Нам с Юнисом завидно, мы тоже хотим иметь такие же копья, мы останавливаемся, подпрыгиваем, пытаемся схватить хотя бы по лучу, но солнце уже боится, как бы не лишиться всех своих лучей, оно прячет, поджимает их, и больше не улыбается — улыбающаяся мордочка на его диске сменилась мордочкой грусти: ему жалко свой луч.

А так тебе и надо, не растопыривай их, как попало!

Гороподобная принцесса приближается, размахивая мечом. Сэр Жеральд с бешеным гиканьем пришпоривает коня и поудобнее перехватывает солнечный луч для броска. Мы с Юнисом устремляемся за ним, подняв свои копья. Великанша-принцесса взмахивает мечом, но не успевает опустить его — прав старик Архимед, прав! — сэр Жеральд, не доезжая до принцессы, мечет солнечный луч ей в грудь. В это время я и Юнис, обогнав сэра Жеральда, вонзаем копья в принцессины башмаки и пригвождаем их к земле. Принцесса, пораженная солнечным лучом, взмахивает руками, роняя меч, и падает навзничь. Мы окружаем ее и успеваем нанести по несколько ударов, пока она не поднялась. Добить сраженного врага! Спасти дракончика!

Но принцесса еще жива, она вскакивает, подбирает меч и принимается размахивать им направо и налево. Но нас-то трое!

Она размахивает мечом... Это не страшно, у нас три меча, а у нее один. Три больше одного!

Это хорошо, что она не спряталась в замок, а вышла в чистое поле. Мы на конях, мы окружаем ее... Изрыгай же свое пламя, противная принцесса, мы его не боимся! Что же ты ела, что пила, если рыгаешь пламенем? Бакинские нефтепромыслы? Сибирские перегонные заводы? Иранские танкеры? Все равно, что бы ты ни изрыгала, мы искрошим тебя своими мечами — в азу, в гуляш, в фарш. Мы хорошо потренировались на кусках мяса, мы умеем делать фарш!

Все! Больше не будет гулять эта девица во саду и в огороде: кто-то — кто это? Сэр Жеральд? — спасибо тебе, сэр Жеральд! — вышибает у нее из рук меч, второй кто-то — кто это? Юнис? — спасибо тебе, Юнис! — отрубает ей голову, а третий кто-то — кто это, я? — спасибо тебе, я! — вонзает ей меч прямо в сердце...

Все принцесса убита. Но сделано еще не все. Главное — спасти нашего бедного дракончика! Маленького хрупкого дракончика, томящегося в ржавой железной клетке. Эта похитительница даже не захотела посадить его в красивую эстетическую клетку из нержавеющей стали!

Где же он? В башне из слоновой кости? В башню, в башню, на самый верх! Что это — винтовая лестница? Почему она не вращается? Для чего тогда Архимед изобрел винт, если он не вращается? Архимеда сюда! Пусть разберется со своим винтом! Ладно, обойдемся и без Архимеда, с Архимедом разберемся позже — вверх, вверх!

Вот он, вот он, мой хороший, мой любимый драконник! Зелененький-зелененький, изумрудно-зелененький, с золотой-презолотой короночкой на голове, весь сияющий изнутри, светящийся...

Я беру клетку, открываю ее, подношу к окну, распахиваю его одним ударом ноги — цветная мозаика витражей легкой пылью сыплется наружу — и выпускаю дракончика из клетки. Лети, лети, милый мой! Голубок...

Дракон исчезал в синей мгле бесконечного неба. Мы втроем всё стояли у окна и махали ему вслед.

Когда не стало видно и малой точки, в которую он постепенно превратился, мы очнулись...

— Что это было? — прохрипел сэр Жеральд, хватаясь за голову.

— Мне плохо! — простонал Юнис, соскальзывая на пол по стене, к которой он предварительно прислонился.

Я посмотрел на свои руки. Кровь.

Значит, мы убили принцессу? Какую? — мелькнула в голове страшная мысль. Огромную, созданную... ну, не знаю, кем — компьютерным вирусом, вероломным хакером или самой Викой, разозленной моим очередным отказом в монастыре? Или маленькую — ту самую, которую на самом деле собирались спасти, но обмороченные... опять же, кем? — так-таки и убили? Хотели спасти — и убили.

Я выглянул в окно. Оно выходило на другую сторону башни, противоположную месту битвы, и из него виднелось лишь бескрайнее поле золотой пшеницы, да синяя полоска леса на горизонте.

Я бросился вниз по лестнице.

«Лучше бы это был очередной морок, лучше бы это был очередной морок...» — повторял я, стуча каблуками и звеня шпорами.

Может, дракону надоело уговаривать принцессу выйти за него замуж, и он решил от нее избавиться — причем нашими руками? Кого люблю, того убью? Чтобы другим не досталось... И нас погубить на веки вечные, и принцессу.

Что нам остается, если мы действительно убили ее? Только одно: броситься на меч. Или убить друг друга, а уж последний бросится на меч.

Я выбежал из башни и остановился, втайне надеясь, что морок развеялся и я увижу исключительно зеленый луг и мирно пасущихся на нем коней — больше ничего. И втайне боясь, что увижу маленькую убитую принцессу, и тогда останется только броситься ей на грудь и рыдать, рыдать, рыдать...

И оба моих друга присоединятся ко мне. Но...

Луг заливали потоки крови и кони испуганно ржали, пятясь от громадной туши, тяжело лежащей посреди поля — в его геометрическом центре, как я наскоро определил.

Морок продолжался и, честное слово, мне стало легче. Во-первых, нашу принцессу мы все-таки не убили; во-вторых, мы хорошо сражались и победили. А там разберемся, кто наслал на нас морок — дракон ли, Вика ли, еще какой-нибудь злой волшебник... Главное — наш путь продолжается!

Я вдруг подумал, что морок, перехват программы, тривиальный взлом сделал я сам — тот, большой «я», который остался в реальном мире. Увидел случайно, чем Вика занимается, залез в ее компьютер и сделал все по-своему. Могло ведь быть так? — спросил я сам себя и сам же ответил: да, но только если сильно разозлился. Сам я никогда не занимаюсь хакерством, и...

— Надо бы убрать, — сэр Жеральд взял меня за плечо и кивнул на труп-громадину. Я согласился:

— Давай поищем лопаты и закопаем. Досками здесь не справиться, придется рыть большую яму.

Но мы не успели и двинуться с места: внезапно все окружающее задрожало, небо покрылось сетью мелких трещин, облака посыпались вниз комками ваты, постепенно исчезая, тая, словно свежевыпавший на теплую землю снег...

Фигура убитой великанши-принцессы тоже осыпалась легким пеплом, будто кремированная.

Все это очень походило на действие вируса, который я наблюдал однажды на компьютере Тоши Пятакова, ужасно любящего экспериментировать со всякими компьютерными прибамбасами и примочками, а также собирающего приколы типа «Привет Лозинскому!» с его обнаружением вирусов в блоке питания, ну и прочими; с переворотами экранной картинки на сто восемьдесят градусов, представлением нортоновской таблицы в рукописном курицелапском исполнении, звучании разных неприличных слов...

И вот однажды он поймал вместо такого прикола настоящий вирус...

Скоро все окружающее осыпалось вниз мелкой шелухой и лишь мы трое да наши кони выделялись яркими разноцветными пятнами на темно-сером фоне люминофора.

Выглядело это довольно страшновато. И все же я мысленно перевел дух: значит, не вирус... а то бы и я сейчас лежал такой же кучечкой шелухи, а вирус бесчинствовал бы на винчестере, громя и его.

Миг— и все восстановилось... Кроме трупа великанши: он исчез бесследно. Как будто поработало бесчисленное скопище гигантских жуков-могильщиков, спешно окопавших труп и погрузивших, по своему обыкновению, под землю, дабы там поступить с ним так, как положено по их программе.

Это еще больше убедило меня в том, что кто-то влез в Викин компьютер: она бы заставила нас рыть могилу. А может, я и ошибаюсь.

— Во! — только и сумел сказать сэр Жеральд, а Юнис удивленно покрутил головой.

Только я хранил относительную невозмутимость — вот что значит догадываться о причинах происходящего. Пока вокруг тебя творится черт знает что, и ты не можешь найти разумное оправдание происходящему — ты потерян. Ты тыркаешься в разные стороны, ты мечешься взад-вперед, проходя три раза по одному и тому же месту, ты ожесточенно чешешь затылок, но ничего не вычесывается, кроме нескольких горстей перхоти — а все почему? Потому что ты не знаешь причину случившегося и не догадываешься, к чему она может привести. А вот если бы знал, то мог бы приготовиться заблаговременно. Знал бы, где упасть — соломки подостлал бы. Вот именно тот случай. А чтобы знать, надо учиться.