Ещё задолго до официального обращения короля Белы западные монархи получили просьбы о помощи из Польши и Богемии. Граф Лорэна писал герцогу Брабанта о печали, охватившей Польшу в связи с нашествием диких азиатов. Герцог Брабантский написал епископу парижскому, а архиепископ Кёльнский — королю Англии. Епископ Парижский счёл своим долгом известить об этом королеву Бланш, мать Людовика IX, о содержании письма. Королева Бланш обратилась к своему царственному сыну и осведомилась о его намерениях в случае монгольского вторжения, которое казалось неминуемым. Король, не зря прозванный Святым, ответил с присущим ему религиозным чувством и покорностью судьбе:

Своим ответом французский король дал понять, что он полностью отстранился от дел и доверил себя Богу, Его ответ означал: победим ли мы монголов, или сами будем побеждены, мы всё равно отправимся к богу либо как верующие, либо как мученики. Что и говорить о других странах, если крупнейшее и сильнейшее королевство Европы оказалось просто не в состоянии организовать отпор захватчикам. 70-тысячной армии Бату-хана оказалось достаточным, чтобы покорить Северо-Восточную Русь, на территории которой обитало 6 млн. человек, Южную Русь с 3-миллионным населением и Восточную Европу, где проживало 8 млн, жителей. И этим не исчерпывались все возможности монгольских туменов. Потенциальными жертвами монгольского аркана могли стать Германия, Италия и Франция.

Но в этот самый момент, когда француз и итальянец молился богу в ожидании вторжения, а монгол готовился к новой кампании, Бату-хан принял неожиданное решение. Было приказано возвращаться в половецкие степи, в улус Джучи.

Так почему же Бату-хан приказал повернуть назад?

Походы Бату-хана занимают наиболее почётное место в монгольских завоеваниях. Причина прекращения дальнейшего наступления до сих пор является предметом неутихающих споров. Существуют многочисленные версии, так или иначе интерпретирующие парадоксальное решение Бату-хана.

В частности, немецкий историк Г. Стракош-Грассманн выдвинул тезис о том, что европейская цивилизация была спасена благодаря мудрой и дальновидной политике германских правителей и мощи их вооружённых сил[191]. Другой немецкий исследователь Б. Шпулер пошёл ещё дальше и прямо утверждает, что немецкие рыцари, которые в сражении при Легнице сумели остановить наступательную мощь монгольской кавалерии, спасли Европу от казалось бы неминуемого бедствия[192]. Мы не будем рассматривать эти заключения, не выдерживающие никакой критики. Достаточно упомянуть то, что первая из этих работ вышла в свет в кайзеровской Германии, когда в её недрах вынашивались хищнические планы развязывания Первой мировой войны и получения «места под солнцем», а вторая — во время наивысшего могущества Третьего рейха. И кайзеровская Германия, и гитлеровская Германия стремились установить своё господство во всём мире. Поэтому и Г. Стракош-Грассманн, и Б. Шпулер были покорными слугами своего времени. Однако винить их не в чем, потому что и в советское время история также писалась по заказу.

Как считают наши, монгольские, историки, героическая борьба народов Руси, Польши, Чехии и Силезии против иноземных агрессоров стала причиной отступления Бату-хана[193]. Они поддакивают своим старшим собратьям — историкам из социалистических стран.

Но самое парадоксальное в другом. Авторы пятитомной «Истории монгольского государства», вышедшей в свет в 2003 г., объясняя причины ухода монгольских войск, почти дословно переписывают «Историю Монгольской Народной Республики». Мы читаем:

Но довольно об этом, Кроме вышесказанного, бытует мнение, что восстание булгар и половцев, вспыхнувшее в то время, когда монгольские войска воевали в Южной Руси и Восточной Европе, было одной из причин, повлиявшей на решение Бату-хана о возвращении[195]. Восставшими булгарами руководили Боян и Джику, половцами — Бачман, а аланами — Качир-Укуле Младший брат Мунке-хана Буджек долго воевал с восставшими, прежде чем разбил войско Бачмана на одном из островков Волги, а самого его захватил в плен и предал казни.

Существуют историки (в частности, В. П. Шушарин[196]), считающие кампанию Бату-хана в Восточной и Центральной Европе лишь своеобразной разведкой наподобие знаменитого рейда Субедей-баатура и Джебе-нойона. Свою версию он объясняет тем обстоятельством, что монголы перед завоеванием, совершают разведывательный поход, чтобы «прощупать» силы врага. Тогда возникает справедливый вопрос: если поход 1237–1242 гг. был разведкой, то что стало собственно завоеванием? Ответ прост: завоевания не состоялось, так как монголы не сумели окончательно покорить Русь. Мы же считаем эту версию несостоятельной. Одиннадцать чингисидов — внуков и потомков Чингис-хана — собрались вместе только для того, чтобы отправиться на разведку боем? Вполне возможно, что каждый из них планировал сесть ханом на завоёванных землях.

Некоторые западные историки склонны считать, что Бату-хан явился в Европу не как завоеватель, но как каратель. Главным же виновником, «призвавшим» монголов из самого сердца Азии, выступал венгерский король Бела IV, принявший под своё покровительство половцев-беженцев и отказавшийся выдать их Бату-хану. Таким образом, с самого начала вторжение монголов было ничем иным, как кратковременным набегом.

Известный монголовед В. В. Бартольд на основании исследования многочисленных персидских и персоязычных источников пришёл к заключению, что на возвращение Бату-хана повлияли следующие два обстоятельства: во-первых, вражда между Бату-ханом и Субедеем, с одной стороны, и Гуюком и Бури, с другой; во-вторых, смерть великого хана Угедея[197].

О том, что конфликт между Бату-ханом и Субедеем достиг критической точки, свидетельствует послание Бату-хана самому императору Угедею:

Неудивителен поступок недальновидного Гуюка, который, как сын и наследник великого хана, считал себя первым лицом в походе. Кроме того, он был старше Батыя на три года, и даже такой фактор имеет для амбициозного человека не последнее значение.