Отряд медленно двигался к станции. Лейтенант ехал впереди. Он услыхал, что курсанты о чем-то оживленно переговариваются и оглянулся.

— Товарищ лейтенант, что это с орлом — поднимается и падает, как привязанный? — спросил один из курсантов.

Отряд остановился. Далеко на гребне перевала огромный бородач-ягнятник распахнул метровые крылья. Ветер поднял его, как планер, и он кругами начал ввинчиваться вверх. Но вдруг отвесно спикировал и сел на прежнее место. Однако опять поднялся и снова резко спикировал обратно, словно кто-то дернул его за привязь.

— Товарищ лейтенант, орлу не дают улететь, он привязанный, не иначе это сигналят орлом! — гадал кто-то из курсантов.

Офицер достал бинокль. Но конь горячился, переступал ногами, мешая смотреть. Лейтенант спрыгнул с седла, отдал повод курсанту и сел на камень. Он оперся локтями о колено и начал наблюдать.

Курсанты притихли и ждали. Птица снова взлетела и тут же упала обратно. В самом деле, казалось, что она на привязи и не может улететь.

Лейтенант встал, спрятал бинокль в кобуру:

— Товарищи, орел совсем не на привязи. Он взлетает, схватив когтями камень и бросает его, а сам садится на прежнее место…

— Это бородач-ягнятник тренируется, — спокойно сказал один из курсантов, местный житель.

— Как тренируется?

— Я несколько раз видел это: бородачи-ягнятники поднимают и бросают на камин кости крупных животных, чтобы разбить их, и едят костный мозг вместе с осколками костей. Молодые, как бы играя, учатся метко бросать камни вместо костей.

…За окном начало рассветать. Над столом еще горела лампа. Раушан дремала около аппарата. Лейтенант спал на диване, не раздеваясь. Он недавно вернулся с тропы. Оба вскочили от резкого стука в дверь.

— Войдите! — громко крикнула Раушан, поправляя волосы и одергивая платье.

Вошел курсант:

— Разрешите доложить, товарищ лейтенант!

— Докладывайте.

— Ночью видел: кто-то далеко в щели, где я дежурил, сигналил светом, где мы с вами вчера у пещеры…

— Петров! Седлайте коней! Всем седлать!

Курсанты бросились в двери.

…Шакен, Александр Данилович и Еркен безрезультатно бродили по горам до наступления полной темноты. От холодного ветра они укрывались под той нависшей скалой, где Сергей Иванович прятался с ребятами от дождя. Ночь провели без сна. Кругом только камни, скалы, осыпи и ни одной былинки, пригодной для костра.

Едва стало светать, Еркен заметил что-то около своих ног. Он протянул руку и поднял бумажку, обертку от конфеты.

Александр Данилович воскликнул:

— Это Мария Сергеевна дала Вове при мне шоколадную конфету «Мишка». Значит, они были здесь! Вставайте, Шакен, уже совсем светло!

— Давайте еще раз обшарим все ущелья около нашей ночевки! — предложил Шакен.

И снова трое людей побрели под самыми облаками по каменистому голому ущелью, надеясь найти какой-нибудь след потерявшихся и опять оказались около злополучной пещеры.

Вдруг перестук копыт пронесся по ущельям, и из-за поворота выехали пограничники.

Офицер соскочил с коня, крикнув: «Они там!» И первый быстро начал взбираться по осыпи. Все бросились за ним. Александр Данилович обогнал всех и подбежал к щели.

— Галя! — закричал он.

— Здесь мы, Саша! — донеслось снизу.

Все бросились разбирать завал.

Вскоре Александр Данилович и лейтенант спустились на дно.

— Как вы оказались здесь?

— Потом, Саша, потом, у нас большое горе, — проговорила девушка, — исчезли ребята. Ушли с фонариком, пока мы спали. Отсюда есть ход дальше, но такой узкий, что взрослому не пролезть. Они не вернулись до сих пор, наверное, упали куда-нибудь…

Один за другим в пещеру спустились курсанты. У одного оказался фонарик. Все столпились около узкого хода, через который пролезли дальше Сабира и Вова. При свете фонарика были ясно видны детские следы.

— Надо было вам взять служебную собаку, она нашла бы ребят по следу, — сказал Александр Данилович.

— Что вы, собаки у нас выучены бросаться на нарушителя. Она покусала бы ребят, — ответил один из курсантов.

В «шибко плохое место» спустился и старик. Он сидел на дне пещеры в каком-то оцепенении, не обращая ни на кого внимания.

Пограничники один за другим начали выбираться из пещеры.

Но профессор категорически заявил:

— Я никуда не пойду отсюда, пока не найдутся Вова и Сабира!

— Извините, товарищ профессор! — перебил его лейтенант учтиво, но решительно, — вы ничем не сможете быть полезны в поисках детей, а только… — лейтенант хотел сказать «будете мешать», но удержался.

— Нет, нет, не уговаривайте! — запротестовал Сергей Иванович, замахал руками и сел, схватившись за ногу.

— Уговорите его, он только задерживает меня! — тихо сказал лейтенант Александру Даниловичу, немного смущенный и озадаченный. — Не могу же я приказать силой поднять его из пещеры!

— Сергей Иванович! — обратилась к профессору Галя, — вам нельзя в пещере оставаться ни минуты. Правда, ведь, Саша?

Общими усилиями профессора удалось уговорить покинуть пещеру.

— Да, Галя! — вдруг вспомнил Александр Данилович, — почему вы не ответили, когда лейтенант вчера кричал вам?

— В это время мы были в глубине пещеры, хотели расширить лаз, в который ушли дети. Мне послышалось, что кто-то крикнул, я долго прислушивалась, но крик не повторился. Я решила, что мне показалось…

Лейтенант в сопровождении одного пограничника ускакал вперед, чтобы доложить о спасении ученого. Профессора осторожно посадили на самую смирную лошадь. Остальные медленно двинулись по тропе вслед за ним к станции….

На крыльце Сергея Ивановича встретил лейтенант. Загадочно улыбаясь, он прошел мимо и вдруг крикнул подъехавшим пограничникам:

— Петров! Поезжайте обратно к пещере и снимите с поста курсантов! Да не забудьте аксакала!

Ничего не понимая, профессор удивленно посмотрел на него и, прихрамывая, вошел в комнату.

За столом сидели Сабира и Вова, с жадностью уплетая бесбармак, которым угощала их счастливая Раушан!

Навстречу Сергею Ивановичу поднялся из-за стола профессор Вознесенский с радостной улыбкой. Они так ссорились последнее время, что эта трогательная заботливость поразила ученого. По еще больше его поразило, что за столом сидели дети.

— А вы, проказники, как отыскались?!

— Мы, дедушка, были в самом конце пещеры…

— И Вова плакал!

— Не перебивай, Сабирка. К ручью подошел мальчик и стал набирать воду в котелок. Мы закричали, он сначала испугался, а потом догадался, где мы. Он позвал своего деда-чабана. Мы этого чабана тоже видели и кричали ему, а он не услышал, а конь услышал, но чабану ничего не сказал…

— Как ты все непонятно рассказываешь, Вова. Конь, ясное дело, не мог сказать. Потом они вдвоем пришли, а у входа, оказывается, камень лежал огромный. Чабан его арканом обмотал и к коню привязал. Конь только и смог его с места сдвинуть…

Еркен не мог насмотреться на свою внучку и чему-то часто усмехался…

Когда все подробности спасения ребят были рассказаны профессору, он устало сел. Возбуждение улеглось и силы стали покидать ученого.

— Смотри, дедушка, мы нашли в конце пещеры кувшин. Он был так плотно закупорен, что мы с трудом его открыли, то есть Сабира нашла, — поправился он.

Профессор вскочил и бросился к шелковым свиткам и чертежам. Одного взгляда на них было достаточно, чтобы оценить значение находки. Он обернулся к присутствующим и воскликнул:

— Да ведь это план города Алимы и документы зодчего Абдул-Раззака! Как хорошо они сохранились! Теперь уже никто не будет сомневаться, что Алма-Ате не сто лет, а больше тысячи!

— Сергей Иванович, да поешьте сначала, — умоляла Раушан.

— Потом, потом!

Оба ученых осторожно развертывали один древний документ за другим.