Таким образом, только события могут подчиняться воздействию концептуальной причинности, но никак не чувствующее существо как то, что оно есть, чья видимость полностью несвободна.

Ноуменальность, формирующая феномен, здесь не учитывается, поскольку в ней нет вещи (объекта), чтобы что–то испытывать или страдать при каких бы то ни было обстоятельствах. Если феномен кажется страдающим, это эмоциональная реакция на отождествление. Такое страдание феноменально, а ноуменальность остается незатронутой и неприкосновенной.

Лишь события, то есть следствия причин, могут становиться причинами, но ни причина, ни следствие не могут затронуть нас или дотянуться до того–что–мы–есть.,

Поэтому, как обычно, вопрос исчезает, поскольку предпосылки были ложные.

Мы не можем быть затронуты причинностью, но каждое чувствующее существо может провозгласить: «Причинность — это то, что я есть».

Замечание: Нет никакого иного «мы», помимо речевого соглашения.

61. Ария

Модерато^[41].

Есть только я, необусловленный, свободный

от качеств или личности.

Любая мысль обо «мне» — мгновенная

несвобода.

У несвободы нет длительности, кроме

настойчивости концепции «меня»,

то есть ее видимая длительность совпадает

с такой концепцией.

Нет никакого «меня», никогда не было,

никогда не будет и никогда не могло бы быть

такой сущности.

Нет никакого «тебя», никогда не было,

никогда не будет и никогда не могло бы быть

такой сущности.

Нет нужды читать книги, повторять сутры,

заучивать писания, проводить странные

ритуалы, — нет ничего, о чем можно было бы

поспорить, что обсудить или объяснить.

Нечему учить и нечему учиться.

Каждое живое (чувствующее) существо знает

это и может осознать это и «жить» этим.

Все остальное называется «связанностью»,

«несвободой», — и это иллюзорная мысль, концептуально препятствующая чистому (недвойственному) видению.

Форте^[42]

Любой намеренный акт чтения, напевания,

слушания, обсуждения, возражения,

объяснения и т. д. неизбежно усиливает

мысль, создающую «связанность».

Никакое намеренное действие не может

«освободить» от «связанности»,

поскольку нет сущности, чтобы быть свободной

или несвободной.

Возможно лишь осознание того, что уже

известно, и сознательное проживание того,

что уже проживается.

Все остальное — видимость, то есть

феноменальный сон.

Фортиссимо^[43]

К черту, к десяти тысячам чертей все эти

фантазии, основанные на концепциях

«себя» и «других» — себя, судящего других,

ведущего бой с тенью в ложном уме,

«меня» и «тебя».

Только я могу говорить, но я не говорю того,

что говорится мной–как–объектом.

Только я могу смотреть, но я не вижу того,

что видится мной–как–объектом.

Я делаю все, но я не делаю того,

что делается «мной».

Я не сущность, не не–сущность, но отсутствие

не–сущности, источник всего деяния,

но не исполнитель действий. Я источник

всех мыслей, но не мыслитель.

И снова: я есть, нет никакого я, кроме я,

но меня нет совсем, нет тебя, нет его, её,

этого, нас или их.

И любое живое существо — не существо,

потому что все, чем является существо, есть я.

А я не есть.

Сказанное здесь может сказать любое

чувствующее существо, поскольку любое

чувствующее существо есть я.

И больше сказать нечего, вообще нечего —

и это уже слишком много!

65. Псевдопроблемы

I

Вопрос, является ли «X» свободным или несвободным — «непросветленным» или «просветленным», и вопрос, является ли «X» определенным или неопределенным — «предопределенным» или имеющим «свободу воли», — одинаковы.

Фактически это вообще не вопросы. Поскольку их предпосылки ложны, ни один вопрос не может возникнуть.

Нет никакого «X», никакой сущности, к которой могло бы быть применено какое–либо из условий — ни физически, ни метафизически, ни в повседневной жизни, ни в уме.

Психосоматика не способна практиковать свободу какого–либо сорта. Это видимость, подчиняющаяся либо системе видимой причинности, либо системе проявления, зависящей от статистической вероятности, — это просто два способа описания механизма феноменальности.

Ноуменальный аспект феномена «X» неотделим от ноуменального аспекта любого другого феномена, поскольку это и есть сама ноуменальность, которая, не имея объективного существования, отличного от ее феноменальных проявлений, не может иметь никакого «бытия», которое могло бы подчиняться каким бы то ни было концептуальным условиям.

Если использовать это как стандартную точку отсчета для всех предполагаемых «проблем», которым, как кажется, подвержены все предполагаемые сущности, — а это почти все проблемы, — то сразу станет ясно, что «проблемы» как таковые не могут существовать.

II Снова

То, что думает, что оно несвободно, или «обусловлено», — это то, что думает, что оно подчинено причинности или неопределенности — то есть одному из режимов причинности.

Феноменально психосоматика не может быть свободной, поскольку нет «сущности», чтобы обрести свободу, как нет и такой вещи, как феноменальная свобода.

Но то, что думает, что оно несвободно или свободно, предопределено или проявляет свободу воли, — отождествлено в мыслях с феноменальным объектом и кажется зависящим от тех условий, к которым привязаны эти мысли.

Следовательно, тот, кто думает, что «он» свободен, (имеет свободу воли или «просветлен»), так же «несвободен», как и тот, кто думает, что «он» несвободен («предопределен» или «непросветлен»).

Предполагаемая «проблема» лежит не в присутствии или отсутствии объективных условий свободы или несвободы, определенности или неопределенности, а в присутствии или отсутствии субъекта этих или любых других условий. И такой субъект есть концепция я, которая кажется присутствующей, но ноуменально отсутствует. К тому, чем является каждое чувствующее существо, чье единственное познаваемое «бытие» — это все феноменальное проявление, концепции свободы, несвободы и вообще никакие другие просто неприложимы.

66. Поиск

Примерно 99,9% заинтересованных, по–видимому, полагают, что сущность должна убедить себя, что на самом деле она — не–сущность.

Оставшиеся 0,1%, по–видимому, полагают, что не–сущность должна убедить их, что она есть то, чем они являются как сущности.

Но и те и другие автоматически полагают, что есть некая не–сущность, которая в то же время является сущностью, которой они себя считают.

Феноменально не–сущность не может существовать без сущности, как и сущность без не–сущности, а ноуменально не может существовать ни одна из них, поскольку обе — просто концептуальные объекты.

Все эти 100 %, однако, ищут отсутствия не–сущности (как позитивного, так и негативного аспекта сущности), но пока они ищут, будет оставаться сущность (или не–сущность), которая ищет, и они никогда не найдут отсутствия того, что присутствует.