Позади послышались шаги. Билл увидел, как изменилось выражение лиц у его собеседников. Они все еще улыбались, но уже несколько настороженно. Билл обернулся. В дверях стоял доктор Мэрфи.

– Зачем ты здесь? – резко спросил он Билла.

– Я пришел узнать, как себя чувствует Бенни…

Доктор окинул взглядом Амадио и его друга и снова посмотрел на Билла.

– Без перемен. Операция прошла, как мы надеемся, удачно, но в сознание он еще не пришел. Возвращайся в отель и держись подальше от этой парочки. Они на три четверти виновны во всех бедах Мура.

– Вы так хорошо осведомлены, доктор? – саркастически произнес Амадио, пыхнув сигарой.

– Я осведомлен несколько больше, чем вы думаете, – отозвался доктор. – Могу предупредить вас, что Покеси Уорес тоже знает больше, чем вы предполагаете. А Бенни Мура он еще два дня назад предупредил в отношении вас.

Билл пытался разобраться, в чем тут дело.

– Предупредили относительно их? – спросил он. – Но три дня назад Бенни сам сказал мне, что порвет с ними.

– Что ж, я скажу тебе, – не отводя взгляда от двух приятелей, продолжал доктор. – Когда Уорес разговаривал по телефону с президентом НХЛ, желая получить для Бенни разрешение играть в товарищеских матчах, то президент просил строго предупредить Мура относительно его знакомых…

Билл взглянул на Амадио. Оба приятеля были явно растеряны.

– Стало известно, что прошлой весной они сняли дом во Флориде и пригласили туда несколько молодых игроков, – продолжал доктор. – Один из которых сообщил, что они занимаются тем, что принимают ставки на результаты игр, добывая для этого различную информацию…

– Ну и что? – с наглым видом заявил Амадио. – Мы обыкновенные болельщики! А кто не ставит время от времени на ту или иную команду?…

– Прекратим этот разговор, – отрезал доктор. – Теперь их имена будут сообщены всем клубам, входящим в НХЛ, а все игроки – предупреждены, что всякое общение с ними впредь будет рассматриваться руководством Лиги как нежелательное и подозрительное…

Оба приятеля обменялись взглядами. Амадио хотел было что-то возразить, но передумал:

– Мы пришли справиться о здоровье Мура…

– До свидания, – сказал доктор, явно не желая продолжать разговор.

Оба деятеля ретировались.

– Что они тебе говорили? – спросил доктор, когда они остались одни.

– Предлагали дружить с ними, – ответил Билл. – Говорили, что у них есть дом во Флориде и много друзей в разных командах Лиги.

– Которые теперь отвернутся от них, – заключил доктор. Он улыбнулся, положил руку на плечо Билла и повел его по коридору. – Ничего, урок пойдет тебе на пользу.

– Можно мне пойти и повидать Мура? – неожиданно спросил Билл.

Доктор покачал головой.

– Он все еще не пришел в сознание. Твое посещение ничего не даст ни ему, ни тебе.

Джим Бэтт ожидал Билла в холле, удобно устроившись в кресле. Дневные выпуски газет уже вышли. В них довольно подробно описывался, с прикрасами конечно, происшедший вчера вечером инцидент.

«Никто с определенностью не может утверждать, что же произошло на самом деле, пока сам Мур не будет в состоянии поведать об этом», – писала одна газета. В сообщении из Монреаля говорилось, что президент Лиги намерен предпринять расследование, когда получит подробный отчет от арбитра матча.

– Пошли есть, – позвал Бэтт.

– Не знаю, как я смогу есть, – сумрачно отозвался Билл.

– Возьмешь ложку, наберешь в нее суп, затем поднесешь ложку ко рту, откроешь рот и…

– Ну тебя! – отмахнулся Билл. – Хватит!

Когда они вошли в столовую, там уже было полно хоккеистов. Билл и Джим встали в очередь к буфетной стойке. Холодное мясо, горячие блюда, салаты. Одна из буфетчиц взяла у Билла тарелку и принялась наполнять ее, не переставая повторять:

– Боже, какое несчастье с этим милым мистером Муром…

Вторая буфетчица, раскладывая салаты, чуть не выронила из рук блюдо.

– Этот милый мистер Мур!… – с иронией воскликнула она. – Два дня назад вы отзывались о нем по-другому, когда он уронил на вас пирог!

Лицо буфетчицы скривилось от удивления.

– Так это тот самый? – воскликнула она. – Я ведь и не знала, что это он, просто услышала, что мистер Мур получил тяжелую травму, но все они такие славные мальчики, что я… – Она покачала головой и решительно заключила: – Все равно мне его очень жаль!

Мерв Мак-Гарри стоял позади Билла.

– Если вы сочли мистера Мура славным, вы, наверное, спутали его со мной, – сказал он.

Она сначала улыбнулась, но, увидев, кто это сказал, тут же сделалась серьезной:

– Только вас еще здесь не хватало!

– Зачем же так? Вы просто стесняетесь сознаться при всех, что я вам нравлюсь!

Женщина за стойкой фыркнула.

Когда они уселись за стол, Бэтт посмотрел на наполненную доверху тарелку Билла.

– Мне послышалось, будто ты сказал, что у тебя нет аппетита!

– Буфетчица, наверное, решила поднять мое настроение, – отозвался Билл.

Он равнодушно принялся тыкать вилкой в тарелку, то и дело поглядывая на стенные часы.

– Ты чего? – спросил Бэтт.

– Скоро по радио будет выступать Хэнсон Блэйк, – ответил Спунский. – Это его первый репортаж о том матче.

Билл уже узнал имя репортера. Мак-Гарри сидел за столом напротив.

– Был случай, когда его вышвырнули из раздевалки, – сказал он.

– Когда это было? – спросил Билл.

– Однажды шайба попала в лицо одному парню из Филадельфии, – начал Мак-Гарри. – Они вели в счете, и Оукли – он был тогда еще новичком – выбил шайбу из нашей зоны. Они до этого уже два или три раза схватывались между собой. Так вот, Оукли выбил шайбу из нашей зоны и попал этому парню прямо в лицо. Ребята из филадельфийской команды заявили, что он сделал это нарочно. Ты бы послушал, как орал на скамье Бобби Кларк! Будь у него пистолет, он пристрелил бы его на месте. Но если бы Оукли всегда так метко попадал в цель с расстояния приблизительно в тридцать футов, он бы забивал по сотне шайб за сезон! Никто и думать не мог, что он сделал это умышленно.

– А откуда там взялся Блэйк? – спросил Билл.

– После игры он явился в раздевалку. Ты же знаешь, как это бывает. Болтается вокруг, как остолоп, в ожидании, может быть, мы что-нибудь сболтнем. – Мак-Гарри посмотрел в сторону стола, за которым сидели спортивные журналисты. Судя по всему, они не слышали, о чем он говорил, и Мак-Гарри повысил голос. – Ты же знаешь, как эти представители средств массовой информации являются со своими магнитофонами, блокнотами и выжидают: авось мы что-нибудь брякнем. А тогда они берут это на заметку и включают в свои отчеты.

Ред Барретт посмотрел на Мак-Гарри и улыбнулся.

– Если бы это говорил не ты, мы сочли бы себя оскорбленными, – сказал он, – но мы же знаем, что ты хорошо к нам относишься.

Мак-Гарри что-то пробурчал и снова обернулся к Биллу.

– В общем, Оукли чувствовал себя неважно из-за того, что покалечил этого парня. Травма-то была пустяковая – всего несколько швов над верхней губой. Но ты знаешь, что Оукли всегда играет честно. Когда мы пришли в раздевалку, Отто Тихэйн отвел его в сторону и сказал, чтобы он поменьше разглагольствовал о том, что произошло. «Одевайся побыстрее и уходи отсюда», – велел ему Отто, но тут появился Блэйк и с ходу к Оукли: «Ты это сделал умышленно?»

Мак-Гарри рассмеялся.

– Ты знаешь Оукли, он промолчит, даже если кто-нибудь опрокинет ему на голову ведро с водой, но тут он был так раздосадован случившимся, что, когда Блэйк задал вопрос, разозлился. «Что вы хотите от меня? – заорал он. – Уже не думаете ли вы, что я бы признался, даже если бы сделал это умышленно?»

Мак-Гарри покачал головой.

– Конечно, ничего худшего он не мог придумать! Ему надо было ответить: «Нет, конечно, это произошло случайно»,- и все. Но его уже нельзя было остановить. А на следующее утро все это появилось в передаче Блэйка. Тут поднялся шум! На радио посыпались письма, что если подобная грубость допускается в НХЛ, то хоккей ничем не лучше боя гладиаторов, ну и все такое прочее.