектив и руководи им.
Нелегко было это сделать: не хватало знаний.
— Надо учиться, Руф, — настаивала Вера.
Она помогла Демину подготовиться к поступлению в музыкальное училище имени Гнесиных, и он стал настоящим дирижером.
Руф и Вера уже много лет живут вместе. Они счастливы.
* * *
Совсем недавно я получил весточку от бывшего бойца нашего отряда Александра Ерохина. После неудачной выброски западнее Велижа он служил в разведке Западного фронта, был дважды ранен. Сейчас живет в Богородске, работает на заводе. Женат, имеет троих детей.
Отыскались также бывшие командиры десантных групп офицеры Кабачевский, Шкарупо, Гришин, Авдулов, Сулимов, Альбокримов и многие другие. Большинство из них успешно трудятся в народном хозяйстве, некоторые продолжают служить в Вооруженных Силах.
Старшина Иван Бедрин после юхновской операции еще не раз летал в неприятельский тыл, был ранен. В настоящее время живет с семьей в Москве, работает начальником планового отдела на крупном заводе.
В Москве обитает и Александр Буров. Он стал инженером-металлургом. Заслуженным уважением среди рабочих депо на станции Александров пользуется Владимир Бажин...
* * *
В 1961 году по приглашению Юхновского райкома партии вместе с другими участниками боев на Угре мне снова удалось побывать в местах, где сражался наш отряд. Юхнов отстроился, разросся. На месте деревянного моста через Угру, который мы взорвали, красуется теперь железобетонный гигант. В Доме культуры мы встретились с жителями города. Наша беседа с ними продолжалась до поздней ночи. Многие из нас выступили с воспоминаниями. Я рассказал о славном юхновском комсомольце Василии Федорове, рассказал о том, как он помогал десантникам и в октябре 1941 года и во время зимних боев.
— Где он теперь? — спросил я.
Было горько услышать, что бесстрашный юноша, получив тяжелое ранение, долго болел и умер. Инструктор Юхновского райкома партии Владимир Егорович Маслов рассказал, что Василий Кузьмич Федоров родился в 1924 году, в семье крестьянина поселка Корь. Учился в олоньегорской начальной школе, потом в юхновской средней школе. Там вступил в комсомол.
Когда Юхнов был оккупирован фашистами, Василий Федоров собирал разведывательные данные Для нашего отряда. Вместе с парашютистами группы Кравцова он совершал диверсии во вражеском тылу.
Во время выполнения одного из заданий Федоров был ранен и пленен карателями. Его не раз водили на допрос, подвергали пыткам. Ничего не добившись, гитлеровский комендант приказал расстрелять его. Василия перевезли в Коноплево и бросили в амбар. Избитый, голодный и обмороженный, он проделал отверстие в соломенной крыше и выбросился в сугроб, но вновь был схвачен фашистами.
В Юхнове, куда Василия направили, он среди пленных увидел и раненого техник-лейтенанта Кравцова. Их всех согнали на стадион, обнесенный колючей проволокой. Кравцов и Федоров договорились: если их не расстреляют здесь, то они попытаются бежать, когда колонну погонят в Рославль. Все попавшие в неволю с надеждой прислушивались к далеким артиллерийским раскатам, доносившимся с востока. Это наступали советские войска.
Сохранилось письмо Василия Федорова, в котором он рассказал о том, что произошло с ним дальше:
«Через два дня фашисты погнали нас в свой тыл, в Рославль. Мы шли, поддерживая и подбадривая друг друга. Вот миновали Барановку, сожженную деревню Долину, перешли реку Ремеж. Каратели толкали нас и гнали быстрее вперед, а мы нарочно замедляли шаг. Конвоиры застрелили пятерых наших товарищей.
Держа автоматы наготове, немцы гнали нас все дальше. Прошли сожженную деревню Касимовку, показался мост через Рессу. Здесь к реке с обеих сторон вплотную подступает лес.
Техник-лейтенант Кравцов быстро вынул из-под подкладки куртки пистолет и двумя выстрелами сразил двух вражеских солдат. Я схватил автомат одного из убитых и успел уложить третьего. Военнопленные воспользовались этим и рассыпались в разные стороны. Мы бежали втроем — техник-лейтенант, я и еще один незнакомый десантник. Гитлеровцы открыли стрельбу. Их пуля сразила Кравцова. Парашютист был ранен в правую руку, а я — в кисть левой. Мы направились в сторону Устиновки, туда, где слышался бой...»
Василию Федорову удалось вырваться из лап врага, пробиться к своим. В марте 1942 года он уже находился в рядах Красной Армии. В боях западнее Юхнова Федоров был тяжело ранен в голову...
Недолго довелось пожить после войны и бывшему комиссару нашего отряда Николаю Харитоновичу Щербине. Он прошел трудный путь от Москвы до Берлина, был не раз ранен. В 1949 году он умер.
Вот и все, что мне известно о людях, с которыми вместе делил невзгоды тяжелой военной поры, бился с врагом за Родину. Понимаю, что о героях-десантниках надо было рассказать полнее и ярче. Но в то напряженное время мы не вели дневников, а в памяти не все удержалось.
