— Вы думаете, дворяне оставят вас в покое?

— Я думаю, пока они будут вами заняты, мир изменится. И никто не сможет предсказать, в какую сторону.

— Полегче Обадайя, кое в чем, посол прав. Дворяне не простят нам революцию.

Ратлер промолчал. Он собирался вступить в конфликт с послом, министром обороны, и казначеем, но с канцлером пока рановато. А ведь и ежу понятно, что кровосос предложил ему что-то ценное.

— Совершенно верно, — вякнул казначей, — эти ублюдки имеют долгую память.

— А мы имеем огромную страну, — Ратлер тут же остановил невысказанную реплику посла. — Я знаю, что она втрое меньше Новой Бримии, но половина все еще лежит в руинах, крестьяне даже не могут обработать все поля! Кроме того на востоке опять вспышка сивирки, ее в отличие от остпинской язвы мы еще не научились лечить.

— У нас есть лекарство.

— Лекарство от сивирки?

— Алхимический настой, с использованием целительной магии. Мы готовы раскрыть свои секреты.

— Магии?

— Полно вам. Один-два ализонийских раба вполне способны справится с этой работой. Населению знать не обязательно, зато любовь к власти гарантирована.

Ратлер сохранил мину, но внутренне поморщился. Вот уж чего, а любви к власти, особенно за полтора года до выборов, ему совершенно не нужно.

— Весьма интересное предложение, — сказал министр обороны. — Но следует сперва выслушать, что вы хотите.

— Начните вторжение, закрепитесь на берегу. После этого, недостатка в рекрутах не будет. Кинем клич по всему Старому Свету. У вас здесь встречаются прелюбопытнейшие экземпляры. Каторжников своих можете отправить.

— Это будет не армия, а сброд, — возразил министр обороны.

— Имперские войска из таких и состояли, до сих пор состоят.

— Их муштрували по полгода минимум до того, как пустить в бой, и насколько мне известно, сейчас муштруют еще больше.

— Это правда… Поэтому начать вторжение должны регулярные части. — Многое осталось недосказанным, но Ратлер казалось понял замысел. После резни устроенной уголовниками всех мастей, придут войска Картаэлы и наведут порядок. Придут не как захватчики, а как освободители.

— Сколько? — спросил министр обороны.

— Мы рассчитываем на две дивизии. — Тут даже у канцлера глаза на лоб полезли.

— Для начала обойдемся двумя полками.

— Полк, — категорически отрезал министр обороны.

— Два миллиона песо, чистым золотом, — парировал кровосос.

Ратлер понял — пошла игра на публику. Что же им, предложили-то?

Она вновь с ним. О, Луна, какое же это счастье, снова быть с ним: молодым, красивым и сильным. С идеалом, что не покидал ее уже лет двадцать. Снова быть непокорной девчонкой сбежавшей из дома к незнакомцу. Лежать на теплой душистой траве семейного парка в Омои и обнимать его крепкие плечи, впиться страстным поцелуем в губы, или просто смотреть на мраморное в месячном свете лицо. Вот, как сейчас.

Она взяла его руку, приложила, к щеке и потерлась, как кошка. Он отдернул ее, будто ужаленный. В свете луны и месяца она увидела, как по его ладони разливается чистая тьма, тянет свои жала к его сердцу, но он не собирается сдаваться…

— Леди, проснитесь леди!

— А-а-а-а, — вырвалось из груди Тринити, она рывком села на кровати.

— Все хорошо леди, вы в своем доме, в Винчестере, — успокоила служанка.

— Марта, я так больше не могу. — Тринити уткнулась растрепанной головой ей в живот и зарыдала, как маленькая девочка.

— Ну, что же вы, леди Тринити! Не пристало баронессе рыдать перед прислугой, — строго произнесла Марта, не забывая при этом гладить растрепанные волосы хозяйки.

— Он снова мне снился, — всхлипнула Тринити.

— Пора вам леди, женится.

— Скажешь тоже! — рассердилась Тринити и оттолкнула служанку. — Прикажи лучше приготовить ванну.

— Слушаюсь леди, — вежливо поклонилась Марта в душе радуясь, что маленькая хитрость привела хозяйку в чувство.

Когда она вышла, Тринити выскользнула из мягких одеял, стянула мокрую ночную рубашку и ей же вытерла потный лоб. Пускай за окном настоящая зимняя стужа, в доме баронессы всегда тепло. Тринити подошла к зеркалу. Все еще хороша. Конечно не так хороша, как в те далекие пятнадцать из сна, хотя, в некоторых местах даже привлекательней.

— Интересно, как бы выглядел он сейчас? — подумала Тринити. — Наверняка бы стал прекрасным мужчиной. — Но он, мужчина грез, остался в Старой Бримии. Она тысячу раз проклинала Месячное Братство за потерянную любовь, но годы шли, мужчины и государственные заботы почти стерли его образ из памяти. Только этой осенью, когда было особенно плохо, воспоминания вернулись, дополненные каким-то бредом о том, что сама тьма хочет отобрать его у нее.

Тринити, прислушалась. Шаги верной Марты стихли за дверью. Быстро, как вор в чужом доме, Тринити бросилась к шкатулкам с ожерельями. Выбросив связки жемчуга, из первой, она с досады стукнула изящным кулачком по полированному дереву. Фляжки не было на месте — Марта нашла. Тринити бросилась к гардеробу, вытащила с верхней полки синюю коробку для шляпок и выудила полбутылки чистого джина.

Джин Тринити никогда не любила — слишком крепкий. Но сегодня утром выпить просто необходимо. Тринити вытащила пробку, и смело приложилась к горлышку. Язык, горло обожгло огнем, она закашлялась и, не успев приложится во второй раз, покосилась на кровать от нахлынувшего видения.

Он молод, не дурен собой, и убит горем. Он тоже пьет джин, и судя по всему, делает это не первый день. Внезапно Тринити поняла, что этот человек нужен королю. Зачем? Нужен! Он знает что такое верность и честь. Такой, сможет сбить спесь с любого лорда. Да он еще юн, не готов, но обладает потенциалом. Внезапно, видение бросило на улицу, где возле прислоненной к стене вывески «Пьяный кракен», стояла девушка и смотрела через промерзлое окно как раз на парня. Не так, как смотрят влюбленные дурочки, или кокетки, выбирая жертв. В ней бушевал интерес совершенно другого рода. Девушка резко развернулась и под теплым плащем, мелькнуло мужское платье и изящная шпага.

— Нет! — вскрикнула Тринити. — Марта! — Тринити выскочила из комнаты и голышом понеслась вниз по лестнице, нисколько не удивив привычного ко всякому старого дворецкого. Верная служанка обнаружилась на кухне, где под чутким руководством две молоденькие девочки кипятили воду. — Марта, готовь карету, помоги мне одеться.

— Сначала ванная, — непреклонно ответила служанка.

— Марта, это срочно!

— Сначала ванная, — настояла она на своем, дважды шмыгнув носом, давая понять, что запах алкоголя довольно ощутим.

— Тогда не надо горячей, давайте какая есть.

Здесь служанка спорить не стала. Кто такая «Видящая», она была осведомлена получше других.

Лиам пил. Да так, что уже давно потерял счет дням. Нет, пить запойно, не получалось. При всей крепости, организм не принимал столько алкоголя. Поэтому в режиме напится-протрезветь он жил с тех пор, как Финли со Зверем попали в госпиталь. Он остался сам. Только назойливый пак по-прежнему рядом… Но состояние отца ухудшается, а о Звере целители так и не могут сказать ничего определенного. Лиам пробовал доказать дворянское происхождение, но не имея при себе никаких документов, это трудно. Еще он пробовал пробиться в дома, высших целителей, в резиденцию Месячных братьев. И те и другие его отвергли, вот он и запил.

— Алкоголик несчастный! — прошипел из-под стола Дуги, принявший личину черного кота с белым пятном на груди. — Долго еще это продолжатся будет?

— Пока не закончится, — ответил Лиам. Местные уже привыкли, что чудак разговаривает сам с собой.

— Слушай, тебя так скоро в лечебницу сдадут, а деньги отберут, — вновь сказал Дуги слышимым только одному Лиаму голосом.

— Пусть только попробуют. — В подтверждение хлопнул себя по кобуре с револьвером. В отличие от Лиама тот пребывал в превосходном состоянии. Когда Лиам не мог пить — он брался за чистку оружия.