— Четыре серебряных монеты, — потребовал он.

— Разве теперь не принято просить плату, когда клиенты уже уходят? — поинтересовалась Сенета.

— Только не у тех, кого я не знаю и кто похож на людей, которые плохо платят, зато отлично бегают.

Дорн выложил на стол четыре серебряных и пододвинул их к трактирщику.

— Все верно, — разочарованно протянул кабатчик и поспешил обратно за стойку.

Дорн быстро осушил свой бокал пива. А Сенете не настолько сильно хотелось пить, чтобы заставить себя прикоснуться к грязному кубку. Они молча сидели рядом и наблюдали за узким коридором, ведущим на улицу.

Все было как обычно. Торговцы таскали оставшиеся товары с рынка на склады у Восточных ворот. Молодые люди из ремесленных гильдий подыскивали место, где можно было бы что-нибудь выпить и одновременно привлечь к себе внимание противоположного пола. А девушки, одетые явно слишком легко для первых прохладных осенних вечеров, поглядывали на парней, которые могли бы позволить себе воспользоваться их услугами.

Однако Дорн, похоже, заметил что-то другое. Презрительно хрюкнув, он поднялся со стула и оглядел задний двор. Обнаружив то, что искал, он направился к столу с другой стороны колодца и заговорил с двумя сидящими там парнями. После короткого обмена фразами один из них встал и пошел вслед за Дорном к Сенете.

— Это Йонас, — представил молодого человека Дорн.

Йонас робко поклонился и выдавил из себя смущенную улыбку.

— Ты очень понравилась Йонасу, и он попросил меня познакомить вас, — заявил Дорн и обернулся к парню. — Йонас, это Сенета, моя сестра. Присаживайся.

Последние слова наемника прозвучали скорее не как просьба, а как приказ, которому парень тут же подчинился. По удивленному взгляду Сенеты было ясно, что она понятия не имеет, что все это значит. Дорн вернулся за стол, от которого привел парня, и молча уселся напротив товарища Йонаса, мрачно кивнув ему.

Сенета играла свою роль и играла ее хорошо, хотя и не понимала, что задумал Дорн. Молодой человек по имени Йонас пустил в ход все средства, чтобы расположить девушку к себе. Он ублажал ее сладкими речами о том, как красивы ее волосы, как чудесны ее зеленые глаза… все эти комплименты она пропускала мимо ушей. Сенета кивала и улыбалась, говорила «спасибо» и «пожалуйста», а сама время от времени поглядывала на Дорна, чтобы понять, не пора ли покончить с этим маскарадом.

— Кто это у нас тут? — поинтересовался грубый мужской голос.

Сенета вздрогнула. Она совершенно не заметила, как этот мужчина подошел к ним. Рядом с их столом возвышалось четверо одетых в темное фигур. Из-под черных плащей выглядывали доспехи и перевязи. Небритые, с длинными спутанными волосами, мрачными татуировками, шрамами на лицах, ладонях и предплечьях — они совершенно не вписывались в обычный городской пейзаж. Однако они были его частью, как червяк является частью яблока. Это были регориане.

— Нам не нужны неприятности, — пролепетала Сенета. Она произносила эту фразу наверняка уже добрую сотню раз, но она еще ни разу ей не помогла.

— Они у вас уже есть, — буркнул регорианин.

— Да я вообще не знаю эту женщину, — тут же пропищал Йонас. — Мы только что познакомились. Вообще я пришел сюда с другом.

Йонас попытался подняться, чтобы пролить некоторый свет на ситуацию и позвать на помощь друга. Но прежде чем он успел встать на ноги, сильная мужская рука надавила ему на плечо и заставила рухнуть обратно на стул.

— Сиди тихо, мальчонка, — произнес воин веры. — Я не хотел бы убивать тебя на глазах твоей любовницы.

— Да что мы сделали-то? — возмутилась Сенета.

— Вы пытались продать языческие символы.

Так вот оно что! Длинный сдал их регорианам. Можно было лишь предполагать, зачем он это сделал. Возможно, за каждый донос священники пообещали ему награду, многократно превышающую цену украшения. Если немного повезет, регориане еще и отдадут ему подвеску, если «вдруг» выяснится, что она не языческого происхождения. Так, вдобавок к медальону, у него будет целая куча золота — хорошая сделка для того, у кого напрочь отсутствует чувство чести.

— Это же смешно, — прошипела Сенета. — У вас есть какие-нибудь доказательства?

— Сладкая моя, разве мы похожи на городскую стражу? — рассмеялся регорианин. — Если бы нам нужны были доказательства, городские ученые по-прежнему спорили бы о том, действительно ли Бог существует. Мы здесь, вы здесь, больше никаких доказательств нам не нужно.

Тем временем из таверны убралась большая часть посетителей, остальные же, казалось, только и ждали подходящего момента для того, чтобы броситься наутек. Краем глаза Сенета увидела, что Дорн поднялся, а пальцы его сжались на спинке стула.

— Убирайтесь лучше и позаботьтесь о тех, кто пытается очернить честных граждан. Именно эти люди попирают законы Регора.

Единственной причиной того, что четверо парней еще не обнажили свои мечи, было, наверное, то, что они считали, что имеют дело всего лишь с запуганным молодым человеком и беззащитной женщиной.

Главарь схватил Йонаса за шиворот и с силой наклонил его, так что тот едва не ударился головой об стол.

— Тебе нравится лицо твоего приятеля? — хрюкнул он, обращаясь к Сенете. — Мы могли бы его слегка подправить.

В этот миг о спину регорианина сломался стул. Сила удара заставила мужчину рухнуть на колени. От стула осталась лишь горстка обломков, а в руках у Дорна красовались всего лишь две палки от спинки стула. Наемник не стал терять времени и обрушил их на следующих противников. Первому он нанес сильный удар по предплечью, после чего тот потерял равновесие, упал, увлекая за собой Йонаса вместе со стулом. Второму палка угодила прямо в лицо, превратив нос в окровавленный комок. Регорианин опрокинулся навзничь, как подрубленное дерево, и больше не шелохнулся.

Дорн обернулся, чтобы отправить на пол последнего врага, но тот увернулся от удара, ловко отскочив назад. Одним-единственным плавным движением он расстегнул перевязь своего одноручного меча, вынул оружие из ножен и взмахнул им на уровне шеи Дорна, со свистом рассекая воздух. Острие меча прошло на волосок от цели.

Регорианин сделал выпад вперед, взмахнув клинком на том же уровне. Дорн успел в последний момент поднять обе палки и парировал удар. Тяжелый клинок разрубил обломки стула, но они спасли Дорна от смерти.

Двое уже поверженных регориан снова поднялись на ноги и потянулись за мечами. Дорн знал, что в битве против троих ему не выстоять. Обученные воины веры ни в чем не уступали ему, и их равноценный опыт делал их для него практически непобедимыми. Чтобы иметь хоть какой-то шанс, ему должно было удаться уровнять неравное соотношение сил, удерживая на полу хотя бы двоих или выбрав позицию, в которой все не могли колотить его одновременно.

Дорн отбросил один из столов в надежде задеть им нападающих. Но эта мебель однозначно оказалась слишком легкой. Стол упал столешницей вниз на каменные плиты двора в шаге от нападавших. Один из регориан схватил стол одной рукой за ножку и отшвырнул в сторону, отчего тот с грохотом развалился от удара о стену двора.

Попрятавшиеся люди только и ждали подходящего момента, когда можно будет осторожно убраться от драчунов. Худощавая женщина со сбившимися в пряди каштановыми волосами, присевшая за одним из столов, воспользовалась шансом и проскользнула через заднюю дверь, обратно в безопасный трактир. За ней в панике бросился полный мужчина.

Выбегающие люди скоро привлекут внимание городской стражи, которая вот-вот заглянет на шум. Дорн прекрасно представлял себе, на чью сторону они встанут.

Он отразил еще одну атаку противника. Короткие обломки спинки стула, оставшиеся у него в руках, ударились о клинок, и, сделав ловкое движение, он сумел обезоружить воина. Меч зазвенел на камнях. Двое остальных регориан пока не вмешивались. Казалось, они ждут подходящего момента, чтобы наброситься на Дорна.

Внезапно Сенета вскочила на край небольшого декоративного колодца, раскинув руки, со слегка затуманившимся взглядом. Это выражение лица было знакомо Дорну. Всякий раз, когда она пыталась сплести заклинание, она на миг словно исчезала из этого мира. Для того чтобы никто не воспользовался ее слабостью, и был нужен Дорн. Он надеялся, что заклинание Сенеты оправдает его риск.