Интересный материал, способствующий пониманию духовной и политической атмосферы того времени, содержится в работе А.Н. Маркузе «Политические идеи младогегельянцев в 30 – 40-х годах XIX в.»[133].

Широкий исторический фон позволил более выпукло охарактеризовать как напряженную борьбу Маркса против прусской реакции, которую он вел в качестве сотрудника, а затем редактора «Рейнской газеты», так и дальнейшее развитие его теоретических воззрений в данный период. Если в докторской диссертации, отмечал Т.И. Ойзерман, Маркс рассматривал философию как главную силу в борьбе против реакционных общественных порядков, то в статьях, печатавшихся в «Рейнской газете», он идет уже значительно дальше, требуя от философии прямого присоединения к революционной партии[134].

«Рейнская газета» была для Маркса трибуной политической борьбы, борьбы за интересы угнетенных и эксплуатируемых масс. Через газету он поддерживал связь с народом и призывал его к предстоящим боям. Политическая борьба все дальше уводила Маркса от абстрактно-идеалистических взглядов, потребовала от него изучения так называемых материальных интересов и тем самым ускорила переход Маркса к материализму и коммунизму[135]. Этот переход завершился во время пребывания Маркса в Париже. Развитию его взглядов в этот период посвящены диссертационные работы В.А. Карпушина и М.Л. Шилкопера.

Другая группа работ марксистских исследователей в первое послевоенное десятилетие была посвящена основным направлениям духовной эволюции молодого Маркса. Не имея возможности подробно характеризовать разработку каждого из этих направлений, отметим лишь, что в ряде работ выясняется преодоление Марксом философии Гегеля и Фейербаха и анализируется борьба его против младогегельянства и других форм мелкобуржуазной идеологии[136].

Большое внимание уделили советские исследователи формированию материалистического понимания истории и научного коммунизма в ранних произведениях Маркса[137]. Больший интерес здесь представляет работа В. Турецкого, в которой выдвигается важное методологическое положение: в первоначальный период взгляды Маркса на государство развиваются параллельно с развитием его политической борьбы, постепенно пронизываясь элементами материалистического мышления.

Наконец, в ряде работ специально рассматривался процесс становления диалектико-материалистического метода. Как показала А.П. Петрашик[138], начало систематической переработки гегелевской диалектики и создание новой материалистической диалектики можно датировать 1843 г., когда была создана рукопись «К критике гегелевской философии права». В статьях, помещенных в «Немецко-французском ежегоднике», находит свое завершение и окончательную формулировку проблема осуществления философии в действительности. Одновременно с разрешением этого вопроса Маркс раскрывает историческую роль пролетариата. Следовательно, возникновение диалектического и исторического материализма совершается как единый процесс.

Уже краткий обзор свидетельствует о том, что в 1945 – 1955 гг. в марксистской литературе появился ряд работ, с различных сторон характеризующих идейное развитие молодого Маркса. В научный оборот было вовлечено большое число новых документов. Но тем больше у нас оснований обратить внимание на существовавшие недостатки в разработке данной проблематики, связанные с трудностями не только теоретического, но и внетеоретического характера, с обстановкой культа личности, наложившей отпечаток на развитие всей общественной науки. Казалось бы, «Молодой Маркс» – тема весьма далекая от сферы действия культа личности; тем не менее результаты этого действия давали себя знать и в этой области, хотя, конечно, неправильно было бы сводить все недостатки исследования данной темы только к последствиям культа личности.

Чтобы лучше понять характер и истоки имевшихся недостатков, напомним историю отношения к работам Ф. Меринга. Как известно, в его работах имелись и отрицательные стороны, однако несомненен значительный вклад его в борьбу за марксизм и в частности – в научную разработку истории марксизма. Тем не менее, с 30-х гг. в марксистской литературе начинает преобладать в целом негативная характеристика его трудов, первоисточником которой являлось письмо И.В. Сталина в редакцию журнала «Пролетарская революция» (1931 г.). В этом письме Сталин, выдвинув некоторые правильные положения, в то же время сосредоточил основное внимание на критике левых немецких социал-демократов[139]. По словам Т. Геля, «это письмо Сталина было воспринято отныне – особенно немецкими марксистами – как сигнал к штурму против старых левых»[140]. При этом появился целый ряд статей и книг, полностью или частично посвященных Ф. Мерингу[141]. Высшего пункта эта волна полемических работ против немецких левых достигла в книге К. Зауэрланда «Диалектический материализм», где К. Каутский охарактеризован как «больший марксист, чем Меринг». Последний же изображался проводником неокантианства, махизма и т.п.[142] и, несмотря на то, что вскоре была развернута критика этой крайности, длительное время сохранялось настороженное отношение к работам Меринга, стремление непременно обнаружить слабость в его позиции по любому вопросу.

Подобное отношение создалось и к трудам Г.В. Плеханова. При исследовании процесса формирования взглядов Маркса ссылались на произведения Меринга и Плеханова главным образом для того, чтобы отметить их недостатки. При этом философские позиции того и другого представлялись в упрощенном, искаженном виде. Так, считалось бесспорным, что и Плеханов, и Меринг отстаивали пресловутую «теорию трехфазисного развития» Маркса.

Следует подчеркнуть, что для трудов, написанных в период культа личности Сталина, характерна недооценка не только Меринга и Плеханова, но и классического философского наследия, в особенности философии Гегеля и Фейербаха. Сосредоточивая все внимание на генезисе коренного отличия марксовых взглядов от гегелевских и фейербаховских, исследователи во многих случаях упускали из виду процесс усвоения Марксом всего ценного, что содержалось в предшествующей теоретической мысли.

Следствием такого подхода была тенденция к принижению роли младогегельянцев в общественной жизни Германии на рубеже 30 – 40-х гг. XIX в. Это достигалось обычно путем суммарной характеристики, за основу которой бралась их деятельность после 1843 г. Благодаря этому оказывалось, что младогегельянцы всегда, в том числе и в 1841 – 1842 гг. пренебрегали связью философии с жизнью и вообще воскрешали реакционные стороны гегелевской философии.

Наиболее существенный недостаток работ первого послевоенного десятилетия заключался в известной ограниченности проблематики узким кругом вопросов, ставших как бы традиционными. Среди исследователей молодого Маркса в течение длительного времени преобладал подход к накапливаемому историческому материалу почти исключительно с точки зрения того, насколько помогает этот материал решить задачи, сформулированные еще на рубеже 20 – 30-х годов. Поэтому оставались в тени те новые проблемы, которые содержал вовлекаемый в исследование материал.

Характеризуя ту или иную сторону формирования взглядов Маркса, авторы обычно констатировали, что в данном пункте своего развития Маркс уже пошел дальше Гегеля или Фейербаха, но еще не пришел к подлинно научному пониманию вопроса. Такая констатация является необходимым этапом исследования, однако последнее отнюдь не исчерпывается ею. Теоретическая проблема заключается в том, чтобы выяснить, как данное «еще» превращается в последующее «уже». Многие авторы как раз и уходили от решения этой проблемы, а некоторые даже сводили ее к простой констатации «еще» и «уже»[143].