— Вампир. — В подтверждение своих слов, незнакомец поднял правую руку указательным пальцем вверх. Медленно из него высунулся длинный, узкий, почти не согнутый коготь. Этим же когтем вампир ткнул Шона в бок. Не ударил, а так, пустил каплю крови, дал почувствовать остроту.

— А зубы? — неожиданно для самого себя спросил Шон.

— Клыки, парень, клыки.

Вампир начал медленно закатывать левую штанину Шона.

— Это зачем?

— Чтобы никто не заподозрил. Запомни, осторожность прежде всего.

— Что уж сейчас запоминать, если ты меня досуха выпьешь?

— Не буду я тебя пить. Ты мне послужишь.

Вот теперь Шон действительно испугался. Он дернулся, набрал полную грудь воздуха чтобы закричать, но вампир одним ударом по дых заставил забыть об этом намерении. А пока незадачливый денщик глотал воздух, вампир впился в голень. Длинные верхние клыки пробили кожу и уперлись в кость, а вот короткие нижние вошли в мышцу. Длинные клыки вампиры использовали именно для кормления, а вот короткие нижние выпускали только для обращения. Вампир напряг челюсть, и сквозь тоненькие, почти не видимые дырочки у самого острия клыков прыснул яд. Здесь важно было не переборщить, иначе человек просто умирал.

Вампир втянул клыки и, сплюнув, брезгливо вытер губы платком.

— Ублюдок, — прошипел Шон, превозмогая жуткую боль, что сотрясала все тело.

— Сильный, — он вновь сплюнул. — Это хорошо. — Несколько минут вампир наблюдал за тем, как закатываются глаза солдата, как выступает пена на губах и он припадочно бьется затылком о дерево.

— Ну, вот и все, — вампир приложил два пальца к горлу солдата и нащупал слабый пульс. Теперь человек был полностью в его власти. Он замахнулся, и отвесил звонкую оплеуху. Голова денщика слабо качнулась.

— Проснись!

— Й-я не сплю, ты говняный… — Еще не успев договорить, Шон перешел на хрип от жуткого приступа боли.

— Теперь, тварь, — сказал он это без злобы, словно констатировал всем известный факт, — я твой хозяин и говорить со мной надлежит уважительно!

— Да пош-ш-ш…

— Посмотри мне в глаза! — приказал вампир. — Голова Шона дернулась сама собой. Конечно он не видел глаз в этой тьме, просто две точки на силуэте вампира показались ему еще темнее, чем сама темнота. — Подчинись мне тварь. — Шона затрясло. Память человека еще пыталась сопротивляться, но яд уже успел искалечить разум превратив его в бездушную тварь. И тварь эта терпеть не могла боли. Она подчинилась.

— Прекрати, — взвизгнул Шон заискивающим голоском, — боль отступила.

— Прекрасно. Расскажи мне, что происходит в лагере, — приказал вампир. И Шон рассказал все, не утаив у крупицы своих знаний. — Чудесно, значит, и у вас нашлись хитрецы. С этими подполковниками нужно что-то решать… — Все еще пребывая в задумчивости, вампир полоснул когтями по веревках стягивающих Шона. Пенька треснула и солдат повалился на землю. — Завтра ночью придешь сюда, получишь первое задание, тварь. И не вздумай помереть! Береги свою жизнь, заботься о теле.

— Да, хозяин, — удивился такой заботе Шон. А все потому, что в бытность свою человеком, не слишком интересовался породой вампиров, и не знал, что укушенный только после смерти становится настоящим вампиром и обративший теряет над ним власть. И вот сейчас, Шон был гораздо выгодней в роли застрявшей между мирами людей и вампиров твари, нежели еще одного нетренированного кровопийцы.

— Иди через четвертый пост. Часовой будет спать. Вот тебе, — подал он Шону небольшой жезл с крупным камнем желтого цвета на конце.

— Что это?

— Твой пропуск. Наводишь на человека узким концом, говоришь "замри", и на минуту он превратится в неподвижный столб. Когда же придет в себя, ничего помнить не будет. Только когда оглушать будешь, прячь камень в рукав, а то светится сильно. Еще, можно усыпить надолго, но это на крайний случай, понял?

— Да.

— Да хозяин!

— Да хозяин.

— Не злоупотребляй. Скажешь "усни" и человек уснет на несколько дней.

— Значит, сначала подрыв врат, после освобождение наших ребят, — Рикман постучал пальцем по карте. — Вы хоть понимаете, что предлагаете? Это же ночная атака.

— Днем мы не успеем подойти достаточно близко, чтобы успеть к нашим ребятам внутри, пока их не перебили, — возразил Нэн.

— Ночная атака, это ад. Поверьте мне, я знаю о чем говорю. Старик О" Киф любил ночные атаки. Мне пришлось участвовать в семи, но никогда не попадалось настолько хорошо укрепленной позиции.

— Вы можете предложить что-то лучше? — спросил Лиам.

— Ты дерзок парень…

— Я не вижу иного выхода.

— Я тоже, — наконец согласился Рикман. — Нужно позаботиться об освещении. Блуждающие огни там не сработают.

— Как насчет осветительных ракет? — предложил лейтенант Брукс.

— Можно, но нужен расчет ракетчиков возле самого форта. Их могут быстро перебить.

— Если запустить ракеты уже после того, как мы ворвемся внутрь, ракетчики останутся последней заботой защищающихся.

— Тоже верно, но еще нужно как-то обозначить наших ребят внутри.

— Пускай будут в рубашках, — предложил Лиам.

— Во-первых, — поправил его Нэн, — многие из защитников тоже повыскакивают в рубашках.

— А во-вторых?

— А во-вторых, — сказал Рикман, — Мы не можем никому рассказывать о том, что кто-то будет ждать нас внутри. Пленные должны быть одеты в точности как наши парни так, чтобы их узнали. И ни слова не должно прозвучать дальше этого костра. Ни рядовым, ни офицерам.

— Сэр? — удивился Лиам.

— Не думаете же вы лейтенант, что наш старик заболел случайно. Здесь такая твердыня, а нам в командиры ставят бездарного идиота. Враг вполне мог озаботится и парой шпионов в бригаде или вашей роте. Не стоит подполковник, — остановил он Нэна. — Не надо заверять меня в непоколебимости легиона. У вас тоже люди служат. — От Рикмана не укрылся подозрительный взгляд, который Лиам бросил на Брукса.

— Брукс был ординарцем старика. У него феноменальная память и он прекрасно владеет заклятьем тишины, из-за которого нас сейчас никто не слышит.

— Без обид, — поднял руки Лиам.

— Понимаю, — пожал плечами Брукс.

— Кода дежурят твои парни? — спросил Рикман.

— Один завтра, другой через три дня.

— Хорошо, передавай зелье. Как только разберутся с решеткой, зашлем парней к пленным.

— Понял, сэр.

— Сэр, разрешите мне в ночную смену отстоять? — попросил Пол лейтенанта.

— Все с ночных дежурств бегут, а ты наоборот. В чем дело, Пол?

— Да так, бессонница…

— Неужто Боствику не хватило, опять достает?

— Нет, сэр, — улыбнулся Пол, а потом, немного стушевавшись, добавил шепотом. — Я кровососа боюсь.

— Чего? Откуда знаешь?! — зашипел лейтенант.

— Так все уже знают, — удивился Пол.

— Понятно… Ладно, станешь на четвертом на стене.

— Есть сэр, — повеселел Пол.

Когда тьма уже полностью опустилась на землю, и часового на следующем посту было уже почти что не различить, Пол достал из кармана катушку ниток, длинный гвоздь и камешек. Камешек он обернул клочком бумаги, а после привязал его нитью к камню, но свободный конец не стал отрывать. Теперь он вставил в катушку гвоздь, взялся за острый конец левой рукой, а правой бросил камешек подальше от форта. Зашуршала разматывающаяся нить. Звук совершенно потонул в шуме прибоя, да и столкновение камешка с землей, Пол не услышал, а почувствовал. Теперь оставалось только подтянуть камешек к стене и бросить катушку с гвоздем в жестяную солдатскую чашку.

Лиам проводил Ларса к границе действия черепов и кивнул. Дальше оборотень побежал сам. Ночь, как на зло, оказалась звездной, и любой другой был бы как на ладони. Но только не Ларс. Он как прирожденный ночной охотник рыскал от куста к кусту, от пучка высокой травы к небольшому камню замирая на миг и продолжая свой путь дальше. Дольше всего он прижимался к старой коряге примерно в сотне метров от форта, ведь впереди ждала очищенная от всякой крупной растительности пустошь. Ларс ждал. Небольшие тучки время от времени закрывали то луну, то месяц, но одно из небесных светил все время отражало на землю солнечный свет.