Необходимо отметить, что подобная смена власти в Крыму не могла обойти стороной торговые интересы русов. Они не только находились во враждебных отношениях с Хазарией, но имели с ней партнерские торговые отношения, в том числе, через Крымскую Готию. Об их присутствии там говорят и найденные впоследствии в Херсонесе Константином (Кириллом) русские письмена. Видимо, новая византийская администрация мешала устоявшимся торговым отношениям, что, возможно, и повлияло на необходимость продемонстрировать свою силу в 860 г.

В.В. Седов пишет: «Исследователи не раз обращали внимание на то, что постройка Саркела и уступка Хазарией Византии Крымской Готии крайне неравноценны. Высказывались догадки, что возведение Саркела было “ширмой”, а не главной задачей миссии Петроны. Но никаких подтверждений этому до недавнего времени не было. Теперь археологические материалы свидетельствуют, что это действительно так.

Византийское военно-фортификационное строительство в Хазарии в 30-х годах IX в. не ограничилось возведением Саркела. Параллельно, как показывают археологические изыскания, византийскими мастерами были произведены крупные работы по укреплению северо-западных рубежей Хазарского каганата: были выстроены мощные для того времени крепости там, где территория салтово-маяцкой культуры вплотную соприкасалась с ареалом волынцевской культуры и роменско- борщевских древностей»^{47}. (Рис. 5,6) А именно с волынцевской культурой В.В. Седов связывает расселение русов. Далее он продолжает: «Картогра- фия каменных крепостей Хазарского государст- ва, выстроенных в византийской военно- инженерной традиции, достаточно надежно указывает на то, что все они предназначались для защиты северо-западных рубежей. За ними на север и запад простирались земли славян-русов, которые основали раннегосударственное образование — Русский каганат. Очевидно, последний и стал в эти годы IX в. угрозой Хазарии»^{48}.

Можно представить себе насколько серьезную угрозу представлял Русский каганат для Хазарии, что она «вынуждена была ценою территориальных уступок с помощью византийских инженеров и строителей создать мощную линию крепостных сооружений, способную выдержать натиск своего крепнущего соседа — Русского каганата, на своих северо-западных рубежах^{49}.

В отношении строительства этих крепостей существуют разногласия между исследователями. По одной из версий, о которой речь пойдет ниже, возможными строителями этих крепостей были сами русы. (Рис. 7, 8)

Интересно, что В.В. Седов именно со строительством крепостей и неудачей посольства русов в 839 г. («Вертинские анналы»), связывает нападение русов на Амастриду. «Безрезультатные попытки установить контакты с Византией, по-видимому, были расценены в Русском каганате как недружественные. И последовала ответная акция — нападение русов на византийский город Амастриду. Он был избран для военного набега не случайно. Амастрида была административным центром Пафлагонии, а строители Саркела и, по всей вероятности, хазарских крепостей на пограничье с Русским каганатом были мастера именно из этой византийской фемы. О нападении «варваров росов — народа, как все знают, дикого и жестокого» на Амастриду рассказывает «Житие Георгия Амастридского», которое, согласно изысканиям В.Г. Василевского и И. Шевченко было написано Игнатием до 842 г. В этой связи время погрома русами Амастриды определяется обычно 840 г., то есть вслед за неудачной попыткой их кагана наладить отношения с Византией»^{50}.

Не следует забывать, что Амастрида была крупнейшим торговым центром на Черном море. Вот как писал об этом городе Никита Пафлагон (род. 885 г.) в «Житии патриарха Игнатия» (в нем описан и небезызвестный поход 860 г.): «О, Амастрида, око Пафлагонии, а лучше сказать — почти всей вселенной! В нее стекаются, как на общий рынок, скифы, как населяющие северные берега Эвксина, так и живущие южнее. Они привозят сюда свои и забирают амастридские товары». М.В. Бибиков пишет по этому поводу: «Если идентификация скифов с росами верна, то в данном случае зафиксированы древнейшие торговые контакты между Византией и Русью»^{51}.

Интересно, что, несмотря на возобновление дружеских отношений с Византией в 834 г. хазары не позволили Петроне соорудить в Саркеле христианский храм, хотя он рассчитывал на это строительство и даже привез к месту постройки крепости мраморные архитектурные украшения для его строительства. А ведь среди хазар было немало христиан. М.И. Артамонов считал, что подобное отношение хазар к христианству было вызвано принятие каганом Хазарии Обадием иудейской религии в качестве государственной в начале IX в. «Религиозные ограничения и преследования распространялись не только на христиан, они охватывали и мусульман, особенно опасных для Хазарии по их связям с враждебным Арабским халифатом»^{52}.

Особый интерес для данной работы представляют взаимоотношения византийцев и хазар на Крымском полуострове. Надо сказать, что отношения между Византией и Хазарией в Таврике в середине IX в. были довольно напряженными. Если в период с конца 10-х по начало 40-х годов «источники не позволяют говорить об угрозе Херсонесу со стороны “врагов”», то к середине IX в. ситуация меняется. «По мнению К. Цукермана, в 50-х гг. территория, принадлежавшая империи, ограничивалась только Херсонесом и его ближайшей округой. В результате фема Климатов была переименована в фему Херсон»^{53}.

А это означает, что контроль за действиями флота русов мог осуществляться только со стороны Херсонеса, и они могли пройти незамеченными через Керченский (Боспор) пролив. Хазарская администрация Таврики вряд ли была заинтересована сообщать об этом византийцам. Не исключено, что они сами имели интерес в получении части добычи от этого похода, поскольку основные доходы получали от посреднических услуг. «Торговые пошлины (десятина) наряду с данью с подвластных народов были важнейшей статьей доходов Хазарского государства: каганат прочно удерживал речные магистрали — Дон и Волгу, ведущие с севера — из глубин Восточной Европы и формирующегося Русского государства — к Черному и Каспийскому морям, в Византию и на Ближний Восток, а также контролировал (до X в.) ответвление т. н. Шелкового пути, ведущего с Востока (из Китая) через Северный Кавказ к городам Северного Причерноморья. При этом, вопреки ставшим расхожим представлением о главенстве «финансового капитала» в Хазарии, у нумизматов практически нет данных о денежном обращении в каганате; хазары чеканили собственные подражания арабским дирхемам, но клады серебряных монет на территории каганата единичны, особенно по сравнению с многими десятками кладов, содержащих десятки тысяч монет на территории Руси (и связанной с ней Скандинавии). Русь должна была испрашивать разрешения хазар, чтобы те пропустили их дружины в Закавказье, и платить десятину при провозе товаров для торговли. Царь Иосиф утверждал, что если бы он не сдерживал русов, те захватили бы весь цивилизованный мир. Русь стала главным соперником каганата в Восточной Европе»^{54}.