Когда я и Джаред оказались в кресле мастера, я мысленно приготовилась к тому, что делаю, свою первую татуировку, цветок лотоса, с женственными кружевами, начинающимися от моей шеи, спускающиеся по позвоночнику и заканчивающиеся в середине спины.

Это очень красивый рисунок. И, хотя я и решила не добавлять оттенки розового и зеленого, как на образце, он все еще вызывает ощущения безмятежности и покоя, того, чего мне так катастрофически не хватает. Я аккуратно снимаю футболку и расстегиваю бюстгальтер. Тщательно прикрыв грудь, я ложусь на кушетку лицом вниз.

— Довольно большая тату для первого раза, — предупреждает бородатый художник прежде, чем прикоснуться иглой к моей нетронутой коже. — Будет больно.

Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть в его глаза с абсолютной решимостью:

— Хорошо.

Через несколько часов, голодные, перебинтованные, морщась от болезненных ощущений, мы покидаем салон.

Останавливаемся у придорожной забегаловки, чтобы захватить фаст-фуда на вынос и направляемся в Паралию поесть. Я спешу попасть домой в надежде, что Дориан, наконец, готов загладить свою вину, но испытываю разочарование, как только обнаруживаю свою комнату пустой.

Жгучая боль на спине бледнеет по сравнению с болью, растекающейся в груди. Невыносимо быть без него. Единственное, что все еще поддерживает во мне надежду — то, что я все еще жива. Он все еще любит меня.

Морган появилась из своей спальни, одетая в ярко красное мини-платье и туфли на высоких каблуках, длинные волосы были уложены в пучок (на макушке).

— Эй, я принесла нам еды, но похоже у тебя другие планы, — заметила я сидя на ковре на полу в гостиной, где мы решили поесть кусочки курицы и картошку фри.

— Ага, у меня свидание, ложись спать, не жди меня, — подмигнув она, схватила клатч и ушла.

— Я могу остаться, — сказал Джаред, когда мы остались одни.

— Не надо, со мной все будет в порядке, — он весь день писал кому-то смски, скорее всего Авроре и уже итак много времени провел со мной. Ему явно пришлось забить на свои планы, когда он помчался спасать меня от самой себя.

После того как я несколько раз заверила его, что не сделаю ничего безумного и не напьюсь, Джаред ушел на встречу с Авророй. И снова я осталась одна с переполняющим меня чувством вины и угрызениями совести.

Наливаю тебе выпить и, не моргнув даже, выпиваю три стопки, отчаянно пытаясь не расплакаться.

Аккуратно вымывшись, заползла в кровать. Я молилась о том, чтобы боль, распустившаяся внутри меня, наконец, утихла.

Я ощущала мягкий белый песок между пальцев ног, песчинки блестели как крошечные алмазы в солнечном свете. Ощущение солнца на коже было божественно, оно грело мою голую спину, как теплое воздушно-легкое одеяло.

Звук прибоя в сочетании со свежим, соленым запахом морской воды будоражил мою память. Я была здесь раньше. Мои глаза закрыты, полностью расслаблена, но я знала, где я.

Скотос.

Я опять была одна, но я не чувствовала себя одинокой. Я не боялась этой неизвестной, экзотической земли. Как ни странно, но мне было комфортно, будто я дома. Я захотела перевернуться на спину, чтобы взглянуть на чистое голубое небо, но мое тело было настолько тяжелым и утомленным. А песок был таким нежным и теплым, что я не могла позволить себе разрушить такой прекрасный момент.

Вдруг, холодное покалывание пробежало вверх и вниз по спине, заставляя меня слегка задрожать. Контраст горячего солнца в сочетании с холодом был восхитительно захватывающим.

Я застонала рефлекторно, когда покалывание достигло каждого нервного окончания, зажигая мои плотские чувства.

— Я люблю тебя, малышка, — бархатный ровный голос пробормотал мне на ухо. Это голос, который я знала, голос, который я хотела слышать всю оставшуюся часть своей жизни.

Дориан.

Я с трудом открыла глаза, чтобы найти источник с ангельским голосом, но вместо этого меня окружала темнота. Я больше не была на пляже.

Я была в своей спальне. Однако я все еще ощущала холодное покалывание поцелуев на своей спине. Я подняла голову. Он был здесь, обводил контур моей татуировки своим холодным пальцем.

Я не могла видеть выражение его лица, только мерцание в глубине его лазурных глаз. Эмоции мгновенно наполнили мою грудь, перерастая в напряженный всхлип.

— Дориан, — я задыхалась, чувствуя, как наполняются слезами мои сонные глаза. Моя реакция удивила его, он быстро встал на колени, чтобы встретиться со мной взглядом.

— Я здесь. Тебе больно? — тревожится он.

Я не могла вымолвить и слова. Я боялась, что если я это сделаю, то он исчезнет. Я просто перевернулась с живота на бок и потянула его к себе в кровать.

Он охотно позволил, и мы лежали лицом к лицу, молча наслаждаясь комфортом от нашей близости. Я позволяю его запаху, холодному и свежему, окутать меня, а мягким подушечкам пальцев вытирать слезы.

Ощущение его близости натолкнуло меня на мысль, как же мне было плохо без него. Но теперь я могла дышать.

Каждое его прикосновение избавляло от боли, что душила меня, высасывая жизнь из меня. Теперь стало более очевидно, чем когда-либо, что я не могла жить без него.

— Прости меня, — в конце концов сказала я, как только поняла, что в состоянии сдерживать себя.

Я почувствовала движение, как будто Дориан покачал головой.

— Не стоит. Мне не следовало разговаривать так с тобой. Прости меня. И ты была права.

— Нет. Не была. Я ошибалась, говоря те вещи. Я ненавижу себя за это. — Я подняла руку, чтобы погладить заросший щетиной подбородок Дориана. Он прижался теснее и вдохнул, он дышал мной. Он нуждался во мне, так же, как и я в нем. — Никогда не хочу снова ссориться. Я не хочу быть без тебя.

— И я, — выдохнул он. — Я никогда не оставлю тебя, Габриэлла. Никогда.

Пальцы Дориана скользнули от моего лица вниз к изгибу спины, заставляя меня вспомнить, что я легла спать топлесс, чтобы моя татуировка зажила.

Моя свободная рука рефлекторно взлетела к груди, но тем не менее Дориан быстро потянул ее вниз.

— Никогда не прячься от меня. Я люблю тебя, каждую твою частичку, внутри и снаружи. Тебе никогда не придется закрывать свое тело. Или свое сердце.

Дориан мог видеть меня насквозь, все мои потаенные чувства. Он знал об опасных, пугающих чувствах, которые я прятала глубоко внутри себя. Он знал мои самые темные тайны, мои самые глубокие сожаления. Он жил во мне.

— Я никогда не прощу себя за то, что сделала, — прошептала я. — Я ненавижу себя за то, что тебя обидела.

Я почувствовала, как Дориан улыбнулся.

— В моей жизни были времена и похуже, малышка.

— Но причиной была не я. Я не хотела стать источником твоей боли. Я больше не хочу быть такой — вечно обороняясь, в ожидании, что кто-то причинит мне боль. Я не хочу отталкивать тебя.

— Ты не сможешь, да у тебя и не получится. Я жил в ожидании любви к тебе, — сказал он перед тем как нежно поцеловать мою ладонь.

Его признание согревает мое разбитое сердце, осторожно, осколок за осколком, возвращая его на место. И с этим, я сокращаю не большое расстояние между нами и падаю в его объятия — единственное место, где я когда-либо хотела быть.

Мы просыпаемся утром, в пятницу. Я по-прежнему нахожусь в крепких объятиях Дориана. Всю ночь мы провели разговаривая, целуясь и ощущая тепло наших тел.

Я хотела полностью прочувствовать его, хотела, чтобы он занялся со мной любовью. Но он отказался это делать до тех пор, пока моей спине не станет немного лучше. Кроме того, было приятно просто находиться снова вместе, осознавая, что нас связывает больше, чем секс.

В соответствии его невероятному телу у него такая же по истине наипрекраснейшая душа.

— Доброе утро, малышка, — промурлыкал мне в волосы Дориан.

— И как ты всегда определяешь, когда я просыпаюсь? — захихикала я лицом в его кожу. У неё всегда такой замечательный, освежающий аромат.

Дориан поцеловал меня в макушку.