Я спешу, прежде чем он сможет передумать. Может быть, мне не следовало целовать его, но это бывает так редко, что я являюсь инициатором нашей близости, что уверена, он не будет возражать. Во всяком случае, это должно быть весело. С этой прогулкой девочки получат информативный урок и будут мотивированы, продолжить обучение в школе, а Генри и Элли смогут провести некоторое время вместе. Действительно, с таким большим количеством целей, по крайней мере, одна из них будет достигнута.

– Как называется эта странная вещь, Ваше Высочество?

– Это луковица тюльпана, – говорит Эдвард. Он носит свою княжескую маску абсолютной вежливости и бесстрастности – это тот самый человек, который шептал мне на ухо, что он хочет соблазнить меня? Действительно, я могла бы наградить его Оскаром.

– Дядя Эд, похоже, не любит себя, – шепчет Рози.

Смотрю на своего мужа. Эдвард, похоже, смирился, поскольку он терпеливо объясняет различные цвета, которые может иметь тюльпан. Наверно, я не должна была тащить его на эту прогулку, но не ожидала, что для него это будет настолько в тягость.

Похоже, только школьницы веселятся. Половина из них окружает Эдварда, у всех у них выражение подобострастной лести в глазах. Другая половина собралась вокруг Генри, приставая к нему с вопросами о том, как это быть герцогом и врачом одновременно, и, есть ли возможность, что он вернется, чтобы преподавать. Разница в том, что Генри более приветливый. На его лице появляется благожелательная улыбка, когда он объясняет, что он должен пройти больше обучения в университете. Эдвард, однако, выглядит как рабочий в кабинете, готовый к совещанию в понедельник утром.

Не помогает и то, что парламент отклонил Закон о минимальной заработной плате (хотя они приняли Закон о продовольствии и лекарствах). Эдвард использовал мои заметки и сделал все возможное, чтобы убедить участников в обратном, но это было бесполезно. На самом деле, у меня есть подозрение, что некоторые члены парламента выступают против идей Эдварда просто потому, что они знают, что это моя идея.

– С ним все будет в порядке, – прошептала я. – Он тоже был таким, когда навещал тебя, Рози?

Рози задумывается на мгновение.

– Дядя Эд всегда добр к нам. Но я думаю, он хочет, чтобы мы ушли.

– Он не хочет, чтобы ты ушла. Он не привык к роли учителя, – говорю я, хотя знаю, что не совсем откровенна. Эдвард не любит быть в окружении болтающих, хихикающих школьниц, даже если они значительно отличаются от дам, которые ожесточенно претендовали на заветную роль принцессы. – Кстати, как ты поживаешь в школе?

Рози рассказывает мне о том, как ей одиноко и как опустело здание. Второй и третий этажи раньше были заполнены студентами, но сейчас занято всего несколько классных комнат.

– Почему остальные ушли, тетя Кэт? Казалось что им весело.

– Это сложно, – говорю я, сжимая ее руку. – Но обещаю тебе, что сделаю все возможное, чтобы вернуть их.

– Вы знаете, когда это будет?

Я останавливаюсь.

– Не знаю, дорогая – то, что мы пытаемся сделать сейчас, это не потерять последних, – последнее, чего я хочу, это чтобы все студенты покинули колледж Принцессы, оставив на месте, пустую раковину. Нужно было несколько месяцев, чтобы найти подходящее место и убедить продавца позволить нам приобрести здание. Я представляю, как Бьянка переезжает, заполняя комнаты горничными и лакеями, заменяя книги, столы и доски ее изящными платьями и украшениями, и я сжимаю пальцы в кулак.

Ворчание из моего желудка напоминает мне, что пришло время обедать. Потому что сегодня я пошла в Колледж Принцессы, чтобы забрать учеников, я не присоединилась к королю и королеве на обеде. Я съела только кусок тоста с маслом и выпила чашку кофе, что больше похоже на завтрак, который был у меня в Портленде.

Студенты все еще собираются вокруг Эдварда, когда он представляет их некоторым новым видам. Элли и Генри немного отстают. Кажется, они хотят поговорить друг с другом, но не смеют. Я помню, что Элли рассказала мне о герцогине, нуждающейся в Генри, чтобы унаследовать герцогство. Может быть, это не правильно... но я все равно подхожу к ним.

– Элли. Генри. Не могли бы вы пойти на кухню и принести корзины для еды? Я уже приказала кухне подготовить обед для нас. Эдвард и я поставим столы в теплице.

Элле смотрит на Генри, с надеждой во взгляде. После секундного колебания он протягивает руку.

– Пошли.

Они направляются к кухне, рука об руку.

– Удачи, – прошептал я. Я надеюсь, что мои маленькие манипуляции сработают.

Еще один звук моего живота побуждает меня предпринять дальнейшие действия. Я хлопаю в ладоши дважды, чтобы привлечь внимание студентов.

– Девушки, – зову я. – Время перекусить. Генри и Элли пошли за едой для нас.

При слове «еда» девушки оживились и заулыбались. Похоже, я не единственная, кто голоден.

– Я зарезервировала одну из теплиц, поскольку на улице слишком холодно. Пойдем, девочки. Поставим столы для обеда.

Девочки кричат и подходят ко мне. Я провожу их в соседнюю оранжерею, дополнительное пространство, которой мне удалось убедить Галена позволить нам использовать. Куча оранжевых скатертей, аккуратно сложенных, лежат в одном углу, поверх стопки стульев. Я беру кучу и начинаю раздавать скатерти, направляя девочек – тех, кто достаточно высок, чтобы помочь мне разложить ткани поверх стола.

– Но Ваше Высочество, – говорит девушка. – Почему мы не можем приказать слугам подготовить столы для нас?

– Потому что у них есть своя собственная работа, – говорю я, вытаскивая табуреты. – Они же не должны были делать дополнительную работу из-за нашей прогулки сегодня. Кроме того, вы же не хотите чувствовать себя беспомощным без слуг, не так ли?

Девушка смотрит на меня мгновение, прежде чем покачать головой.

– Наверное, нет,– медленно говорит она. Я думаю, она не хочет ставить столы, но никогда не думала о том, чтобы слуги делали дополнительную работу.

– Эдвард? – я подзываю пальцем моего мужа. – Можешь помочь мне отделить эти стулья?

Коллективный вздох исходит от девочек. Я, наверное, единственный человек, которого они когда-либо видели, который осмеливается указывать принцу. Ну, не совсем «приказываю», но Эдвард всегда производит впечатления человека, который заставляет людей служить ему, а не наоборот.

Эдвард ничего не говорит. Он просто шагает ко мне и берет табуретки.

– Спасибо, – я улыбаюсь ему и накрываю рукой его руку – Ты лучший.

Его рот слегка искривляется.

– Еще одна фраза твоего мира?

Упс. Я отправляю ему виноватую улыбку, прежде чем перейти к Рози, которая с другой девушкой борются со слишком большой скатертью.

Вместе мы накрываем наш обед в теплице. Я приняла правильное решение о том, чтобы девушки принимали участие, поскольку все, кажется, развлекаются, хотя, когда Эдвард протягивает руку, девочки рядом с ним хихикают и краснеют. Не удивительно.

Только когда у нас есть несколько застекленных горшков розового и фиолетового цинерария, красиво усеянных спаржей-папоротником, к столам подходят Элли и Генри. Аромат мясных пирогов, яблочно-коричневого пирога и горячего шоколада проникает в воздух.

– Хорошо, девочки, не толкайтесь и не сражайтесь. Хватит на всех, – говорю я. – Элли, ты можешь раздать вилки и ножи... о, то есть салфетки. Хорошо, давай все сядем и запихнем.

Обед оказывается большим успехом, чем я ожидал. Девушки не только наслаждаются трапезой, но и кажется, что Генри и Элле тоже немного сблизились. Когда Лиззи, очаровательны четырехлетний, который также самый молодой ученик в школе, жалуется, что она не хочет никакого салата, и Генри и Элле увещевать ее.

– Нет, ты должна съесть свой салат, или не получишь и ложки джема, – сказала Элли.

– Но мне не нравится вкус шпината, – ноет Лиззи.

Генри вручает ей вилку для салата.

– Шпинат полезен для тебя. Ты ведь хочешь вырасти сильной и здоровой, не так ли?

– Послушайте доктора, – Элли говорит, улыбаясь. – Мы можем посыпать немного сыра сверху. Попробуй, Лиззи. Ты можешь найти вкус лучше, чем ожидаешь.