Король стучит зубами. Фолиаль словно потерял сознание, действуют только его всемогущие руки, они тянутся в пустоте к горлу Короля. У того подкосились ноги, и он с открытым ртом падает на трон. Король хочет закричать, но крик не идет с его губ. Руки шута сжимают его шею. Король задыхается. Вдруг пронзительный смех вырывается из его широко раскрытого рта. Этот смех словно стегнул шута, он ослабил свою хватку и уронил руки. Король сходит с трона и держится подальше от шута.

Король(задыхаясь). Фарс удался, прекрасный фарс!.. Дай мне посмеяться вволю!.. Как хорошо ты играл, как отлично изобразил ненависть!.. Я изумлен безмерно! Я никогда не замечал твоих рук! Поразительные руки! Когда ты окончательно отупеешь, я сделаю тебя палачом, если только к тому времени тебя не задушат… (Спускается на несколько ступеней и сплевывает.) Приятель, это игры подлой черни! (Сурово.) Поди сюда, мразь!..

Фолиаль(возвращаясь к действительности). Ваше величество?.. Палача?..

Король. Нет еще! (Берет Фолиаля за плечо.) Твой фарс был весьма двусмысленным, а я люблю двусмысленность! Мне было несколько не по себе, — однако ты удивил меня. Наконец-то я смеялся, и смех мой исходил из самого нутра… Я чувствую, как возвращается ко мне хорошее настроение…

Фолиаль(нетвердо). Эти места ничуть не вдохновляют.

Король. Оно заметно, сегодня ты не в ударе! (Шлепает Фолиаля по животу.) Ты не сумел воспользоваться своим фарсом, э?.. Надо было либо удушить меня — но ты оказался не таким человеком, каким я тебя считал. Либо продолжать игру — но ты оказался не таким артистом, каким я тебя считал. (Глухо смеется.) Я понимаю искусство комедиантов и шутов… Им я дарю всю свою нежную любовь! У меня у самого душа шута, особенно сегодня вечером. А что, если нам сыграть? Это легко, ведь теперь мы оба стали просто людьми. Чтобы стать чем-нибудь другим, достаточно будет нескольких аксессуаров. Два человека, подумай только. Я — не король; ты — не урод; мы с тобой просто два человека! Я этому безумно рад! Но что с тобой, уродец, на твоем лице написаны забота, тоска, отчаяние, все, что должно бы проступить на моем лице, но не проступает, как я ни силюсь! А твое уродство — поистине уродство королевское… Итак, начнем игру!.. (Стремительно подбирает корону и скипетр; надевает корону на голову шута, вкладывает ему в руки скипетр, снимает мантию и набрасывает ее на плечи Фолиаля, который ничего не понимает и слабо сопротивляется.)

Фолиаль. Обман!..

Король. Комедия!.. (Отступает, рассматривает шута с удовлетворением.) Какой король! Какой король для аутодафе!.. (Повелительно.) Фарс продолжается! Карабкайся на трои, коронованная обезьяна!..

В то время как Фолиаль, согнувшись, словно под бременем короны и скипетра, тяжело взбирается по ступеням, Король натягивает дурацкий колпак и хватает погремушку. Добравшись до помоста, Фолиаль падает на трон и в глубоком оцепенении наблюдает за кривляньем Короля у подножья лестницы.

Фолиаль. Ваше величество?..

Король(с шутовским поклоном). Ваше величество!.. Я хочу своими выходками рассеять ваши скорбные мысли. Королева умирает? Как преданный шут я создам вариации на эту тему: королева, несчастная королева… Мне все это смешно… Горевать — не мое назначение! Королева умрет — найдется другая! Дайте мне посмеяться! Радость моя безмерна! Не правда ли, я родился шутом, ваше величество? Я от природы кривляка, лицемер и притворщик — и в этом подобен женщине. И королева, эта женщина, с одного взгляда измерила мое ничтожество и наградила меня полным презрением! Королева оценила и мою душу и мое тело, она увидела шута под моим великолепным одеянием. Как я ни тщился поступать по-королевски, она не дала себя провести. Поверьте, ваше величество, я сделал все, чтобы соблазнить ее, пустил в ход самое искусное кривлянье. Напрасный труд… (Делает вид, будто танцует павану.) Но разве шут рассказывает о своей жизни? Он танцует!.. Я танцую в честь Смерти! Танцую свое освобождение! Танцую торжественное погребение, уход в небытие этой раздушенной восковой куклы! Скорее! Опустите ее в подземный склеп, пролейте потоки святой воды! Я не боюсь ее призрака. (Продолжает танец.) Не удивляйтесь тому, что я танцую. Я танцую как вдовец, как козел на шабаше[5], как античный сатир… (Останавливается. Он устал, ложится на ступени.) Поправился ли вам мой монолог, ваше величество?..

Фолиаль. Богохульник!.. Та, что умирает, прекрасна и чиста, она святая. Она умирает, убитая безмолвием и мраком этого дворца, где у стен есть глаза и уши, где в пышных залах скрываются потайные люки и орудия пытки. Она умирает от жизни среди мрачных злодеев, вдали от солнца, взаперти, в одиночестве. Она умирает, королева без народа, в королевстве, где по капле точат кровь, где царят шпионы и инквизиторы. Я говорю вам, Смерть — благодетельница, я желал ее прихода так же, как желали вы. Она пришла очень быстро, она всегда тайно бродит вокруг, свои здешние владения она делит с Безумием.

Король. О, ваше величество! Благоразумно ли говорить так откровенно? Нужно быть королем, чтобы за такие вольные речи вам не заткнули кляпом рот.

Фолиаль(ничего не слышит.) Молчи, шут! Я знаю все твои самые мерзкие выходки! Ты готов все замарать, тебе милы нечистоты, ты любишь карликов и лицедеев, а мрачную утеху находишь в запахе людской плоти, когда она горит, треща и корчась в пламени костра под болтовню твоих попугаев. Твои грехи ужаснут теологов. И если бог еще не схватил тебя за горло, то потому лишь, что уготовил тебе конец Ирода[6] или еще страшнее…

Король. Ваше величество, не удручайте меня. Мое ремесло не слишком благородно, мое ремесло в том, чтобы наносить раны. Где уж мне, живущему за пределами человеческого, знать, что такое любовь или скорбь других людей? Несомненно, я тоже страдал от этого презрения! От этого презрения… подобного уколам иглы… (Тихим голосом.) Я знаю, вы были единственным, кто мог понять ее, эту никем не понятую женщину. Для вас у нее был другой взгляд, не тот леденящий взгляд, что заставлял меня стучать зубами от позора, а долгий влажный взгляд благодарной суки… (Поднимается по ступеням.) О, эта королева… Я знаю, что, несмотря на тайный сговор стен, замков и слуг, вы проникли в ее душу… (Его голос пресекается.) Вы овладели ее телом…[7]

Фолиаль(встает и шатается). Этот трон… слишком высок… Тут кружится голова!..

Король. Да, это была странная любовь!.. Однажды вечером, перед грозой, когда всюду было полно тлетворных запахов и мух, вы крались по дворцовым переходам… Я — шут — крался вслед за вами… (Вдруг почта беззвучно.) И я познал мучительное наслаждение быть свидетелем ваших наслаждений, я молча корчился на каменных плитах… (Пронзительно кричит.) Ваше величество, короли не любят, это закон! Короли этой страны царствуют в кольце всеобщей ненависти!..(Поднимается еще на несколько ступенек.) Такое безмерное счастье взывало к мести шута. Вы слышите меня, ваше величество?.. (Подходит вплотную к Фолиалю.) Королева… звезда… пчела… музыка… ангел… Королева, как в старых забытых романах, умирает от любви!.. Она умирает из-за чудовищной, непостижимой любви!.. Знала ли она это, когда вдыхала воздух своей комнаты, когда ела свои любимые плоды?.. (Спускается на три ступени.) Она умирает, как и положено умирать знати в этой стране… (Воет раздирающим голосом.) Она умирает от яда!.. (В бешенстве.) Любви нет входа в этот дворец! Любить запрещено в этом дворце! (Сбегает с лестницы.) А! Фарс…

Фолиаль(словно пьяный, спускаясь вниз). Шут, должен ли я смеяться? Или ты произнес правду?