— Но-но. — Лиам указал на стены, где показались вооруженные стрелки. В дополнение к ним, повинуясь тайной команде, из сгоревшей казармы высыпала полурота легкой пехоты.

— Майор! Можешь шматять. Попугай гостей хорошенько.

Кровавый Джон любил Винчестер. Как ни есть, а все ж таки, родной город. Здесь, он родился, рос, убивал и умер. В который раз, проходя по хорошо освещенных ночных улочках, богатого квартала, он думал, как бы могла сложиться жизнь, унаследуй он хоть капельку отцовского таланта к магии. Да, вампиры тоже бывают сентиментальными. Более того, им присущи все человеческие чувства, правда некоторыми они предпочитают не пользоваться, иными же упиваются, как пьяница дешевым джином. Джон не любил злость. За злостью часто приходила ярость, а за ней кровавая пелена безумства заставляющая его делать ошибки. Как тогда, когда жрец Солнца назвал его добрым человеком.

Добрый человек, не юный джентльмен, а сраный добрый человек — простолюдин, тварь рожденная раскланиваться перед всеми и вся. К отцу то он перед этим обратился подобающе, — Сэр Джейкоб! Худощавый Джон замер на мгновение, удивленно хлопая длиннющими ресницами, на прыщавой роже, а после мощным кроссом в квадратную челюсть отправил жреца в нокаут. Это была его первая ошибка. Она же заставила полицейских присмотреться к невзрачному юноше, после того, как в районе начали пропадать джентри. Больше Джон не давал воли злости, предпочитая суровый, и кровавый как его прозвище рационализм.

Перед домом баронессы Сеймур он остановился в точно назначенное время. Натянул на нос платок, а на брови вязанную шапку с помпоном и раздавил в руке зачарованный амулет. Добротная студенческая одежда затрещала от выплеснувшейся в воздух силы. Три десятка вшитых амулетов сливались обволакивая хозяина пеленой мощи и непробиваемой защиты. Сегодня здесь не вампир, а обычный наемник.

В этом районе магия творится повсеместно и регулярно, поэтому, чтобы растормошить охрану, нужно что-то из ряда вон выходящее. Впрочем, заранее запитанные амулеты фонят куда сильнее магов, а уж столько и сразу…

Первой среагировала старая перечница, что владела домом напротив. Семидесятилетняя старуха со склочным характером на проверку оказалась рыцарем ордена Милых дам — личного боевого ордена королевы. В виду отсутствия данной монаршей особы в Бримии и явного нежелания короля женится, о нем вроде как и позабыли, но это не значит что он распался. Просто повинуясь привычкам последних лет, Кеннет IV перевел орден в тень и поставил немножко другие задачи.

Старушка выскочила из окна спальни на втором этаже как была — в одной ночной рубашке да смешном колпаке, совершенно не озаботившись, это окно открыть. Врезалась в мостовую с энтузиазмом пушечного ядра и встала уже в плотном каменном доспехе.

Джон насмешливо поклонился, тряхнув помпоном, и неуловимым движением вытащил из-за спины двуствольный пистоль. Клацнул левый курок, вспыхнул розовый порох особого состава и бледный луч прошил старушку насквозь. Специально для нее делали и порох, и призму заговаривали.

Тут же на улицу высыпали и другие охранники. Пожалуй, баронесса была бы сильно удивлена, узнай как тщательно отбирали ей соседей. Троица близняшек Хорнблауэров со шпагами в левых руках и шаровыми молниями в правых. Седоусый ветеран бегства со Старой Бримии с трофейными револьверами и ожерельем из флаконов да амулетов. На балконе следующего от баронского дома показался тощий старичок-аптекарь. Его в списке не было, и Джон приготовился к неприятностям. Обычные люди так быстро не выскакивают на подозрительный шум среди ночи.

Хорнблауэры и ветеран ударили слаженно. Парни шаровыми, а старик с двух стволов. От двух молний Джон увернулся, одну приняла на себя каменная ограда за спиной, щедро обсыпав щиты яркими каплями плавленого камня. Третья раскрасила щиты синим сиянием, а пули ветерана отскочили в багровых вспышках.

Аптекарь метнул вазон. Глиняный горшок разлетелся сотней осколков а невзрачное растение мгновенно пустило корни, дробя камни мостовой. Джон не пожалел на него мощной огненной струи, из кольца припасенного на крайний случай.

Спины Хорнблауэров окрасились красными вспышками. Начали работать снайперы на крышах. Аптекарь захрипел и повалился внутрь квартиры. То ли не озаботился щитом, то ли не успел, может не умел, или же просто снайпер угадал с боеприпасом. Вампир вздохнул с облегчением, противник мог оказаться лишним.

Мелькнул желтый луч и щит одного из парней поплыл сиреневыми разводами. Ветеран мгновенно вычислил снайпера и сделал выстрел. Крыша одного из домов озарилась красным. Старик не глядя шурнул пистолетом по руке, прокручивая барабан, и сделал еще выстрел. Щит разорвало тысячей багровых искр, защитный амулет стрелка издох и ветеран прикончил его выстрелом из другого ствола.

Джон тем временем разрядил второй ствол пистоля в ближайшего Хонблауэра, и бросив его перед собой, отскочил на добрый десяток метров. Парней обдало волной жара и к багровым вспышкам за спиной, добавились голубые разводы спереди, впрочем парни держались, питая щиты собственной магией, а вот у Джона такой возможности не было, его амулеты перегревались. Жар чувствовался даже сквозь толстую кожаную прокладку.

Вампир взмахнул рукой, отпуская на волю зачарованную цепочку. Та намоталась на шпагу как приклеенная и разродилась зеленоватой молнией. Парня изрядно тряхнуло и бросило на мостовую. С двумя другими, Джону пришлось сойтись на клинках. Вернее отвести удары взятыми из-под куртки маленькими, не больше столовой тарелки, щитами-баклерами. Магические же щиты на таком расстоянии, искажались, сливались и даже временами брали Хорнблауэров под свою защиту, чем те не поленились воспользоваться, при первом же разрыве швыряя в противника молнии. Джон спокойно принимал их на дубленую алхимиками кожу куртки, и пока не отвечал. Битва, привлекая все больше внимания, плавно смещалась вниз по улице. В переулке за домом баронессы, царила полнейшая тишина.

Пятеро мужчин в длинных плащах и широкополых шляпах спокойно подошли к задней двери. И некому было их остановить. Отставной капитан не проснулся после чашечки чая с лимоном, как не заливалось зачарованное чучело канарейки. Сэр Дюрано, до сих пор вызволял из каталашки сына за пьяную драку, а чемпион-стрелок еще не пришел в себя после того как основательно получил в морду по дороге домой.

Один из мужчин вставил в скважину ключ, провернул на пол-оборота. Заклинило. Зачарованная дверь не желала впускать чужаков. Мужчина двинул умную деревяшку коленом и механизм клацнул, ключ провернулся. Шансов на то, что столь высококачественную подделку заест, и так было не много, а уж сломаться, сталь ключа и вовсе не могла. Дверь открылась нехотя. Заботливо смазанные петли заскрипели как годовая ржавчина.

Нельзя сказать, чтобы леди Тринити плохо заботилась о своей безопасности, просто всегда считала, что ее убьют не смотря на все предосторожности. Так кончали все Видящие, едва о них узнавали. Хуже всего, что к агрессии, направленной конкретно на них, они были слепы. Лорд Грегори Тремонт, третий граф Гокастер, пробыл видящим всего один день, так что Тринити зажилась на этом свете. Помогало родовое заклинание Сеймуров. Они всегда видели суть вещей сквозь любые завесы и иллюзии, иногда это получалось и с людьми. Тринити привычно валила на него все свои проколы с видениями, но рано или поздно кто-то должен был догадаться. Поэтому и защита в доме была довольно пассивной — чтобы не злить убийц. Она должна была позволить баронессе уйти, и не развязать в доме бойню, в которой погибнут все слуги.

Кстати о слугах. Им-то как раз полагалось прятаться в своих комнатах. Молоденькие служаночки услышав тревожные колокольчики, сразу же заперлись. Только старик Барни потянулся за двустволкой, заряженной медвежьей картечью, да верная Марта поспешила к госпоже.

— Леди! — ворвалась она в комнату Финли. В последнее время тот выглядел гораздо лучше. Тьма почти сошла с тела, оставив лишь небольшое пятнышко, которое медленно перекочевывало на более податливое зеленое яблоко в руке.