Понимание этого окрылило и Дорна. Полдюжины широких шагов — и он нагнал солдата и повалил на землю. Поставив одно колено на шею мужчины, вторым он давил на живот. Схватив свою жертву за волосы, Дорн безжалостно ударил ее по лицу. Размахнулся во второй раз, но остановился, увидев, что с мужчины уже достаточно. Разочарованный, он опустил голову стражника на траву.

Вернувшись обратно в гробницу, Дорн увидел, что Сенета сидит над лежащим на полу стражником и оказывает ему первую помощь.

— Ты попал ему в гортань. Он почти не может дышать, — сказала она. — Следи за собой, а то еще убьешь кого-нибудь. Что со вторым?

Дорн обернулся на миг, поглядел на темное кладбище.

— Лежит там, на улице, на свежем воздухе. Если он умеет дышать ртом, то надышится, — проворчал он.

Сенета была уверена в том, что Дорн даже не представляет себе, насколько сильно осложнится их жизнь в Рубежном оплоте, если они кого-нибудь убьют. Но даже если это было не так, девушка сомневалась, что воина это хоть сколько-нибудь тревожит. Казалось, Дорну довольно-таки безразлична жизнь, поэтому он так же обращался и с жизнями других людей.

— Давай лучше убираться отсюда, пока кто-нибудь из них не пришел в себя, — предложила Сенета. — Как бы там ни было, одно украшение мы нашли. Если немного повезет, Длинный даст нам за него денег, которых хватит на неделю.

Дорн мрачно кивнул и протянул руку, чтобы помочь девушке подняться.

Темноту рассеивал лишь слабый свет свечи. Фитилек все глубже погружался в плавящийся воск, и окружающая чернота, казалось, только и ждет, чтобы покончить с остатками мерцания.

По листку бумаги быстро скользнула рука, чтобы стержнем пера нацарапать на ней практически нечитаемые слова. Писарь, от самого локтя погруженный в темноту, обмакнул перо в чернильницу и продолжил работу.

Отчет Путешественника:

День 1391: Путешественник вернулся домой. Нового опыта нет.

На миг пишущий замер. Вообще-то, с его точки зрения это не соответствовало действительности. Проход перестанет быть проходом, если в нем поставить дверь. А во время затишья порыв ветра — уже не порыв ветра, равно как и река перестает быть рекой, когда пересыхает. Сюда же можно было добавить, что его дом — всего лишь тюрьма, в которой он должен оставаться, пока не наберется достаточно сил для того, чтобы снова уйти.

Тяжело писать о самом себе, когда ты уже не ты. Он был Путешественником, когда уходил на разведку. Всего лишь несколько лет назад он был неопытен, но, казалось, с тех пор прошла целая вечность. Как только он возвращался в свои покои, он становился Знающим. А вскоре станет Поучающим. Он был всеми этими людьми, каждый из них прошел с ним определенный отрезок своей жизни. И он был рад, что однажды сможет оставить их всех. Все они не очень-то умели вести себя и делали вещи, которые не наполняли его гордостью. А еще они были слабы. Но они были нужны ему, чтобы достичь своей цели.

Он снова обмакнул перо в чернильницу.

Пребывание в граничных королевствах становится значительно более затруднительным. Люди с большим недоверием относятся к чужакам.

Снова замер на миг.

Разве он тоже не чужой? Эту мысль он снова отбросил. Чужак — всего лишь название для любого, кого не знают местные, или кого лично не знает он, Знающий, — напомнил он себе.

Заставил себя сосредоточиться. Нужно наконец-то дописать этот отчет. В конце концов, осталась всего пара фраз. Может быть, они не имеют особого значения, но позднее смогут указать путь. Если не записать их сейчас, однажды важные детали могут забыться.

Путешественник сумел прояснить ситуацию и устранил все следы.

Выводы Знающего:

День 1391: в Дуболистье произошли первые инциденты. Существует опасность — он обмакнул перо в чернильницу — что это привлечет нежелательное внимание. Знающий напишет отчет, как только будут известны все подробности и можно будет исключить случайность. Рекомендация: если начнется эскалация конфликта, передать решение проблемы Путешественнику.

Знающий отложил перо в сторону, потянулся в темноту и вытащил на свет свечи бокал белого вина. Мгновение оценивал цвет и букет, затем сделал нерешительный глоток.

— Клянусь кровью Младшего, — проворчал он, — этим кислым пойлом невозможно наслаждаться, даже если это подарок. Путешественнику стоит позаботиться о трактирах и постоялых дворах Серого порубежья, где подают подобную гадость. Люди были бы вечно благодарны ему.

Рубиния Черникс уперла руки в бока и гордо взглянула на серебряный поднос с приготовленным для мейстера Отмана завтраком. На этот раз она решила, что превзошла сама себя. На отполированном до состояния зеркала подносе красовались яичница-болтунья, сало, свежий хлеб, мисочка голубики, два ломтика ветчины, стакан меда с пыльцой и чашка ароматного чая с фенхелем.

В каштановых волосах, спадавших на плечи Рубинии, запуталось немного муки и чуть-чуть теста, к переднику тоже кое-что прилипло. Она бы носила волосы и длиннее, но из-за такого количества грязной работы в Вороньей башне от этой идеи пришлось отказаться.

— Даже почти жаль тебя есть, — прошептала она, обращаясь к натюрморту, в глубине души надеясь, что мейстер Отман так не посчитает.

Маг был высоким худощавым стариком, который очень поздно ложился спать, но слишком рано вставал и чрезвычайно мало ел. Все эти привычки усложняли жизнь экономки. Однако за исключением этого о лучшем месте Рубиния не могла даже мечтать.

Одиннадцать лет назад она ушла из Дуболистья, нанявшись в услужение к магу. Воронья башня — так называли строение почти в сто футов высотой, в котором Отман жил уже много десятилетий. Находившееся на расстоянии ровно двух дней пути от Дуболистья, но по-прежнему скрывавшееся в глубине Скрюченного леса, — это место стало ее новым домом, и именно так она к нему и относилась. Конечно же, хозяином дома был мейстер Отман, но все ниточки сходились в руках у Рубинии, и она умела дергать за них.

Маг мало интересовался мирскими делами, а особенно теми, с которыми можно было совладать с помощью половых тряпок, метел и половников, или же теми, которые превращали мистерию жизни в скучную повседневность. Зато у Рубинии была добрая дюжина маленьких помощников — туннельных карликов.

Рубиния бросила последний мечтательный взгляд на поднос с завтраком, а затем обернулась к путанице из тоненьких веревочек, свисавших с потолка рядом с очагом. Кончик каждого из них был выкрашен в отдельный цвет. Несколько движений — и она распутала клубок, дважды сильно дернула за тот, маркировка на котором была пурпурной. Едва она снова обернулась к царившему на кухне хаосу, как перед ней возникли два туннельных карлика, ожидавших распоряжений.

Туннельные карлики были странными созданиями. Было в них что-то от постаревших младенцев. Почти лысые, не считая нескольких прядей, торчавших из головы или подбородка, эти существа ростом в два фута бегали практически без одежды. Возраст по их внешнему виду было определить так же трудно, как и принадлежность к мужскому или женскому полу. Они были существами бесполыми. Их создала не прихоть природы, а магия великих чародеев, которым надоело самим приносить себе трубки или мыть тигли да ступки и ставить их обратно на полку.

Мейстер Отман неоднократно пытался вызвать у Рубинии восхищение этим чудом, он рассказывал ей о своих исследованиях туннельных карликов, но ей всегда удавалось сбежать от подобных разговоров, ссылаясь на срочные дела. Она считала подобные разговоры не очень приличными, особенно когда их вел хозяин дома со своей служанкой. В какой-то момент она решила одеть маленьких помощников, сшила им брюки и рубашки. Однако ее замысел постоянно саботировали, поскольку туннельные карлики использовали свои новые вещи для того, чтобы полировать столовое серебро, чистить цветные свинцовые витражи или мыть пол. Рубиния превратила беду в добродетель, пустив остатки своего шитья на тряпки. Затем сшила карликам кожаные штанишки, привязав к поясу каждому по три тряпки. Поначалу маленькие помощники отнеслись к этому без особого воодушевления, но вскоре сочли это великой сенсацией, когда обнаружили, сколько всякой всячины можно рассовать по карманам и привязать ленточками. С этого дня они бегали по дому с кучей всяких предметов в штанах, напоминавших теперь лавки старьевщика.